Джон Толкин - Две крепости
– Это Эдорас, столица Рохана. - пояснил Гэндальф. - А золотые палаты Короля Теодена, сына Тенгеля, здесь называют Медусельд. Ещё до полудня мы будем там. Но должен предупредить: здесь война, а рохирримы и в мирное время не отличались добродушием. Не хватайтесь за оружие и придержите языки, по крайней мере пока мы не окажемся у трона Теодена.
Мелкий речной брод обернулся широкой наезженной дорогой, по обеим сторонам которой высились курганы. Арагорн насчитал семь с одной стороны и девять - с другой. Склоны казались заснеженными - настолько густо покрывали их маленькие звездочки цветущего симбелина.
– Этот цветок называют Вечной Памятью, - объяснил Гэндальф. - Он цветет круглый год и растет лишь там, где покоится прах погибших.
– Немало правителей сменилось в Золотых Палатах с тех пор, как юный Йорл привел сюда с севера свой народ, - заметил Арагорн.
– С тех пор багряные листья у моего дома осыпались только пятьсот раз, - пожал плечами эльф.
– Но для людей это немало. Они забыли, откуда пришли сюда, да и о самом походе Йорла память осталась только в песнях. Подожди-ка, дай вспомнить… - И Арагорн тихонько запел:
Где ныне всадник, где конь боевой, где звонкого рога пенье?
Где шлем и копьё, меча остриё, волос золотых плетенье?
Где твёрдость руки, сжимающей сталь, где алых огней свеченье?
И где по весне над тучной землёй высоких хлебов цветенье?
Исчезли, ушли, как ветер с равнин уходит, устав скитаться;
На Запад, на Запад уходят дни, чтоб там навсегда остаться.
Кто властен сдержать бесконечный дым, летящий над пепелищами?
И годы, спешащие за моря, - удержим ли их? Отыщем ли?
– Много веков назад роханский поэт сложил эти строки, чтобы потомки помнили о Юном Йорле и о крылатом коне Феларофе. - Арагорн вздохнул. - И вот имя певца уже забылось, а песня жива.
Дорога миновала курганы, попетляла по зелёному склону и вывела их к городским воротам. Стражи в блестящих кольчугах на языке Рохана потребовали назвать себя. Дружелюбия в их взглядах действительно было маловато. Гэндальф ответил им:
– Я понимаю вашу речь, но почему вы не говорите на Всеобщем языке, если хотите получить ответ?
– По воле Теодена, нашего правителя, никто не должен входить в Эдорас, кроме друзей, знающих наш язык, - сказал один из стражей. - Но кто вы такие, что так беспечно мчитесьпо нашим лугам? Одежда у вас нездешняя, а кони похожи на наших. Мы ведь вас давно заметили. Должен сказать, впервые вижу таких странных всадников. И такого великолепного коня, - не удержался стражник, посмотрев на Сполоха. - Он, должно быть, меарас, если только вы не отводите нам глаза. Вы - колдуны? Или шпионы Сарумана? Отвечайте быстро!
– Мы не шпионы, - ответил Арагорн, - а кони действительно ваши. Думаю, ты узнал Хазуфела и Эрода ещё до того, как спросил. Два дня назад мы получили их от Йомера, вашего военачальника, а теперь возвращаем, как обещали. Разве Йомер не вернулся и не предупредил о нашем прибытии?
Страж явно смутился.
– Может быть, ваше прибытие и не совсем неожиданность, - сказал он. - Но как раз позавчера Грима Червослов приказал нам не пускать чужестранцев в город.
– Грима Червослов? - гневно воскликнул Гэндальф. - Но у меня дело не к Гриме Червослову, а к правителю Теодену. Я спешу. Ступай или пошли кого-нибудь доложить о нашем прибытии!
– Хорошо, - согласился страж, всё ещё пребывая в недоумении. - Я пойду. Как вас представитьТеодену? Мне видится, не простые путники стоят у наших ворот.
– Правильно видится, - кивнул маг. - Я - Гэндальф. Я вернулся, как обещал, и вместе со мной вернулся Сполох, краса и гордость Рохана. Со мной мои друзья: Арагорн, сын Арахорна, эльф Леголас из Сумеречья, и гном Гимли, сын Глоина. Передай правителю, что мы хотим говорить с ним.
Стаж покачал головой.
– Я передам, но не надейтесь на добрый ответ, слишком тревожное время…
Он быстро ушел, оставив пришельцев под бдительной охраной товарищей, но вскоре вернулся и торжественно возвестил:
– Теоден разрешил вам войти. Следуйте за мной!
Тёмные деревянные ворота с лязгом открылись. Путники направились за проводником по длинной, вымощенной камнем дороге. По обеим сторонам тянулись добротные деревянные дома с крепкими воротами. Вдоль дороги в каменном русле журчал ручей. Наконец они оказались на вершине холма. Ручей вытекал из небольшого фонтана, изображавшего конскую голову. Широкая каменная лестница вела на террасу дворца правителя. На самом верху стояла стража в блестящих кольчугах с обнаженными мечами в руках.
Проводник вернулся к воротам, а друзья поднялись по лестнице. Воины наверху учтиво приветствовали их, и один выступил вперед.
– Я хранитель покоев Теодена, - сказал он на Всеобщем языке, - меня зовут Хама. Прошу вас оставить оружие здесь.
Леголас подал ему кинжал с серебряной рукоятью, лук и колчан.
– Сохраните их, - попросил он, - это дар правительницы Лориена, я дорожу им.
Стражи сложили его оружие у стены, обещая, что никто не прикоснется к нему.
Арагорну очень не хотелось отдавать Андрил.
– Не подобает мне снимать этот меч или позволить прикоснуться к нему чужой руке.
– Такова воля Теодена, - напомнил Хама.
– Я не уверен, что Теоден, сын Тенгеля, будь он даже правитель Рохана, может приказывать Арагорну, сыну Арахорна, Наследнику Элендила.
– В этом доме распоряжается Теоден, а не Арагорн, будь он хоть коронованный Король Гондора, Хама отступил к дверям, мечом преграждая путь.
– Пустые разговоры, - мягко сказал Гэндальф. - Неразумно требование Теодена, ещё более неразумно неподчинение ему. Всякий хозяин волен приказывать в своём доме.
– Я подчинился бы даже углежогу в его хижине, будь у меня в руках другой меч, а не этот, - настаивал Арагорн.
– Каким бы он ни был, - возразил Хама, - вы должны отдать его, если не хотите сражаться в одиночку со всеми воинами Эдораса.
– Так уж и в одиночку! - проворчал Гимли, многозначительно пробуя пальцем лезвие своего топора и поглядывая на стража так, словно тот был молодым деревцем, которое надлежало срубить.
– Но, но! - тихонько прикрикнул Гэндальф. - Все мы здесь друзья или должны быть друзьями, иначе только порадуем Врага. Я отдаю меч, раз таков здешний обычай. Между прочим, его имя - Гламдринг, и делали его эльфы. Отдайте и вы оружие.
Арагорн сам поставил у стены Андрил, запретив прикасаться к нему кому бы то ни было.
– В этих ножнах спит до поры Возрождённый Меч Элендила, сработанный некогда мастером Телкаром, - пояснил он. - Смерть грозит любому, кто прикоснётся к нему, если он - не из рода Элендила.
Стражи невольно отступили на шаг.
– Князь, тебя принесли к нам песни из дали времён, - сказал Хама. - Мы не нарушим приказа.
Тогда и Гимли пристроил рядом свой топор.
– Ему не стыдно будет стоять с мечом Исилдура, - сказал он. - Ну, теперь-то мы, наконец, можем пройти к вашему правителю?
Но Хама колебался.
– Ваш посох, - обратился он к Гэндальфу. - Простите, но вы должны оставить здесь и его.
– Глупости, - отрезал Гэндальф. - Осторожность - это одно, а неучтивость - совсем другое. Я старик. Если мне нельзя идти, опираясь на посох, то я сяду здесь, и пусть Теоден сам придет ко мне.
– Посох в руках мага - это не только опора, - с сомнением сказал Хама. - Но я считаю, что вам и вашим друзьям можно довериться. Войдите.
Стражи подняли тяжёлые засовы, медленно, со скрипом приоткрыли створки дверей на огромных петлях. Путники вошли. Просторный зал казался темным. Стены и столбы, поддерживающие крышу, тонули в полумраке. Солнечные лучи едва пробивались сквозь узкие окна под самой крышей. Когда глаза привыкли к скудному освещению, путники заметили, что пол выложен разноцветными плитками. Причудливые руны вились под ногами, складываясь в непонятные девизы. Столбы оказались покрыты богатой резьбой, тускло отсвечивала позолота. По стенам во множестве висели старинные гобелены. Время и сумрак сделали рисунки на них едва различимыми, и только одно изображение оказалось ярко освещённым: молодой воин на белом коне. Воин держал рог возле губ, его золотистые волосы разметались по ветру. Конь, стоя по колени в пенистом речном потоке, раздувал чуткие ноздри, предчувствуя близкую битву.
– Это Юный Йорл перед сражением у Келебранта, - негромко сказал Арагорн.
Путники миновали открытый очаг в середине зала и остановились. В дальнем конце, на трехступенчатом возвышении сидел в золоченом кресле Теоден - король Рохана. Подле его кресла стояла молодая женщина в белом, золотоволосая, гордая и холодная, а на ступеньках у его ног сидел, полузакрыв глаза, тщедушный бледный человек, одетый в черное.
