Борис и Ольга Фателевичи - Волчья шкура
Улыбаясь, Кира Валентиновна надела очки.
— Ну, милочка, порадовали вы меня, я уж заждалась. Пора, пора, дорогая. Такая толковая студентка, смышленая, цепкая, работоспособная. Только на вас вся надежда. Не всем же замуж скакать, пеленками трясти. Вам, деточка, уготовано другое, возьму вас под крылышко, есть у меня несколько задумок, надеюсь, справитесь. Мне нужна помощница. Годы, знаете ли… — вздохнула и лукаво посмотрела на Ирину. — Не знаете? Ну, дай вам Бог…
В кабинете было очень тихо. Ирина застыла на краешке стула и затаила дыхание. Ей казалось, что одним неловким движением можно спугнуть необыкновенное чувство причастности к великой тайне, которое сопровождало ее все эти месяцы. Девушка старалась не вспоминать злосчастное утро в промороженном сортире. Не было его, не было! А было великое озарение, ощущение шершавой, ломкой шкуры в пальцах, тусклое сияние золотых букв и предчувствие славы.
Кира Валентиновна раскрыла тетрадку. Ирина наизусть помнила предысторию своего открытия, но про себя повторяла отдельные отрывки, и, не отрываясь, наблюдала за выражением лица любимой преподавательницы. Ну как можно было ее назвать дурой? Любимая, самая любимая, второй такой нет, как нет другого шанса заручиться ее поддержкой и покровительством.
«Досадуя на то, что в Германии, Франции, Голландии о российской старине написано много книг, а в родном отечестве ничего нет, Петр Великий решил, что настало время обратить внимание на древнюю историю России, и издал несколько указов о сборе редкостей, древних рукописей и печатных книг: «…какие старые подписи на каменьях, железе или меди… и прочее все, что зело старо и необыкновенно…», «во всех монастырях… осмотреть и забрать древние жалованные грамоты и другие куриозные письма… также книги исторические, рукописные и печатные…», «…куриозные, то есть древних лет на хартиях и на бумаге, церковные и гражданские летописцы степенные, хронографы и прочие…»
Среди ящиков с книгами, представленными в Сенат, оказался громоздкий мешок. В нем лежала небрежно свернутая волчья шкура. Мешок привезли с берегов Северского Донца, из Святогорского монастыря. Видимо, ретивые холопы зачислили шкуру в разряд «и других куриозных писем», так как вся она была исписана золотыми буквами. Текст на неведомом языке посчитали маньчжурским письмом, предположив, что шкура относится ко временам Батыя. Так бы и затерялся «куриоз в мешке» где-нибудь на пыльной полке, если бы не одна деталь. Под текстом был грубый рисунок: изображение кольцеобразной крепости, реки, пяти холмов, семи домиков, и странный символ, что-то вроде кружочка с крыльями. Такая досада, что как раз в этом месте золотой песок, смешанный с рыбьим клеем, осыпался, и знак был плохо виден.
Вот из-за рисунка-то и отправили шкуру в Париж к знаменитому аббату Вильону, который славился знанием многих варварских наречий и чудесным образом делал с них переводы на доступные именитым заказчикам языки».
Доцент Каверзнева читала, одобрительно кивая головой. Молодец девочка, прилежная ученица. Все так, все правильно. Значит, слушала лекции, даже конспектировала дополнительные источники. Наверное, часами просиживала в библиотеке. Нужно найти несколько теплых слов, поощрить усидчивость. А доброе слово, как говорится, и кошке приятно. Глядишь, и впрямь можно будет сбросить на нее часть нудной бумажной работы. Как там ее зовут? Ирина? Ирочка, значит, Ириша… Не забыть бы. Сколько таких «ирочек» сидело на этом стуле, затаив дыхание. А сама-то! Да, годы, годы… Так, аббат Вильон, потом королевский переводчик Фурмант. Это можно пропустить. Все верно, все известно. Не осталось «белых пятен» в истории волчьей шкуры из Святогорского монастыря. Не один роман можно написать о ее путешествии из России в Париж и обратно. Или, как сегодня любят, сериал с продолжением… И тут верно: «Первый перевод был сделан только во время царствования Анны Иоанновны — письмо оказалось древне-тунгусским».
О, а это приятно, просто приятно: «Наиболее точным считается последний перевод, перевод доцента Каверзневой: «Здесь, на границе Торы, похоронен Большой Шаман и Великий Охотник кет* Каган. Он видел будущее, и все предсказания его сбылись. Осталось одно: «когда девственница моего народа без принуждения и без корыстного умысла обнажится передо мной и расставит ноги свои, я войду в нее, и выйду из нее, и буду жить вечно». Да сбудется пророчество!» Именно благодаря этому переводу, стало понятно, что кружок с крылышками на «золотой карте» — обозначение захоронения. Теперь артефакт приобрел новое качество, ведь известно: древняя могила — клад, которому нет цены».
Ирина, понятно, не догадывалась, о чем думает Кира Валентиновна, но по выражению ее лица понимала, что работа удалась и вот-вот прозвучит предложение сотрудничать, вместе продвигаться к истине, славе и триумфу. Ой, даже голова закружилась. Нравится, чувствую, ей нравится. Вот улыбнулась, кивает, значит, согласна. Понятно, если бы не она, мне бы ни за что не справиться. Не забыть бы сказать об этом. Парочка реверансов никогда не бывает лишней. Они это любят. Но главное впереди. Ей и не снились мои выводы. Вот удивится, что столько десятилетий не там искали. А место захоронения, оказывается, под боком. И ведь как просто, ясно, прозрачно. Другого толкования нет и быть не может. Наверное, расстроится, что не ей пришло в голову. Но когда поймет, не сможет не оценить. Вот еще, еще страничка…
И сейчас, в душном вагоне, в полусне, Ирина вспоминала отрывки из несостоявшегося доклада, переживая горькую обиду и недоумение: как же так, как можно было не увидеть, не оценить, отмахнуться? Ведь не могла же Каверзнева не распознать истину. В какой момент из доброй феи Кира Валентиновна превратилась в злющую фурию? Улыбка сменилась удивлением, брови поползли вверх, рот приоткрылся. Она даже задохнулась и несколько мгновений беззвучно тыкала сухим пальцем в страницу.
И понеслось:
— Девчонка, как ты могла… никакого уважения к авторитетам… лучшие умы… а тебе закон не писан… понаехали в столицы, и каждый тянет свою деревню в академию…
Потом, вроде, успокоилась.
— Ты пойми, найти и открыть древнее захоронение заманчиво, но все исследователи пришли к неутешительному выводу: поиски бесперспективны. Несмотря на «золотую карту», привязаться к какой-то определенной местности невозможно: нет ни координат, ни масштаба, ни даже ориентации по частям света.
Вспомни, я вам рассказывала: евреи, потомки беженцев из Персии, основали на острове в дельте Волги город, ставший столицей Хазарского царства. Дали ему название Итиль по тогдашнему названию реки. К ним присоединились гонимые за веру иудеи Византии. С большой выгодой для царства хазары контролировали торговый путь от Китая до Европы, взимая пошлину и перекупая ценные товары. Опираясь на наемное мусульманское войско, хазары держали в повиновении поволжские племена, для которых придумали упрощенный иудаизм. Тора — священное писание евреев, естественно, «граница Торы» — это граница действия законов иудаизма. «Граница Торы», однозначно, — это весьма условные, но реальные пределы огромной империи хазар. Захоронение может быть где угодно. Причем тут твой Славянский район?!
Учебники читать нужно, лекции не пропускать. Посмотри, едва зимнюю сессию вытянула, летняя на носу, как ее-то сдавать собираешься? Весна в голову ударила? Доучись, диплом получи — и пиши себе романы для души, если на большее не способна.
На прощание Кира Валентиновна холодно кивнула, а потом до самой сессии отворачивалась, даже не смотрела в сторону Ирины. И экзамен принимала так же, вполоборота. Не дослушав, черкнула «удовл.», расписалась, оттолкнула, не глядя, «зачетку».
Ладно, «удовл.», пожалуй, даже много. Некогда было Ирине к экзаменам готовиться. Вся весна ушла на реконструкцию рельефа, поиски древнего русла реки, кропотливую проверку деталей. Благо, достать карты в архивах студентке истфака большого труда не составило.
Никуда не деться, Кира Валентиновна, именно в Славянском районе нужно искать разгадку. И читать нужно не «граница Торы», а «граница Тора»!
По счастливой случайности, она, Ирина Анатольевна Коваленко, родилась и выросла в городе Славянске, где каждый детсадовец знал, что старинное название города — Тор.
Крепость построили крымчаки, они же дали ей название. Интересно, знает ли Каверзнева, кто такие крымчаки? А Ирина теперь знает. В Крым из Итиля высылали подросших детей, у которых мать была нееврейкой. По Галахе* ребенок матери-нееврейки не считался евреем. Воспитанные в иудаизме, крымчаки жили по вере отцов и честно служили интересам Хазарии, трепетно сохраняя свитки Торы. Поэтому крепость с кольцеобразным расположением стен, похожим на обрез свитка, была названа Тор. Кстати, река, протекающая возле Славянска, и сегодня называется Торец. Город был переименован одноглазым фаворитом, как только проезжавшая через Тор императрица бездумно восторженно прокудахтала: «Однако славный будет городок!» Дальше — проще. Граница по-старославянски — «крама», а соседний со Славянском город Краматорск и есть разросшееся за семьсот пятьдесят лет поселение с «золотой карты».
