Дэн Абнетт - Создатель Призраков
Он чувствовал это с тех пор, как погиб Слайдо. Старый военмейстер верил в него… В конце концов, разве не поэтому он преподнес ему этот прощальный дар? Там, на поле брани Бальгаута, он присвоил ему звание полковника-комиссара… сделал его одним из немногих гвардейских политруков, добившихся права командовать собственным полком. И все же Гаунт очень устал. И даже новое звание почти не радовало.
Катер резко пошел на снижение. На вершине одной из самых высоких башен раскрылись медные лепестки посадочного дока, готового принять корабль.
Собравшиеся на Полях Основания солдаты следили за тем, как катер прожужжал над их головами и заложил вираж среди ползущих по небу облаков. Словно жук, он полетел вдоль городской стены к посадочной площадке.
— Какая-то важная птица, — скосив глаза на небо, заметил Ларкин.
Сплюнув на сетчатую щетку, он продолжил начищать пряжки своей портупеи.
— Обычная движуха. Еще парочка напыщенных иномирцев. — Роун улегся на спину и повернулся лицом к солнцу.
Корбек, стоявший возле ближайшей палатки, прикрыл глаза от света и кивнул:
— А по-моему, Ларкин прав. Важная птица. Там на борту был большой символ Гвардии. Кто-то пожаловал инспектировать наше Основание. Может, тот самый полковник-комиссар собственной персоной.
Он отвел взгляд и посмотрел вокруг. В обе стороны тянулись ровные линии трехместных палаток. У каждой расположились гвардейцы в новенькой униформе. Все они начищали экипировку, проверяли оружие, ели, курили, играли в кости или просто спали.
В общей сложности — шесть тысяч человек. В основном пехота с затесавшимися артиллеристами и танковыми экипажами. Три полных полка чистокровных танитцев.
Корбек уселся возле походной печки и потер руки. Его могучее тело едва умещалось в новую черную униформу. Разнашивать ее будет чертовски тяжело. Он оглянулся на своих соседей по палатке — Ларкина и Роуна. Первый — худой и жилистый, с узким, как клинок, лицом. Белокожий и темноволосый, как и все танитцы. С опасным блеском в голубых глазах. В его левое ухо впились три серебряные серьги, а на правой щеке устроилась, свернувшись в кольцо, татуировка змеи. Они с Корбеком были знакомы не первый год — вместе служили в одном отряде ополчения Танит Магны. Он хорошо знал его сильные стороны — острый глаз и храброе сердце, и слабости — неровный характер и склонность к пустозвонству.
Второго он знал гораздо меньше. Несомненно, Роун был чертовски красив. Его чистое, гладкое лицо украшала окаймлявшая глаз татуировка в виде звезды. Он служил младшим офицером где-то в ополчении Танит Аттики или другого южного города — он предпочитал не распространяться об этом. У Корбека было нехорошее предчувствие, что нечто убийственно-беспощадное скрывалось под вкрадчивым очарованием этого человека.
Брагг — большой, неуклюжий и добродушный Брагг — выбрался из своей палатки, держа в руках флягу горячей сакры.
— Есть желание согреться? — спросил он, и Корбек кивнул в ответ с довольной улыбкой.
Брагг наполнил сакрой четыре стакана. Один он протянул Ларкину, который едва оглянулся, но пробормотал что-то в благодарность. Другой он отдал Роуну, и тот молча опрокинул его.
— Так ты считаешь, это был наш комиссар, да? — Брагг наконец задал вопрос, который вертелся у него на языке с тех пор, как он услышал слова Корбека.
— Гаунт-то? — кивнул Корбек, потягивая выпивку. — Да, наверняка.
— Когда у кораблей был, мне парни из Муниториума такого о нем понарассказывали. Говорят, он крепкий, что твой гвоздь, таких поискать. Медали… В общем, зверюга.
— Меня интересует только одно: почему нам не назначат собственного командира, — фыркнул Роун.—
Все, что нам нужно, — это дельный командир из ополчения.
— Например, я, — беззлобно пошутил Корбек.
— Он сказал «дельный», животное! — бросил Ларкин и вернулся к своему нудному занятию.
Корбек только подмигнул Браггу, и они сделали еще по глотку.
— Странно как-то уезжать, правда? — помолчав, спросил Брагг. — Ну, то есть так надолго. Может статься, и не вернемся никогда.
— Скорее всего, — отозвался Корбек. — Сражаться среди звезд за Императора в его войнах. Вдали от дома. Это теперь наше дело. Так что лучше с этим свыкнуться.
— По местам! — от ближайшей палатки раздался голос Форгала. — Идет наш важный Большой Гарт!
Все трое оглянулись. Командир их подразделения майор Гарт шагал вдоль ряда палаток, бросая короткие приказы налево и направо. Гарт был здоровенный, как бык. На его грузное тело, казалось, гравитация давит сильнее, чем на других людей. Он заставил солдат построиться.
— Собирайтесь, парни. Время отчаливать, — произнес он.
— Я думал, мы летим только завтра… — изумленно вскинув бровь, начал Корбек.
— И я так думал, и полковник Торф, и Департамент Муниториум. Но похоже, наш полковник-комиссар — человек нетерпеливый. Он желает, чтобы нас переправили на борт сразу после смотра.
Гарт направился дальше, оглашая поле приказами.
— Ну что ж, — сказал Колм Корбек в пустоту, — похоже, так оно и начинается…
Гаунт мучился головной болью. Он никак не мог понять, что ее породило. То ли беспрестанные кивки и рукопожатия с сановниками и политиками Танит, то ли бесконечная пустая болтовня, то ли неимоверно долгий смотр войск на плацу возле здания Ассамблеи Танит. Впрочем, может быть, дело было в проклятых волынках. Казалось, их визгом были наполнены все комнаты, улицы и дворы, куда бы ни зашел Гаунт.
К тому же новобранцы его не особо впечатлили. Бледные, темноволосые, они выглядели мрачными и отощавшими в своей черной форме. На левое плечо каждого накинут пятнистый камуфляжный плащ, за правым — лазган И это всё — если забыть про чертовы серьги и кольца, татуировки на лицах, немытые волосы и этот мягкий, певучий выговор.
«Славные Первый, Второй и Третий Танитские полки, свежие войска, как же. Сборище костлявых, нечесаных, зато сладкоголосых лесовиков. Вот уж действительно нечем похвастаться».
Местный правитель, курфюрст Танит, сам щеголявший татуировкой змеи на щеке, заверил Гаунта, что ополчение его планеты славится высоким боевым духом.
— Эти солдаты находчивы и решительны, — говорил ему курфюрст на балконе, с которого они обозревали выстроенных гвардейцев, — Танитская земля рождает крепких людей. Наша сильная сторона — в маскировке и диверсии. На планете, где ползучие леса в мгновение ока стирают все ориентиры, жители отличаются безукоризненным чувством направления. Они никогда и нигде не потеряются. И они замечают то, на что иные и внимания не обратят.
— Откровенно говоря, мне нужны бойцы, а не проводники, — сказал тогда Гаунт, стараясь не выдать фальши в голосе.
Курфюрст едва заметно улыбнулся:
— О, драться мы тоже умеем. И вот теперь мы впервые удостоены чести внести свой боевой дух в легионы Империума. Поверьте, полковник-комиссар, танитские полки сослужат вам добрую службу.
В ответ Гаунт учтиво кивнул.
И вот теперь он в одиночестве сидел в своей резиденции в здании Ассамблеи. Фуражку и плащ он повесил на ближайший деревянный комод. Зим приготовил его парадный китель, в котором комиссару предстояло через полчаса появиться на торжественном банкете. Вот если бы избавиться от настырной головной боли и этого мерзкого ощущения, что его назначили командовать слабаками…
И эта музыка! Это распроклятое нытье волынок, вгрызавшееся в его голову даже здесь, в частных апартаментах!
Поднявшись, он подошел к скошенным окнам своей комнаты. Там, за крышами города, над Полями Основания возносились и вновь обрушивались в глубину сумерек рыжие огни. Грузовые челноки частями перевозили полки на внешнюю орбиту, где их ждали огромные транспортные суда.
И снова эта музыка!
Гаунт решительно шагнул к завесе темно-зеленого бархата и отдернул шторы. Музыка оборвалась.
Юноша с небольшой волынкой в руках удивленно взглянул в яростное лицо комиссара.
— Ты что тут делаешь? — Вопрос Гаунта прозвучал грозно, как взмах ножа.
— Играю, сэр, — просто ответил юноша.
На вид ему было лет семнадцать. Еще не мужчина, но уже высокий и складный. Красивое, сильное лицо. Синяя рыба, вытатуированная над левым глазом. Унизанные кольцами пальцы сжимают танитскую волынку — мерно дышащий под рукой матерчатый мешок с паучьими лапками трубок.
— Это ты сам надумал? — прорычал Гаунт.
Юноша отрицательно мотнул головой:
— Это традиция. Волынка будет сопровождать каждого гостя Танит, чтобы тот не заблудился в лесу.
— Мы здесь не в лесу, так что заткни эту штуковину! — Гаунт выдержал паузу и вновь обернулся к музыканту. — Я, конечно, уважаю танитские обычаи и традиции, но… видишь ли, у меня голова болит.
