Избранное. Компиляция. Книги 1-14 (СИ) - Симмонс Дэн

Телевизора в кабине у Бигея не было, зато его пиратское радио вещало всю ночь. Вэл привык к официально разрешенным радиостанциям — Эн-пи-ар, Си-эн-ар, Эм-эс-би-ар, Ви-о-эй. Но Бигей слушал свое пиратское радио, как он говорил, то есть кучу нелицензированных пиратских АМ- и FM-станций, работавших всю ночь напролет.

Большинство из них были разговорными станциями, близкими к давно запрещенным правым организациям. Старик Бигей, казалось, жадно впитывал все это говно.

Вэл подремывал под дебаты правых — заунывные, похожие на речи проповедника-возрожденца, заглушаемые неугомонными и крикливыми ведущими. Эти последние замолкали только по случаю звонков слушателей, еще более безумных и правых, чем они.

— Радиостанции, ведущие, инженеры со всей этой дребеденью должны постоянно крутиться, — сказал в какой-то момент Бигей. — И всегда на один шаг опережать ДВБ и других федералов.

Вэл проснулся на несколько минут и снова начал задремывать под радиотрескотню.

«…Нет, мы не всегда были такими, друзья. Тридцать лет назад… двадцать пять лет назад… мы все еще были великой страной. Единой страной. Пятьдесят полноправных штатов, пятьдесят звезд на флаге. Мы сами выбрали упадок, друзья. Мы решили, что нам нужно национальное банкротство и банкротство сорока семи штатов, чтобы выполнять социальные программы… семьдесят три процента населения вообще не платят никаких налогов, друзья, но при этом хотят быть обеспечены бесплатным медобслуживанием от колыбели до могилы, гарантированной занятостью от колыбели до могилы, при минимальной часовой зарплате в четыреста восемьдесят долларов и тридцатичасовой рабочей неделе… разве кто-то пожелает работать в нашей великой, потерянной, загаженной, погибшей стране… при пенсионном возрасте в пятьдесят восемь лет с полным социальным пакетом, хотя у нас сейчас восемнадцать неработающих пенсионеров… в том числе одиннадцать миллионов незаконных иммигрантов, только что подпавших под последнюю амнистию и получивших гражданство… так вот, у нас на каждого работающего приходится восемнадцать неработающих пенсионеров, забывших, что такое труд…»

Голоса продолжали гундосить. Вэл дремал.

Спустя несколько часов после Гранд-Джанкшн они столкнулись с одной из тех проблем, которые удлиняли путь до Денвера с четырех часов до двенадцати. За брошенными зданиями горного городка Гленвуд-Спрингс (система поставок продовольствия была разрушена — его ввозили только в большие города, а потому маленькие обезлюдели, прежде всего — недосягаемые зимой горные городки) на двенадцать миль протянулся каньон. По словам Бигея, этот отрезок раньше был в десятке самых впечатляющих, если брать все междуштатные дороги.

Раньше.

Некогда здесь проходили две ленты эстакадного четырехполосного шоссе — две полосы, по которым машины ехали на запад, возвышались над двумя другими, предназначенными для движения на восток. Освещенные, хорошо проветриваемые туннели были пробиты в упрямых отвесных скалах, вздымавшихся на тысячу футов по обеим сторонам, — сверху оставалась лишь узкая полоска звездного неба. Теперь все это превратилось в узкую двухполосную дорогу, отсыпанную гравием, с рытвинами и крутыми объездами вокруг осыпей и обрушенных секций. Машины ползли, как черепахи, подпрыгивали и тряслись на нижней передаче вдоль бурлящей, вырвавшейся из узды — дамба была взорвана — реки Колорадо.

Однако через полтора часа, преодолев двенадцать миль, они вернулись на поврежденное, но ремонтируемое асфальтобетонное покрытие, и Бигей снова врубил верхнюю передачу.

— Ух, как бы мне хотелось научиться этому, — сказал Вэл.

Генри «Большой Конь» Бигей скосил на него глаза, потом снова перевел взгляд на дорогу и задние габаритные огни идущего впереди грузовика.

— Чему? Переключению передач? У этой красотки шестнадцать передних передач. И четыре задних. Ты этому хочешь научиться? Переключать передачи и пользоваться демультипликатором на больших машинах?

— Я хочу научиться водить большие машины, — сказал Вэл. Усталость и ломка действовали на него, как пентотал. Или, подумал он, снова превращали его в ребенка.

Бигей кивнул.

— Да. Калибр сказал, что ты попросишь об этом. Мой ответ — да… может быть. Я дам тебе неделю-другую испытательного срока. Будешь сидеть рядом, учиться переключать передачи. Заплатишь по дороге. Но это, конечно, если у тебя есть НИКК.

— У меня ее нет, — сказал Ник, готовый расплакаться. Если начать тут распускать нюни, подумал он, то лучше уж открыть дверь и броситься в бурлящую, покрытую белыми бурунами Колорадо. — И не будет, — выдавил он. — Денег у меня нет ни хера. И времени нет.

— Времени? — переспросил Бигей.

— Деверо говорит, что ее делают за две недели… иногда за месяц… даже если есть деньги. А вы ведь уезжаете… когда? Утром в воскресенье, до восхода солнца?

— Да бога ради, малыш, я ведь говорю не об этом уик-энде. Я буду проезжать через Денвер в конце октября, перед самым Хеллоуином. К тому времени ты обзаведешься карточкой, и я возьму тебя на испытательный срок в одну-две недели. Никаких обещаний. Если увижу, что ты говно, а так, скорее всего, и окажется, высажу тебя посреди дороги к хренам собачьим. Обещаю только это.

Вэл мог лишь смотреть перед собой и изо всех сил стараться не заплакать. Бигей включил радио.

«…Политика этого президента состояла в том, чтобы льстить нашим врагам, поощрять их, отдалять от нас союзников и оставить без помощи Израиль, который уничтожила страна, создавшая ядерное оружие. А ведь мы могли предотвратить это, друзья! Соединенные Штаты могли помешать Исламской республике Иран, которая составляет основу нынешнего Всемирного Халифата, создать это оружие! Теперь же эта страна… и этот Халифат… имеют тысячи атомных бомб, а наша страна, после большого соглашения с Россией, заключенного за пять лет до нашего полного банкротства, имеет, по окончательным условиям договора о СНВ, двадцать шесть бомб. Двадцать шесть! И ни средств доставки, ни воли для доставки, и…»

Вэла сморил сон.

Они съехали с гор над Денвером около десяти утра. Еще раньше Вэла разбудил рев передач и двигателя во время подъема на Лавленд-Пасс. Открывшийся вид навсегда останется для него одним из самых невероятных зрелищ в жизни.

Долгий спуск с уклоном в шесть процентов, а то и больше на последнем десятке миль, при съезде к Денверу, высоченные небоскребы, сияющие впереди в утреннем свете, и все это при езде на низкой передаче и высоких оборотах, при подтормаживании двигателем, при вони перегретых тормозных колодок. Двум грузовикам из конвоя пришлось остановиться в уловителях.

И вот они съехали вниз. Вэл видел теперь другие машины на I-70, соседних дорогах и хайвеях. Они уже много дней не встречали такого плотного движения. У Вэла даже голова закружилась.

— Но прежде чем мы с тобой… может быть… договоримся, я должен спросить тебя кое о чем, — сказал Генри «Большой Конь» Бигей, выключив радио. Здесь, вблизи крупного города, работали только Эн-пи-ар и другие официальные станции.

— О чем? — спросил Ник.

Его вдруг охватил ужас — что, если индеец откажет ему? У него был месяц, чтобы найти двести старых баксов (может, украсть у предка и пристрелить этого гада? — правда, Вэл сомневался, что у застарелого флэшнаркомана есть столько денег), потом добыть НИКК. Тогда он, может, и успеет.

— Эта штуковина у тебя на спине за поясом… ну, которую ты украдкой поправлял всю ночь, чтобы она не врезалась тебе в спину, бок или кишки. Ты из нее когда-нибудь стрелял?

Вэл замешкался. Наконец, не зная, как лучше ответить, он промычал:

— Угу.

— Я имею в виду, черт возьми, не мишень, или кролика, или еще какую хрень, — сказал Бигей, переводя взгляд на Вэла; на дорогу он сейчас совсем не смотрел. — А живого человека. Стрелял?

— Угу, — выдохнул Вэл.

— Попал?

— Угу.

— Убил?

Глаза Бигея сверлили Вэла, как буравчики. Тот попытался сглотнуть слюну — и не смог.

— Угу.