Майкл Муркок - Хроники Корума (Сборник)
Увидев, как бегут враги, Корум, Гованон и оставшиеся рыцари и воины разразились радостными криками.
— Сегодня это будет нашей единственной победой, — сказал Корум Гованону. — И я высоко ценю ее, друг мой сид.
Теперь осталось лишь ждать появления фой миоре.
Но хотя начало темнеть, фой миоре так и не появлялись. Вдалеке продолжал висеть их туман, тут и там вперемежку с людьми сосен брели отставшие гулеги, но, скорее всего, фой миоре, не привыкшие к поражениям, совещались, что делать дальше. Может, они вспомнили копье Брийонак и черного быка Кринанасса, которые как-то одержали над ними верх и уничтожили их собрата. И теперь, видя, как бегут их слуги, испугались, что против них выступит еще один бык. Они старались не появляться у Крэг Дона, возможно, будут избегать Кер Махлода, где потерпели поражение. По той же причине, может быть, они будут держаться вдали и от Кер Гаранхира.
По какой бы причине фой миоре не выходили из-за горизонта — Корума это не волновало. Он был рад передышке, когда можно было пересчитать павших, перевязать раненых, перевести стариков и детей в более безопасные места, как следует вооружить рыцарей и воинов (среди которых было много женщин) и как-то привести в порядок ворота.
— А они осторожны, эти фой миоре, — задумчиво сказал Гованон. — Ведут себя, как трусливые пожиратели падали. Думаю, именно поэтому они и живут так долго.
— И Гэйнор следует их примеру. Насколько я знаю, у него нет особых оснований бояться меня, но сегодня он сыграл нам на руку. И все же, думаю, скоро появятся фой миоре, — ответил Корум.
— Я тоже так думаю, — согласился сид. Он стоял на стене рядом с Корумом и куском известняка точил лезвие топора. Гованон нахмурил густые черные брови. — Но ты видишь, как что-то мелькает в тумане фой миоре? И как с туманом смешивается что-то черное.
— Я заметил это еще раньше, — сказал Корум, — но не могу объяснить. Думаю, это какое-то новое оружие фой миоре и ждать его осталось недолго.
— Ага, — сказал Гованон. — Вот и Илбрек скачет. Он, конечно, увидел, что мы одержали победу, и спешит снова присоединиться к нам. — В голосе Гованона звучала горечь.
Они смотрели, как к ним приближается огромный золотой юноша на гордом вороном жеребце. Улыбающийся Илбрек держал в руке меч. Оружие было не то, что он обычно носил на поясе, а другое. В сравнении с ним тот меч, что висел у него на поясе, казался грубым, потому что клинок у него в руке блестел ярко, как солнце, ножны, усеянные драгоценными камнями, были из чистого золота, а рукоятка — из рубина величиной с голову Корума. Илбрек бросил поводья и высоко вскинул меч.
— Ты был прав, напомнив мне об Оружии Света, Гованон! Я нашел сундук и обнаружил в нем меч. Вот он! Вот он, Мститель, меч моего отца, которым он дрался с фой миоре. Вот он, Мститель!
Когда Илбрек приблизился к стене и его огромная голова оказалась на одном уровне с ними, Гованон мрачно бросил ему:
— Но ты появился слишком поздно, Илбрек. Мы уже завершили сражение.
— Слишком поздно? А не я ли пустил в ход меч, чтобы окружить кольцом фой миоре: они и сейчас не знают, что делать, — не могут ни двинуться к городу, ни собрать свои силы!
— Значит, это твоя работа! — Корум не смог удержаться от смеха. — Значит, когда мы решили, что ты бросил нас, на самом деле ты пришел нам на помощь и спас нас.
Илбрек изумился:
— Бросить вас? Не принять участия, может быть, в последней битве между сидами и фой миоре? Я бы никогда так не поступил, маленький вадхаг!
Теперь расхохотался и Гованон:
— Я так и знал, что ты не мог бы. Добро пожаловать обратно к нам! И мы рады приветствовать великий меч Мститель!
— Он сохранил все свои силы, — сказал Илбрек, поворачивая лезвие, чтобы оно блеснуло еще ярче. — Он остается самым могучим мечом, когда-либо поднятым против фой миоре. И они это знают! Я очертил пылающий круг вокруг их ядовитого тумана. Они остались в нем с туманом и не могут сдвинуться с места, пока вместе с ними не сдвинется и туман. Они прикованы к месту.
— Навсегда? — с надеждой спросил Корум.
Илбрек покачал головой и улыбнулся.
— Нет. Не навсегда, но на какое-то время. Прежде чем мы снимемся отсюда, я воздвигну защиту и вокруг Кер Гаранхира, так что фой миоре и их бойцы побоятся напасть на него.
— Боюсь, нам придется отправиться к королю Даффину и положить конец его скорби, — сказал Корум. — У нас остается мало времени, если мы хотим спасти жизнь Амергина. Нам нужны золотой дуб и серебряный баран.
Король Даффин поднял покрасневшие от слез глаза и посмотрел на стоящих перед ним Корума и Гованона. Тоненькая девочка, которой вряд ли было больше шестнадцати лет, сидела на подлокотнике трона и гладила короля по голове.
— Теперь вашему городу ничего не угрожает, король Даффин, и какое-то время будет так. А сейчас мы хотим обратиться к вам с просьбой!
— Уходите, — сказал король Даффин. — Позже я выражу вам свою благодарность. Но не сейчас. Пожалуйста, оставьте меня. Вы, воины сидов, и напустили на нас фой миоре.
— Фой миоре явились к вам еще до нас, — возразил Корум. — И спасло вас лишь наше предупреждение.
— Оно не спасло моего сына, — произнес король Даффин.
— И моего мужа, — прошептала девушка, сидевшая рядом с королем.
— Но спаслись другие сыновья и другие мужья. И многие еще спасутся с вашей помощью, король Даффин. Мы ищем два предмета из сокровищ мабденов — золотой дуб и серебряного барана. Они у вас?
— Они больше не принадлежат мне, — сказал король Даффин. — И будь они моими, я бы не расстался с ними.
— Они — единственное, что может вернуть к жизни главного друида Амергина, сняв с него заклятие, наложенное фой миоре, — объяснил Корум.
— Амергина? Он же в плену в Кер Ллуде. Или уже умер.
— Нет. Амергин жив — пока. Мы спасли его.
— Вы? — Король Даффин с совершенно другим выражением лица посмотрел на них. — Амергин жив и свободен? — Похоже, отчаяние стало отступать, тая, как снег фой миоре, орошенный кровью черного быка. — Свободен? И возглавит нас?
— Да, если мы вовремя успеем в Кер Махлод. Потому что он там, в Кер Махлоде. Он умирает. Спасти его могут только дуб и баран. Но если они не принадлежат вам, к кому мы можем обратиться с этой просьбой?
— Они были подарком к нашей свадьбе, — сказала девушка. — Сегодня утром, когда Гайвин был еще жив, король подарил их своему сыну и мне. Вы получите золотой дуб и серебряного барана.
Покинув зал, она вскоре вернулась со шкатулкой в руках. Открыв ее, девушка извлекла изображение раскидистого дуба, отлитое из золота с такой точностью и изяществом, что миниатюрное дерево казалось настоящим. Рядом с ним она положила фигурку серебряного барашка; каждый завиток его был тщательно вырезан мастером. У барашка были крутые раскидистые рога. Он стоял на задних ногах, и его серебряные глаза со странной мудростью смотрели из-под серебряного лба.
