Джеймс Барклай - Крик Новорождённых
— Не знаю, — ответила она. — Но в любом случае, мы хорошо потрудились перед финальной сценой.
— Тогда нам надо лучше к ней подготовиться.
Нунан еще раз прокричал приказ и вбежал в двадцатиярдовую брешь вместе с Келл. Следом за ними проскакали левимы.
* * *Стояла невыносимая тишина. После нескольких часов такого шума, что кровь едва не шла из ушей, молчание причиняло боль. В голове не проходил звон. Цардитские катапульты прекратили стрельбу и отодвинулись назад. Их армия остановилась вне досягаемости стрел и снарядов. Остатки левимов, сражавшихся восточнее, объехали их, не встретив сопротивления. И теперь группа из трех цардитов приближалась к ним под флагом для переговоров.
— А почему они просто не атаковали нас? — спросила Келл.
— Потому что они боятся, что мы сможем выстоять, — ответил пробер левимов, назвавшийся Арином. — Мы потеряли две трети левимов, но степной кавалерии почти не осталось, и пехота понесла ужасные потери. Этим утром мы их сильно потрепали.
— Недостаточно сильно.
Келл посмотрела с наблюдательного поста на стене на врагов, построившихся перед ними. Они вооружились лестницами, крюками и тараном для ворот. Когда приступ начнется, промедления не будет. Позади нее шли лихорадочные приготовления. Манипулы с сариссами выстраивались у брешей. Отряды лучников перешли под собственное командование для быстрого перемещения, и все оставшиеся манипулы гастатов перемешали с принципиями и триариями. На этом этапе нельзя было допустить, чтобы хотя бы один солдат повернулся и побежал.
Даже с присоединением левимов они оставались в численном меньшинстве: перевес цардитов составлял по меньшей мере два, если не три к одному. Плохое соотношение.
— Если бы они только знали, что достаточно легонько ударить по воротам, чтобы они упали! — сказал Гестерис, указывая на таран.
Он приводил в порядок доспехи и одежду, пытаясь скрыть прорехи и пятна.
— Надолго нам их не задержать. Опоры очень слабые.
— Ну, хорошо хоть они этого не знают. Пошли, Келл, Нунан. И ты тоже, пробер. Возможно, вид плаща заставит их еще немного призадуматься.
Гестерис первым спустился по лестнице и вышел через центральную брешь в стене. Легионеры сверху кричали и улюлюкали. Гестерис помахал им в ответ. Трое цардитов впереди остановились. Посередине, положив руку на эфес сабли, стоял командующий. Средних лет, чисто выбритый, в сверкающих доспехах. По обе стороны от него держались мужчины с гордой осанкой и одинаковыми знаками различия.
— А, одноглазый генерал! — проговорил командующий на эсторийском, но с сильным акцентом.
Гестерис наклонил голову.
— Я человек занятой. Говори, с чем пришел.
Цардит поднял брови, но его улыбка не погасла.
— Битва проиграна. Твоя армия смело сражается и умирает тысячами. Как и моя. Но наша сила гораздо больше. Нет нужды продолжать кровопролитие. Результат уже ясен.
— Правда? Как интересно. Возможно, мы могли бы обсудить это в течение нескольких часов.
— Ты человек занятой.
— Мы с тобой оба знаем реальное положение дел. — Гестерис скупо улыбнулся. — Разница только в том, что мне не приходится врать моим легионам. С наступлением темноты нам на помощь подойдет армия, и ты не уверен, что сможешь сломать нас до их прихода. И к тому же я не доверяю тебе. Я никогда тебе не сдамся. Это территория Конкорда, и таковой она останется.
— Я победил тебя при Цинтарите. Я побью тебя и здесь, — сказал командующий.
— Это мы еще посмотрим. Но скажу одно. — Гестерис позволил себе чуть расслабиться. — Та песня, которую поют твои люди. Она нас всех тронула. Мы уважаем вас за это.
Командующий кивнул с печалью в глазах.
— Мы поем ее и для наших врагов. Война вырывает сердце у каждого из нас. Вот что делает твое решение таким трагическим. Когда я вернусь к моей армии, а ты — к своей, погибнут еще тысячи.
— Мы будем защищать нашу страну до последнего солдата. Твоя песня — это твой обычай, а это наш. Вам никогда не сломить Конкорд.
Командующий цардитов развернулся и пошел прочь. Гестерис тоже. Келл, Нунан и пробер Арин присоединились к генералу.
— Вы сказали, с наступлением темноты, генерал, — ухмыльнулся Нунан. — А мне казалось, вы не лжете своим людям.
Гестерис рассмеялся и хлопнул его по плечу.
— Все зависит от того, как ты понимаешь ложь. Я предпочитаю назвать это предположением.
— Будем надеяться, что оно из разряда ваших лучших предположений.
— Есть только один способ проверить, согласен?
Они вошли в брешь. И сразу зазвучали горны цардитов.
* * *— Казначей!
Джереда окликнули из середины корабля. Все утро погода улучшалась, и сквозь редеющий туман им удавалось разглядеть вдали берег Эстории. Ветер ослабел, так что весла снова ритмично погружались в небольшие волны. Парус еще оставался развернутым, но капитан зорко следил за тем, чтобы он не стал тормозить движение.
Джеред поспешно двинулся на зов со своего места у руля. Дозорные рассредоточились по палубе, высматривая врага. По-видимому, его удалось заметить.
— Восток-юго-восток, господин. Их очень много. Матрос передал Джереду увеличитель и показал, в какую сторону смотреть. Казначей нашел линию горизонта и, прильнув глазом, провел трубой слева направо. Да, корабли были там. Выдвигались из дымки и направлялись к сердцу Конкорда. Трудно оценить, сколько их. Он видел множество — так что, вероятно, величина флота измерялась трехзначной цифрой.
— Твоя оценка. Скорость, направление, место высадки.
— Они направляются прямо к Эсторру, господин Джеред. Они идут под парусами, наверное, у них еще есть ветер, который мы поймали утром. Мы сближаемся. Я не берусь предсказывать, кто доберется до гавани первым. Думаю, что мы подойдем почти одновременно.
Джеред пожевал верхнюю губу.
— А с юга и юго-востока ничего?
— Пока нет, господин.
— Проклятье! Где окетаны? — Он повернулся к корме. — Ардуций! Пусть кто-нибудь приведет ко мне Ардуция. И любого другого Восходящего, которому хочется подышать свежим воздухом. А остальные — высматривайте наш флот. Он должен быть где-то рядом!
Казначей ждал, нетерпеливо постукивая кулаком по фальшборту, пока не появились Восходящие. Он очень обрадовался, увидев Оссакера. Их разговор в начале этого дня принес Джереду глубокое удовлетворение.
— Мы уже можем их видеть? — спросил Ардуций, возбужденно блеснув глазами.
— Можем, — ответил Джеред. — Ты сможешь рассмотреть их в увеличительную трубу. А скоро и без нее. Они идут наперерез нашему курсу, в гавань Эсторра. Посмотри.
Ардуций так и сделал. Джеред почувствовал, как он напрягся, разыскав вражеские корабли с помощью подсказок дозорного. Потом мальчик передал увеличитель Ковану, который поднялся наверх следом за ними.
— Их очень много!
— Да, — подтвердил Джеред. — Надо их остановить. Необязательно потопить, но заставить повернуть обратно.
— Я понимаю, но… — Ардуций искоса посмотрел на него.
— Сейчас подходящий момент. Нам надо дать окетанам несколько часов, чтобы они добрались до берега — это если считать, что они вообще сюда плывут. Если они еще в блокаде, то мы все равно погибли.
— Они далеко отсюда, — сказал Ардуций.
— Да, и я хочу, чтобы так продолжалось и далее. Завтра к рассвету они будут практически рядом с нами, если мы ничего не предпримем.
— Нет, вы не понимаете. Я не могу отправить ураган или шторм, или что вы там подумали, так далеко. Вспомните, что случилось на плоскогорье. Это был для нас предел дальности, а плато находились гораздо ближе, чем эти корабли. И даже тогда мы не смогли управлять тем, что происходит с энергией… И помните, какой был результат.
— Безусловно. Извини, Оссакер, но вы обращаетесь к человеку, которого не волнует, что ваш шторм может выйти из-под вашего контроля. По правде говоря, это могло бы оказаться к лучшему. — Джеред ощутил нарастающее раздражение.
— Это сложное явление, — негромко проговорил Оссакер. — Оно может обратиться против нас.
— Ну, попробуйте мне объяснить, — вздохнул Джеред. — Я ведь не безнадежно тупой.
— Энергия ветра и погоды не похожа на энергию деревьев и трав. Совсем не похожа. У растений, если мы перестаем питать и усиливать их, процесс просто прекращается. Но в случае бури, если ее уже создали, ее нужно тщательно контролировать, а потом дать ей рассосаться под нашим управлением. Если ее просто отпустить, она превратится в неуправляемое погодное явление. А это значит, что она может просто исчезнуть под действием противоположных природных энергий, а может напитаться ими и превратиться в нечто гораздо большее, чем мы создали изначально.
— И в чем тут проблема? — поинтересовался Джеред.
