Джеймс Клеменс - Врата ведьмы
— Будь ты проклят, Грешюм.
Джоах, наконец, понял, какая роль была уготована ему и Кесле. Он уронил посох на колени и прикрыл лицо рукой. Не за эту цену.
Затрясшись, Джоах понял, что у него не было выбора, но не мог заставить себя действовать. Он отринул от себя все мысли и представил фиолетовые глаза Кеслы, цвета полуночного оазиса пустыни; ее кожу, гладкую, как самый тонкий песок, с медным оттенком. Он вспомнил ее мягкие губы, теплое нежное прикосновение, изгибы ее тела, в которых хотелось раствориться. Джоах ощутил в своем сердце любовь, свежую, не остывшую после недавней потери. Он знал, что его любовь взаимна.
— Господин? — раздался перед ним голос.
Джоах отпрянул, увидев создание, перевернувшее его жизнь. Перед ним, склонившись и протянув руку, стояла Кесла.
— Вы можете сказать, где я? — Кесла оглядела чернеющий ландшафт. — Я потеряла друзей. — Она погладила лоб. — Мы были в Южной Стене.
Джоах поднялся на ноги с помощью посоха.
— Кесла.
Ее удивило, что незнакомец назвал ее по имени.
— Господин, мы знакомы?
Джоах печально улыбнулся, заметив недоверие в ее глазах. Несмотря на обстоятельства, было чудесно вновь ее увидеть. Он пристально смотрел на нее, вкладывая в этот взгляд всю, свою любовь.
«Возьми мою любовь, — молил он, — иначе я не смогу сделать то, что должен».
Напрягая все чувства, он ощутил, как часть его души отделилась от него, вдыхая жизнь в его бесплотные образы. Все, что в нем было, он вложил в фигуру любимой. Она, казалось, стала более плотной, убедительной. Он разглядел капельку пота, зависшую над бровью, испуг и напряжение в ее позе. Затем она вспыхнула, узнав его, приблизилась и посмотрела ему прямо в глаза.
— Джоах?
Он закрыл глаза, сдерживая слезы.
— Нет, — ответил он, задыхаясь.
Он не хотел, чтобы она узнала его.
— Это ты! — Кесла подошла вплотную.
Джоах чувствовал исходящее от нее тепло.
Он открыл глаза, по щекам текли горячие, обжигающие слезы.
— Кесла…
Девушка нагнулась к нему, обвивая руками, прижимаясь к щеке.
— О, Джоах, я думала, что потеряла тебя!
Джоах посмотрел поверх ее плеча на растекающееся черное пятно разрушения. Кесла любила пустыню.
Джоах все еще колебался. Он отстранился и в последний раз взглянул ей в глаза.
— Я люблю тебя, Кесс. И всегда буду любить.
Та улыбнулась и крепко прижала его к себе.
— Я тоже тебя люблю.
Джоах закрыл глаза, в его руке появился клинок: длинный кинжал с такими острыми краями, что его удар не причиняет боли. В этой сонной долине было возможно все. Джоах крепко обхватил Кеслу, вкладывая в нее любовь целой жизни, затем вогнал ей в сердце кинжал.
Он чувствовал, как она всхлипнула, еще крепче обхватив его. Он удержал ее. По рукояти кинжала, по его руке изливалась кровь, просачиваясь в черный песок под ногами.
— Джоах?..
— Тсс, любимая. Это всего лишь сон.
Джоах закрыл глаза, удерживая Кеслу, пока та медленно не осела. По его щекам текли слезы, после последнего вздоха он все еще не выпускал ее. Он простоял так бессчетное количество времени, потом, наконец, открыл глаза.
Кровавый бассейн у его ног смыл с песков темное пятно. Подобно черному бассейну, на котором стоял Ашмара, тьма была изгнана чистой кровью Кеслы. Пески под ним заблестели с повой силой, сияние ширилось, расчищая пустыню во всех направлениях, смывая прикосновение василиска.
Джоах, еле стоящий на ногах, обрушился на землю, уложив бездыханное тело Кеслы к себе на колени. Он отбросил прядь волос с ее лица и зарыдал.
— Ты сделала это, Кесла. Ты спасла свою пустыню.
Глава 24
Свернувшись на каменной руке Мантикора, Толчук смотрел в небо. Луна почти опустилась; лишь ее края слабо светил над изрезанным горизонтом. Призрачное видение из книги становилось все более неясным, слабея при опускающейся луне.
— Мы должны спешить! — сказала Фила.
Эррил стоял перед эбонитовой глыбой. Его лицо покраснело от напряжения, со лба стекал пот. Он в очередной раз взметнул топор и обрушил его на валун. Железо со звоном ударилось о камень, не причинив ему никакого вреда. Эррил вновь ухватился за топор, притупившийся и оббитый от предыдущих штурмов.
— Не поможет, — сказал Веннар. — Лишь Трайсил мог раздробить его. — Дварф укоризненно взглянул на Толчука.
Тот опустил голову.
— Елена! — крикнул Эррил.
— Я все еще здесь, — ответила она; голос глухо струился из камня. — Но я не знаю, надолго ли. Магическая защита истончается. Я уже чувствую давление Плотины. Когда магия Чо иссякнет, я не смогу противостоять ей.
Толчук закрыл глаза. Должно быть какое-то решение. Эррил использовал грубую силу, Фила искала ответы в призрачной плоскости, Веннар же просто признал поражение. Какую роль исполнял он? Сердце народа направило его к ведьме. Тень отца указала ему на Гульготу, а Зло привело к Вратам Мантикора.
Теперь же Толчук сидел на корточках, совершенно бесполезный. Что от него требовалось? У него были все разрозненные части замысла, и ответ лежал где-то между ними — если бы он смог собрать все воедино.
Он в отчаянии сжал когтистый кулак. У него было лицо Темного Лорда, подтверждающее его проклятую родословную. Это не позволяло ему здраво рассуждать, подавляло его, как роковой приговор. Теперь он отринул эту мысль. Он не смирится со своей участью.
Дотянувшись до набедренной сумки, Толчук раскрыл ее и вытащил каменное сердце. Он поднес его к лунному свету, разглядывая черное Зло, притаившееся внутри ярко красного камня. «Что есть значение этого? Почему Земля прокляла мой народ? Почему привела меня сюда?»
Из камня вновь донесся голос Елены.
— Эррил, я не могу держаться… — Ее голос замер.
— Елена! — вскричал Эррил.
Толчук повернулся, понимая, что все почти потеряно. Он стиснул каменное сердце и уставился на глыбу. Его осенила догадка. Сердце его народа было красным камнем с червоточиной внутри; Врата Плотины, с запертой в них Еленой, были черным камнем с красным вкраплением. Эта симметрия должна что-то значить. Но что? Зачем Земля поместила Зло в камень? Зачем оно питалось душами его народа, умерщвляя камень, оставляя его без магии?
Толчук закрыл глаза, затем быстро вскочил на ноги.
— Без магии! — закричал он.
Эррил взглянул на него через плечо.
Толчук поднял Сердце народа.
— Оно есть без магии! Зло убило ее!
Эррил нахмурился и протер лоб.
Толчук устремился вперед.
— Земля не проклинала наш народ! Она дала нам орудие, чтобы отомстить за вероломство предка! — Он вспомнил историю о безумном Мимбли — рудокопе, открывшем каменное сердце. Из его несвязных речей следовало, что лишь каменное сердце способно противостоять надвигающейся тьме.
