Елизавета Дворецкая - Ведьмина звезда, кн. 1: Последний из Лейрингов
Да нет, куда там! Стормунд Ершистый, конечно, сильный и отважный человек, но удачи у него маловато. На такие подвиги не хватит. Это надо родиться каким-то другим человеком. Родич конунга, конечно! Бьярта вздыхала, но тут же гнала прочь досаду и поднимала глаза на Фримода ярла, чтобы утешиться хотя бы чужим счастьем. А Фримод ярл воодушевлялся все больше и больше и наслаждался возможностью рассказать не меньше, чем Бьярта – послушать и посмотреть.
Хагир, в ожидании еды сидя на скамье в середине гридницы, разглядывал оружие, развешанное по стенам. Тут тоже было чем полюбоваться. Прозрачная сталь привозных восточных клинков, словно сплетенная из темных и светлых нитей, золоченые рукояти, узорные навершия мечей, литые бляшки на цветной коже щитов – целые саги на каждом. Одно копье показалось знакомым – именно такие ковали и украшали в усадьбе Железный Пирог, что стояла на Остром мысу неподалеку от усадьбы Лейрингов… там, где сейчас пустырь, заросший кустами, где трава оплела и снег засыпал старые угли пожарищ. Те же узоры на втулке наконечника, и резное древко из остролиста – дерева руны «тюр»…
– По твоему виду трудно заподозрить, что ты никогда не видел оружия, – вдруг раздался рядом с ним юный, приятный, немного насмешливый женский голос. – А ты так в него вцепился, будто не видишь ничего другого.
Хагир обернулся. В шаге от него стояла девушка лет двадцати, среднего роста, в темно-синем платье и со множеством золотых цепочек на груди. На запястьях ее цеплялись друг за друга тонкие золотые обручья, на плечах сияли две крупные, почти с ладонь, узорные золотые застежки, а между ними, посередине, почему-то прилепилась еще одна – маленькая, из потемневшего серебра, в виде свернувшейся кольцом узорчатой змейки. Длинные русые волосы густыми прямыми струями спускались до пояса, а на уровне лба были прихвачены серебряным обручем с тонким вычеканенным узором в виде плетистых цветущих побегов. В самой середине сиял небольшой, полупрозрачный зеленый камешек, почему-то напомнивший блеск волчьих глаз зимней ночью.
Лицо девушки нельзя было назвать особо красивым – этому мешал тяжеловатый подбородок и высокий широкий лоб, отчего чертам не хватало легкости, утонченности. Но зато большие, мягко сияющие карие глаза казались очень хороши, а тонкие ровные брови и длинные черные ресницы подчеркивали их живой блеск. Она смотрела приветливо, даже ласково, но во взгляде ее таилось что-то загадочное, отчего Хагир почувствовал себя неуютно. Казалось, она имеет в виду гораздо больше, чем сказала, и Хагир вскочил со смущенным чувством, будто не заметил чего-то очень важного.
– Впрочем, ты должен сказать, что мужчину всегда привлекает оружие, а на ковры, кубки и прочие пустяки пусть любуются женщины. Ты это хотел сказать, да? – Девушка улыбнулась его растерянному молчанию, слегка склонила голову к плечу, словно умоляя согласиться с ней.
Хагир все молчал: она угадала даже не то, что он подумал, а то, что он должен был подумать. Мелькнуло сомнение, не смеется ли она над ним… Но лицо девушки казалось приветливым и ничуть не надменным, и Хагира наполнило чувство, что вместе с ней к нему приблизилось что-то хорошее, доброе и радостное.
– Может быть, тебе покажется странным, что я к тебе пристала, – с лукавым покаянием добавила девушка. – Но дело в том, что это…
Не договорив, она опустила глаза и вздохнула, точно ей предстояло сказать что-то тяжелое, но весь ее облик лучился скрытым смехом.
– Что я занял твое место! – с облегчением, поняв наконец, закончил Хагир.
Девушка подняла на него глаза и с удовольствием засмеялась, и Хагир засмеялся тоже, поняв, что наконец-то угадал, что она имела в виду. И теперь он не видел той некрасивости ее лица, которая поначалу так бросилась в глаза: ее мягкий, дружелюбный взгляд смотрел прямо в сердце, и девушка казалась близкой, как сестра, с которой всю жизнь прожил под одной крышей. Казалось, она все про тебя знает, да и ты все про нее знаешь: каждая ее мысль и каждое чувство именно те, которые ты и хотел бы в ней найти.
– Садись. – Хагир взял девушку за руку и подвел к месту. – Я же не знал…
Ее рука была легкой, теплой и тоже дружелюбной даже на ощупь, и от этого прикосновения в нем вдруг все ожило, словно кровь потеплела и побежала быстрее. Расставаться с этой рукой не хотелось; Хагир отступил, но руки не выпустил. Девушка едва сдерживала смех, но не сердилась.
– Садись и ты тоже. Ты же гость! – Она потянула к себе свою руку, и Хагир вернулся, как прикованный.
Он понимал, что вид имеет восторженный и глуповатый, что она смеется над его растерянностью, но ничего не мог поделать, и почему-то ему было хорошо, хотя всю жизнь его очень волновало, как он выглядит и что о нем подумают.
– Так ты считаешь, я достоин занять твое место? – Он попытался все же наладить беседу, чтобы не выглядеть совсем уж дураком. – Или я сначала должен сложить ловкую вису о своих подвигах?
– Если ты умеешь складывать висы, я с удовольствием послушаю, – заверила девушка. – Ты бы знал, сколько неловких вис мне приходится выслушивать! – Она метнула лукавый взгляд на Фримода ярла, который держал в руке золотую чашу с узором в виде летящих орлов и повествовал о том, как захватил ее в бою с кем-то. – И если ты умеешь складывать ловкие висы, я буду рада отдать тебе должное. Но, по правде сказать, о твоих подвигах мы уже слышали кое-что… Тут проплывали два корабля, которые жаловались, что некий квиттинский «Волк» лишил их всей поклажи.
– Два? – Хагир выразительно удивился. – А должно быть три.
– Вот как? Ну, тогда ты должен сесть на почетное место. Я скажу Фримоду ярлу. – Девушка встала и хотела идти, но Хагир быстро поймал ее за руку и удержал.
Она остановилась, сверху вниз глядя на сидящего Хагира.
– По мне, так самое лучшее место – рядом с тобой, – сказал он. – Не беспокой хозяина, а скажи мне лучше, как тебя зовут. Ты сестра Фримода ярла?
– Нет, я воспитанница его матери, Гейрхильды хозяйки. Она сейчас в своей усадьбе, но скоро должна вернуться. Она будет рада, что у нас такой знатный гость – один из квиттинских Лейрингов… Последний конунг квиттов был из вашего рода, я ничего не путаю?
– Хлейна! – вдруг крикнул Фримод ярл.
Девушка быстро обернулась, выдернув при этом свою руку из руки Хагира.
– Где ты? – продолжал Фримод ярл, вдруг вспомнив, что порядочный хозяин хвалится не пустыми кубками и блюдами, а полными. – Ты распорядилась на кухне? Матери же нет, а наши гости проголодались!
Его живое лицо выражало беспокойство лишь о том, что гостям придется слишком долго ждать ужина. Но Хлейна тут же отошла и скрылась за дверью в кухню, не обернувшись больше. А Хагир сжал кулак, будто хотел как можно дольше и надежнее сберечь в ладони мягкое тепло ее руки. Его посетила догадка: ничем вернее он не разрушит доброжелательность Фримода ярла, чем вниманием к воспитаннице его матери.
Пир в усадьбе Роща Бальдра удался на славу. Мигом прослышав, что морской конунг ничем не грозит округе и готов быть другом Фримоду ярлу, со всех сторон сошлись и съехались соседи. Гридница и даже кухня были полны гостей, и довольный Фримод ярл говорил со смехом, что одного пира на всех не хватит, придется гостям задержаться, чтобы вся округа могла как следует попировать в их честь.
Бьярту посадили в середину женского стола. Хагир ждал, что Хлейна займет это почетное место, но она почти не сидела за столом, а все время сновала по гриднице и кухне, распоряжалась, присматривала за служанками, сама наливала гостям пиво, разносила можжевеловый хлеб, не забывая упомянуть, что пекла его сама, а еще успевала говорить много приветливых слов гостям и домочадцам. Видно было, что она любуется собой, такой стройной, нарядной и дружелюбной, но и гости любовались ею, потому что она и впрямь заслуживала восхищения. Взгляд Фримода ярла, как легко заметил Хагир, почти не отрывался от девушки, за исключением того времени, когда он рассказывал о своих подвигах. Слепой увидел бы, что Фримод ярл неравнодушен к воспитаннице своей матери, и Хагир ловил себя на том, что ему это неприятно.
Из-за этого открытия он следил за нею вдвое пристальнее, стараясь понять, что связывает эту девушку с хозяином дома. Однажды Хлейна подошла к Фримоду, чтобы наполнить его кубок; он поймал ее руку и стал что-то говорить, но она тут же вырвалась и при этом бросила на Хагира быстрый смущенный взгляд. Фримод ярл пригласил ее сесть рядом с собой, она покачала головой и отошла. И опять бегло глянула на Хагира. Хочет показать, что свободна? Сердце Хагира сильно билось: в нем боролись чувства радостного подъема и смутной тревоги. Он не мог оторвать от нее глаз и, даже заставив себя глядеть в свой кубок, каким-то иным чувством ощущал, где она находится. Каждое ее простое движение давало ему ощущение блаженства, но из глубины души поднималась тревога: что это значит и к чему приведет?
