Стивен Эриксон - Пыль Снов
Сеток хмыкнула. — Они потеряли управление, — сказала она. — Летели по воле коней. Бессмыслица…
Стави дернулась к ней, крикнув: — Нам всё равно, что они делали! Все равно!
— Но чем могут нам помочь те, что себе не могли помочь?
— Мы чем лучше?
«Мелкая сучка права». — Погляди на следы — они скакали бешено, ужасающе быстро. Как ты надеешься их догнать?
— Лошади устают.
Они продолжили путь, целенаправленно повторяя чьи-то бесцельные кульбиты. «Как дети, мечтающие вырасти».
Камни шуршат под ногами, испепеляющая жара; сучья громко трещат и ломаются. Кончилась вода. Съеденное утром сухое мясо ящерицы так и катается в желудке Сеток. В небе ни облачка — ни мгновения передышки. Она успела забыть, когда в последний раз видела птицу.
Прошел полдень, вторая половина дня тянулась томительно, как и бескрайняя пустошь по сторонам. След наконец стал ровным, идущим на восток. Даже близняшки устали. Их тени вытянулись и стали темнее.
И тут Стория закричала и вытянула руку.
Одинокий конь. К югу, в двух сотнях шагов. С шеи свесились обрывки постромок. Стоит на слабых ногах, водя губами по бесплодной почве; эбеновые бока покрылись белой коркой пота.
Сеток подумала и сказала: — Придержите Баалджагга. Погляжу, не смогу ли сама его поймать.
В кои-то веки близняшки не стали возражать.
«Духи волков, не приближайтесь. Нам нужно это животное».
Она осторожно пошла к коню.
Тот следил. Он ел кактусы, заметила Сеток — десятки колючек усеяли морду, капает кровь.
«Умирает с голоду». Сеток сказала ласковым голосом: — Долго ты тут, дружок? Один, все спутники пропали. Приветишь нас? Я верю, что приветишь. Насчет колючек что-нибудь придумаем, обещаю.
Она подошла так близко, что могла бы схватить коня. Но глаза заставили ее замереть. Не лошадиные глаза, а какие-то… демонические.
Он съел кактусы… много ли? Сеток посмотрела наземь. «Ох, духи подлые. Если всё это в желудке, у тебя проблема». У него такой взгляд от боли? Трудно судить. Он утомлен, да — но дыхание ровное и спокойное, уши прядают. Конь смотрит на нее с любопытством. Сеток наконец осторожно вытянула руку и взяла потрепанные ремни. Животное подняло голову, как бы подставляя израненный нос.
Сеток обернула повод вокруг руки и ловко вытянула один из шипов. Конь вздрогнул. Всего лишь. Она вздохнула и продолжила вырывать иглы. Если слизать кровь с кончиков? Что подумает конь? Она решила, что лучше не пробовать. «Ох, но мне так хочется лизнуть крови. Рот жаждет ее вкуса. Запаха свежей жизни.
Старик, отдай мне шкуру».
Удалив последнюю иголку, она коснулась украшенного эмблемой конского лба. — Лучше? Надеюсь, дружок.
— Спасибо, — произнес тонкий голос на исковерканном торговом наречии. — Я уже отвык от вежливости.
Сеток обошла лошадь и увидела небрежно брошенный наземь труп. На миг дыхание ее остановилось. — Тук?..
— Кто? Нет. Хотя я его видел однажды. Смешные глаза.
— Неужели все мертвецы вечно слоняются вокруг? — воскликнула Сеток. Страх уступил место гневу.
— Не знаю. Но вообрази негодование, с которым люди вроде меня глядят на тебя, живую. Юную, румяную, с такими чистым и светлым взором. Я кажусь себе ничтожным.
Сеток развернула коня.
— Стой! Помоги подняться — я на что-то нанизан. Не хочу быть ничтожным, раз выпал шанс поговорить. Когда поговорить не с кем — вот настоящее ничтожество.
«И точно». Сеток встала над трупом. — У тебя в груди кол, — сказала она.
— Кол? А, то есть спица. Все понятно.
— Понятно?
— Ну… нет. Все запутано. Но я полагаю, что лежу на обломке ступицы колеса, а вторая спица глубоко вошла в почву. Такое случается, когда карету внезапно поднимают, а потом бросают. Интересно, есть ли у лошадей память? Наверное, нет, иначе эта бежала бы со всех ног. Итак, прекрасное дитя, ты мне поможешь?
Она протянула руку: — Держись — хоть на это ты способен? Отлично. Сжимай крепче, а я попробую тебя поднять.
Это оказалось легче, чем она ожидала. Кости и кожа мало весят, не так ли?
— Я зовусь Картографом, — сказал труп, безуспешно пытавшийся отряхнуться от пыли.
— Сеток.
— Весьма рад встрече.
— Думала, я заставляю тебя чувствовать себя ничтожным.
— Я наслаждаюсь унижением.
Сеток хмыкнула. — Ты мне подходишь. Идем с нами.
— Чудесно. А чем вы заняты?
— Мы шли за вашей каретой… Скажи, все в ней такие же мертвые?
Картограф принялся размышлять над вопросом. — Возможно. Но мы же скоро увидим?
Дети Оноса Т’оолана и Хетан, кажется, не поразились появлению нового говорящего трупа. Картограф увидел Баалджагга, замер и вытянул палец, но ничего не сказал. Сеток взяла мальчика за руку и подвела к коню. Забралась на спину сама и подняла ребенка.
Близняшки двинулись по колеям. Баалджагг побежал рядом с ними.
— Знала ли ты, — сказал Карторгаф, — что мертвые видят сны?
— Нет, не знала.
— Иногда мне снится пес. Он меня находит.
— Пес?
— Да. Большой как этот.
— Ну, кажется, сон обернулся явью.
— Надеюсь, нет.
Она оглянулась на трусивший вслед за конем труп: — Почему?
— Потому что во сне пес меня закапывает.
Вспомнив, как Баалджагг вылезал из-под земли, она улыбнулась. — Не думаю, что тебе следует опасаться этого пса, Картограф.
— Надеюсь, ты права. Но у меня вопрос.
Она вздохнула. Не лучше ли трупам держать рты закрытыми? — Давай.
— Где мы?
— Это Пустоши.
— Все объясняется.
— Что объясняется?
— Окрестная… пустота.
— Ты когда-либо слышал о Пустошах, Картограф?
— Нет.
— Тогда я тоже задам вопрос. Откуда явилась ваша карета и почему вы не знаете, по каким землям едете?
— Учитывая мое имя, я поистине жалок в незнании. Разумеется, земля эта была дном внутреннего моря — но так можно сказать о множестве низин на разных континентах. Вряд ли я доказал тебе блестящее владением ремеслом. Увы, после смерти мне пришлось пересмотреть излюбленные заблуждения.
— Ты ответишь на вопрос?
— Наше явление было внезапным, но Мастер Квел считал, что так нужно. Клиент выразил удовлетворение и немалую долю удивления. Бесплодная страна куда лучше мирка внутри проклятого меча, тут мы вряд ли разойдемся во мнениях. Карты показывают не всё, это точно. Мы опустили защиту, как же иначе? Ага, видишь? Впереди полное доказательство.
Колеи куда-то исчезли на протяжении пятнадцати или двадцати шагов, а дальше лежали обломки, в том числе половина оси.
«Одинокий конь и одинокое колесо позади, половина оси впереди — как такое возможно? Что они делали в промежутке? Летели?» — Духи подлые, Картограф… — Она замолчала. Свет угасал, но с высоты коня она смогла различить… — Вижу.
Две полосы, уже не похожие на следы колес; дальше различные части резной кареты. Она увидела большой кусок лакированного дерева — наверное, верх повозки — со следами от громадных когтей. В некотором отдалении лежала сама карета, точнее, то что от нее осталось. Бесформенные туши мертвых лошадей были разбросаны по сторонам.
— Картограф…
— Он напал с неба, — отвечал труп. — Был ли это дракон? Уверен, нет. Энкар’ал? Какой энкар’ал так легко поднимет карету вместе с упряжкой? Нет, не энкар’ал. Помни, я был свидетелем лишь первой атаки… скажи, Сеток, видишь еще кого-нибудь?
— Пока нет. Стави, Стория! Оставайтесь здесь. — Она сняла мальчика, поставив на почву. — Я проеду туда. Знаю, уже темнеет, но следите за небом — там что-то есть. «Где-то там. Надеюсь, не близко».
Конь нервничал и не желал идти к карете, но она заставила его слушаться.
Его приятели разорваны, кости расщеплены, не хватает изрядных кусков мяса. Повсюду те же тонкие, но глубокие порезы. Когти. Огромные и ужасающе острые.
Она нашла первый труп. Мужчина. Обернул поводья вокруг рук, и обе руки вырваны из плечевых суставов, болтаются на сухожилиях. Что-то рассекло его голову, поняла она. Разрезало шлем и макушку, нос и челюсть. Осталась лишь половина лица. За ним еще мужчина, ловко обезглавленный; головы нигде не видно.
Сеток остановила коня в нескольких шагах от разбитой кареты. Она была громадной, на шести колесах. Весила, наверное, как юрта со всем семейным кланом. Нападавший систематически ломал один бок, как будто стремился забраться внутрь. Края дыр запятнала кровь.
Она забралась и поглядела внутрь. Тела нет. Но какая-то масса видна на двери, ставшей ныне полом. Влажно поблескивает. Она подождала, пока глаза привыкнут к сумраку. И отпрянула. Это внутренности. Несчастную жертву выпотрошили. Где остальное? Она встала на обломки и огляделась.
Вон там. Половина, только верхняя половина.
И тут она заметила следы — три или четыре цепочки сходятся в одну тропку, уводящую на восток. Выжившие. Но они, должно быть, бежали, иначе позаботились бы о павших. Хотя… мало кому интересны мертвецы.
