Анатоль Нат - Операция "Бешеные лошади"
Возьмёт, не возмёт, — усмехнулся Сидор, — это другой вопрос. Но дать надо. А то как-то нехорошо получается, словно он к твоей экспедиции никоим боком не причастен.
А это не так.
— Без проблем, — с лёгкой улыбкой на губах Димон понимающе глядел на Сидора.
Мотоцикла ему было не жаль. Он и с тем что взял себе не знал что и делать. А Ведуну действительно надо было дать хоть какую-никакую пилюлю. Ведун оказался в итоге за этот поход самый пострадавший. Столько сделавший, и фактически не получивший ничего.
Одним словом, Д имону для хорошего человека говна было не жаль.
— Но это уж после того как ребята с завода починят и всё что там надо — восстановят, — уточнил всё же он. — А то как-то нехорошо дарить ломаный хлам, — усмехнулся Димон.
— Кто из наших ещё вернулся? — сухо перебил его Сидор.
Задумчиво с силой схватившись за подбородок, Димон принялся более обстоятельно рассказывать:
— Из наших, только что, прямо передо мной, вернулся Сёмка Некрас, а из ведуновцев Шурка Долгопятый, поисковик. Они то и рассказали что там произошло. В общем, всё как мы сразу и предположили. На них случайно наткнулся конный разъезд амазонок. А следов там было столько, что найти ребят было делом пяти минут. Вот они чтобы скрыться и чтобы амазонкам не достались наш склад снарядов, его и подорвали.
Собственно на такой случай ребята его заранее и заминировали, — Димон замолчал, вспоминая что-то тяжёлое, грустно ещё раз вздохнул и продолжил:
Сердце, говорят кровью обливается, а как только увидели что всё, застукали, сами в кусты, а склад рванули.
И пока те кто там выжил разбирались что и как, ребята берегом и ушли. А потом, выше по реке спокойно на камышовых связках на левый берег переправились.
Тут такое дело с переправой оказывается всем хорошо знакомое, — безмятежно махнул он рукой на удивлённый взгляд Сидора.
Хочешь хохму? — усмехнулся он.
Ты теперь для Маши самый авторитетный авторитет.
— То есть? — безмерное удивление Сидора выразилось лишь в высоко поднятых бровях. На большее его явно не хватило.
— И раньше то она тебя уважала, хоть и шпыняла постоянно при первом удобном случае, но к мнению твоему всё одно прислушивалась. А теперь! — Димон с самым разухабистым видом весело махнул рукой. — Ты для неё стал самый автритетный авторитет.
Раз её Корнея отметили, цацкой золотой наградили, то значит и твои постоянные бредни оказываются не такие уж и бредовые.
— Ну, спасибо, — ядовито глянул на него Сидор. — Утешил! И что? Я теперь для неё хорош только потому, что её Корнея наградили какой-то там золотой цацкой на шею?
— Не цацкой, а гривной, — посерьёзнел Димон. — И не какой-то а наградной. Кило золота там точно есть, — Димон серьёзно смотрел на Сидора. — Цацка то такая в этих краях дорогого стоит. Да и Маня из тех женщин, у которых в жизни есть только один единственный мужчина. Только один, и он для неё застит весь белый свет.
Да тебе что, завидно? — вдруг удивлённо-понимающе глянул он на Сидора.
— Завидно, Димон, — грустно вздохнул Сидор. — Вот везёт же некоторым. Ведь на большую часть женщин без стакана и не взглянешь. Шмары! В лучшем случае на личико, да на фигуру приятные, а зачастую и этого нет. А здесь и посмотреть есть на что, и умница, и верная до самоотречения. А то что порой бывает дура дурой, так что прибить хочется, так и что ж с того. Бывает! — равнодушно пожал он плечами. — У каждого из нас есть свои маленькие недостатки.
Вот ведь как повезло Корнею, — тяжело вздохнул он с искренней завистью. — А тут, — безнадёжно махнул он рукой, — баронесса моя. Всем девица хороша, да такая дурь в голове, что видеть её больше не могу, до чего противно.
— Ну да, — скептически хмыкнул Димон, насмешливо глядя на лежащего в кровати философствующего Сидора. — А это не по твоей ли просьбе каждое утро у меня из долины Васятка ей букетик полевых цветочков таскает. Самые красивые и самые редкие выбирает, стервец. Всю долину небось уже ободрал, кустика цветущего уже не найти, всех моих эндемиков повывел начисто, а ты всё туда же: "Дурь, говоришь, у неё в голове".
— Ладно, — совершенно смутившись, Сидор с независимым видом постарался побыстрей сменить тему. — Ты мне лучше вот что скажи. Что это ещё за история с двумя легионами ящеров? Откуда у нас взялись целых два имперских легиона?
— В том то и дело, что не целых, — с коротеньким смешком, ответил Димон. — И не два, а то ли пять, то ли шесть, сам толком не знаю. А что целый легион, то это так — громко сказано. Это они когда-то были целыми легионами, а сейчас от них остались рожки, да ножки. Можно сказать одно название, да здоровущие имперские орлы на длинных палках, по типу римских, которыми они собственно и напугали амазонок, заставив их ретироваться.
Забыл, как этот дрын со щипаным орлом у них называется, — Димон задумчиво почесал правым указательным пальцем шею.
Фактически это сводные остатки нескольких старых имперских легионов из то ли пяти, то ли шести разных кланов. Большая часть их погибла в боях с другими кланами, но тысячи полторы ящеров нам с тобой на двоих досталось. Это, вместо десяти тысяч от каждого из наших кланов, — со вздохом уточнил он. — А если считать по другим кланам, чьи останки мы с тобой оказывается подобрали, так там вообще должно было быть чуть ли не под сотню тыщ ящеров.
Представляешь, как их потрепали, — с грустью заметил он. — Да и не все из них захотели к нам переселяться, честно говоря. Часть, и надо сказать большая часть, осталась на старом месте возле Подгорной княжны. Не захотели уходить с насиженного места. Часть, вдруг ни с того, ни с сего перебралась на восточные отроги Южного хребта. Это уже в старых имперских землях. Мол, опасаются так сразу менять привычный уклад жизни, и всё такое.
Ну а к нам прибилась самая маргинальная, по их собственному мнению, часть, — с откровенно непонимающим, растерянным видом Димон развёл в стороны руками. — Те самые полторы тысячи имперских легионеров. Правда, это, не считая их жён, стариков и детей. Всего же на данный момент в городе и окрестностях скопилось ящеров тысячи три, четыре, не меньше.
Вот эти-то полторы тысячи матёрых легионеров, ветеранов, и ударили в спину амазонкам, которые приняли их за своих союзников. За что жестоко и поплатились, — насмешливо заметил Димон.
Там, кстати, они тебе твою клановую долю, десятую часть трофеев прислали, — хлопнул себя по лбу Димон. — Часть золотом, часть оружием, что с убитых взяли. Так что у нас теперь оружия всякого — море, — усмехнулся он. — Я всё что они нам дали, сказал чтобы пока в сарае на заднем дворе у тебя тут сваливали. Решил что пусть у нас там будет временный арсенал. До лучших времён. Надеюсь, ты не против? — усмехнулся он.
Зато теперь можем чуть ли не целый полк амазонок вооружить. Их же оружием.
Теперь самое главное, — подобрался Димон. — Что будем делать с соплюшками, что тебе навязали на этом вашем Девичьем поле?
Полторы тыщи молоденьких девиц это тебе не шутка, — нахмурился он. — Это большая, большая проблема. Вот спрашивается, на кой ляд ты их с собой тащил? Или нафига вообще брал? Бросил бы там, всё одно проку с них, — раздражённо помотал он головой.
Продадим! — криво поморщился Сидор. — Амазонкам же обратно и продадим моих пленных. За хорошую цену. Пусть платят за своих столько, сколько мы сочтём нужным с них содрать. Пусть стоимость лекарств, на них потраченных нам возвернут, да услуги докторов и кормёжку оплатят. То, сё! Да тут, Димон, такая сумма набегает, что мама не горюй.
— А если поотчётливей? — вопросительно глянул на него Димон.
— Только за лечение раненых тысяч пять с амазонок можно содрать, — флегматично бросил Сидор, глядя ему прямо в глаза. — И как ты понимаешь, не меди, и даже не серебра.
— А с запретом на работорговлю как быть? — с лёгкой долей насмешки во взгляде Димон глядел на него чуть прищурив глаза.
— А никак! — криво усмехнулся Сидор. — Военнопленные — не рабы. И в рабское положение никто их перевести при всём желании не сможет. По крайней мере здесь, в нашем городе. А значит и запрет на работорговлю на них не распространяется. И насколько я уже слышал, то та часть пленных что была оставлена как бы в собственности у курсантов, если мне не изменяет память человек семьсот, очень даже чудненько была уже выкуплена у них ещё до возвращения в город.
Если ты не знаешь, то сообщаю, — Сидор невольно поморщился от неприятных воспоминаний. — всего было взято в плен две тыщи двести человек, или что-то около этого числа. Причём мне, под видом отступного естественно, как ты понимаешь за молчание, — Сидор насмешливо, понимающе глянул в глаза Димона, — была выделена как бы самая большая часть, чтоб лишнего не вякал.
Но, как почему-то оказалось, самая бедная, безродная и для выкупа самая мало пригодная. Если только не рассчитывать на выкуп пленных руководством речной Стражи из кошедлька той самой Тары из Сенка, нашей старой знакомой ещё по прошлому году.
