Роберт Джордан - Память огня
Демандред поднялся, заслышав стук копыт, сопровождавшие его Шаранцы встали перед ним.
С рёвом Лан пришпорил Мандарба и налетел на Шаранцев, преградивших ему путь. Жеребец прыгнул, передними ногами отправив охранников на землю. Мандарб крутнулся, крупом сбив одних Шаранцев, а передними копытами повалив других.
Лан соскочил с седла — у Мандарба не было защиты от плетений, поэтому сражаться верхом было равносильно тому, чтобы попросить Демандреда убить его коня, — и врезался в землю на бегу, вытаскивая меч.
— Ещё один? — проревел Демандред. — Льюс Тэрин, ты начинаешь…
Он осёкся, когда Лан достиг его и бросился в «Пух чертополоха в смерче», порывистое атакующее движение. Демандред выхватил меч, принимая удар на своё оружие, и отступил на шаг из-за его силы. Они обменялись ещё тремя ударами, быстрыми как молния, Лан продолжал двигаться, пока его меч не зацепил щеку Демандреда. Лан ощутил лёгкий рывок, и кровь брызнула в воздух.
Демандред почувствовал рану на щеке, его глаза широко раскрылись.
— Кто ты? — спросил Демандред.
— Я тот, кто заберет твою жизнь.
* * *Мин оторвала взгляд от спины своего торма, когда тот проскочил через переходные врата обратно на поле Меррилор. Она надеялась, что он выдержит безумие битвы, когда они доберутся туда. Костры и факелы светили на расстоянии, светлячки освещали сцены доблести и решимости. Она смотрела на мерцающие огни, последние угольки костра, которые вскоре будут потушены.
Вдалеке, где-то глубоко на севере содрогался Ранд.
* * *Узор завертелся вокруг Ранда, заставляя его наблюдать. Он смотрел сквозь слёзы, застилавшие его глаза. Он видел, как сражаются люди. Он видел, как они гибнут. Он видел Илэйн, захваченную в плен и оставшуюся в одиночестве, Повелитель Ужаса готовился вырезать их детей из её чрева. Он видел Руарка, лишившегося разума и ставшего теперь пешкой одной из Отрёкшихся.
Он видел Мэта, отчаявшегося, подавленного ужасающим перевесом.
Он видел, как Лан скачет навстречу своей смерти.
Слова Демандреда впивались в него. Натиск Тёмного продолжал рвать его на части.
Ранд потерпел неудачу.
Но на краю его разума был голос. Слабый, почти забытый.
Отпусти.
* * *Лана ничего не сдерживало.
Он сражался совсем не так, как учил Ранда. Без осторожной проверки, без осмотра местности, без тщательной оценки. Демандред мог направлять, и, не смотря на медальон, Лан не мог дать своему врагу времени на обдумывание, времени на плетения, которыми он мог бросать камни в него или раскалывать землю под ним.
Лан погрузился глубоко в пустоту, позволяя инстинктам вести его. Он вышел за пределы эмоций, сжигая напрочь всё. Ему не надо было оценивать местность, потому что он чувствовал землю так, словно она была его частью. Ему не надо было испытывать силу Демандреда. Один из Отрёкшихся, с опытом многих десятилетий, будет самым искусным фехтовальщиком из тех, с кем Лан когда-либо сталкивался.
Лан краем глаза заметил, что Шаранцы расступились, образовав широкое кольцо вокруг двух бойцов, пока те сражались. Видимо, Демандред был достаточно уверен в своих навыках, чтобы не позволять другим вмешиваться.
Лан закружился с серией атак. «Вода Текущая по Склону» превратилась в «Смерч на Горе», который стал «Перехватом Голубя Красным Ястребом». Его удары походили на ручьи, которые сливались во всё более и более широкую реку. Демандред сражался так хорошо, как Лан и опасался. Хотя его фигуры немного отличались от тех, которые знал Лан, годы не изменили саму суть поединка на мечах.
— Ты…хорош, — с хрипом сказал Демандред, отступая перед «Ветром и Дождём», с его подбородка стекала струйка крови. Меч Лана сверкнул, отражая красный свет ближайшего костра.
Демандред ответил «Высеченной Искрой», которую Лан, предугадав, парировал. Его бок был оцарапан, но Лан не обратил на это внимания. Обмен ударами заставил его отступить на шаг, и дал Демандреду возможность подобрать камень с помощью Единой Силы и швырнуть его в Лана.
Глубоко внутри пустоты Лан почувствовал приближение камня. Это было его понимание боя — то, что вошло глубоко внутрь него, в самый центр его души. То, как ступал Демандред, направление, в котором метнулся его взгляд, подсказало Лану, что именно произойдёт.
Как только он перетёк в следующую позицию, Лан расположил своё оружие поперёк груди и отступил назад. Камень размером с человеческую голову мелькнул прямо перед ним. Лан скользнул вперёд, его рука двинулась в следующую позицию, когда другой камень с ветром пролетел под ней. Лан поднял свой меч и увернулся от третьего камня, который промахнулся всего на палец, задев одежду.
Демандред блокировал атаки Лана, но дыхание у него было хриплым.
— Кто ты такой? — снова прошептал Демандред. — Ни у кого в этой Эпохе нет таких навыков. Асмодиан? Нет, нет. Он не смог бы так со мной сражаться. Льюс Тэрин? Ты прячешься за этим лицом, да?
— Я просто мужчина, — прошептал Лан. — Это все кем я когда либо был.
Демандред зарычал, затем бросился в атаку. Лан ответил «Лавиной, Катящейся с Горы», но ярость Демандреда заставила его отступить на несколько шагов.
Несмотря на то, что поначалу наступал Лан, Демандред как фехтовальщик был лучше. Лан знал об этом тем же чувством, которое говорило ему, когда атаковать, когда парировать, когда шагать вперёд и отступать. Возможно, если бы они начали сражение на равных, всё было бы по-другому. Но нет. Лан воевал в течении всего дня, и хотя его Исцелили от более тяжёлых ран, мелкие продолжали болеть. Кроме того, Исцеление само по себе изматывало.
Демадред был по-прежнему бодр. Отрёкшийся замолчал, дуэль поглотила его. Также он перестал использовать Единую Силу, сосредоточившись на фехтовании. Он не усмехался, когда получал преимущество. Он не был похож на человека, который часто улыбается.
Лан ускользнул от Демандреда, но Отрёкшийся напирал с «Вепрем Несущимся с Горы», снова оттесняя его к периметру круга, и пробил защиту, ранив в руку, затем в плечо и, наконец, в бедро.
У меня время только для последнего урока.
— Ты мой, — прорычал в коне концов Демандред, тяжело дыша. — Кем бы ты ни был, ты мой. Ты не можешь победить.
— Ты не слушал меня, — прошептал Лан.
Один последний урок. Самый тяжёлый…
Демандред ударил, и Лан увидел, что тот открылся. Лан рванулся вперёд, направив кончик меча Демандреда на свой бок и налетел на него.
Я пришел сюда не для того, чтобы победить, — прошептал Лан, улыбаясь. — Я пришел сюда, чтобы убить тебя. Смерть легче перышка.
Глаза Демандреда распахнулись, и он попытался отступить. Слишком поздно. Меч Лана прошёл прямо через его горло.
Мир потемнел, когда Лан соскользнул с меча. Он ощутил страх Найнив и её боль из-за сделанного им. Лан послал ей свою любовь.
Глава 2. Выбор Айя
Певара изо всех сил пыталась не выдать своего ужаса. Знай эти Аша'маны её получше, они бы догадались, что сидеть спокойно и молчать — не в ее характере. И лишь в таких вот ситуациях она обращалась к простейшему упражнению Айз Седай по востановлению душевного равновесия.
Она заставила себя подняться. Канлер и Эмарин отошли проверить двуреченских парней и убедиться, что те передвигаются по территории парами. Певара и Андрол снова остались одни. Он спокойно чинил свои кожаные ремни, пока снаружи продолжал идти дождь. Андрол использовал сразу две иглы, чтобы делать стежки, продевая их в отверстия с обеих сторон. Мужчина обладал сосредоточенностью искуснейшего мастера.
Певара подошла, заставив его резко поднять взгляд, когда она оказалась рядом. Певара подавила улыбку. По ней нельзя было этого сказать, но при необходимости она могла двигаться бесшумно. Певара посмотрела в окно. Дождь усилился, сплошным потоком хлестая по стеклу.
— После стольких недель, когда казалось, что буря может разразиться в любой момент, она наконец пришла.
— Те тучи в конце концов разойдутся, — сказал Андрол.
— Дождь кажется неестественным, — заметила она, сцепив руки за спиной. Певара чувствовала холод через стекло. — Он не меняется — не ослабевает и нарастает, — всё такой же постоянный поток. Множество молний, но очень мало грома.
— Думаешь, это ‘то самое’? — спросил Андрол. Ему не надо было уточнять, что 'то самое’ значит. Ранее на этой неделе обычные люди в Башне — не Аша'маны, — начали вспыхивать пламенем. Просто…оказывались объяты огнём…необъяснимым образом. Они потеряли около сорока человек. Многие до сих пор продолжали обвинять ненормальных Аша'манов, хотя мужчины клялись, что никто поблизости не направлял.
Она покачала головой, наблюдая за группой устало тащившихся по грязной улице людей. Певара была одной из тех, кто первыми назвал смерти работой сошедших с ума Аша'манов. Теперь она признала, что эти случаи и прочие странности — нечто намного худшее. Мир распадался. Она должна была быть сильной.
