Ник Перумов - Война Мага. Том 1
Понятно. Жадность. Простая человеческая жадность. Это ведь так хорошо всё объясняет, подумал Император. Как же, дорогой князь, так я тебе и поверил. Две возможности – или кто-то в Семандре на самом деле верил, что способен дойти до Мельина и взять его, или… В бой их толкало что-то ещё. Там, где остановился бы любой осторожный хищник, движимый природными инстинктами, Семандра лезла вперёд, очертя голову. Ну зачем, скажите на милость, им понадобились северные земли? Богатый рудами и ремеслами анклав Демта? А Буревая гряда, где людей нет на несколько дней пути? Река Суолле являла собой прекрасный рубеж, на котором можно закрепиться. Дать и в самом деле пахарям на захваченных землях освобождение от налогов. Раздать пустующие угодья своим мелким беззамковым рыцарям. Осесть. И, когда имперские легионы переправились бы наконец через реку, их бы встретила уже не только восточная конница. Но и пешие полки из недавних подданных Империи – если б, конечно, у семандрийских королей и князей хватило б ума и в самом деле претворить всё это в жизнь.
Так ведь нет. Полезли дальше. На высокий западный берег. То ли донельзя уверены в себе, то ли в бой их послало нечто совершенно иное, чем просто желание хапнуть, улучив момент, чужого добра.
– Конечно, – с приятной улыбкой кивнул Император. – Конечно, я понимаю. Жадность – ужасный порок. Но вот зачем тогда были казнены во взятых вами городах мои легионеры, до конца оставшиеся верными присяге и долгу?
Ди Амато побледнел ещё больше. Знает кошка, чьё мясо съела, чувствуя закипающую внутри ярость, подумал Император.
– Но вам, конечно же, неизвестны эти случаи расправы, не так ли, дорогой князь? И, как воин, как человек чести, вы, конечно же, восстали бы против них, случись такое на ваших глазах, ибо казнь пленных… – Император сделал многозначительную паузу, – конечно, не доставила бы чести приказавшему сие полководцу, и уж конечно же, жестокость наверняка развязала бы руки военачальнику противоборствующей стороны, потребовав от него хотя бы отомстить за своих, не так ли?
Владетельный князь потел всё сильнее. Он, конечно же, понимал, куда клонит Император.
– М-мне б-было известно о казнях, в-ваше величество, – пролепетал наконец ди Амато, и Император усмехнулся – у этого князька, видно, всё же сохранились какие-то понятия о чести. Во всяком случае, он не пытался загородиться спасительным незнанием. – Но я осуждал это, я не был с этим согласен! И казнили не мы и даже не семандрийцы…
– А кто же? – сейчас Император был сама любезность. – Поведайте мне это, дорогой князь, этим вы не уроните своей чести и не выдадите боевых товарищей. Презренные палачи не заслуживают снисхождения, не так ли?
Ди Амато судорожно кивнул.
– Король Грациан Второй отдал приказ, ваше величество… Под влиянием… влиянием… – князь стал белым. – Служителей Слаша Бесформенного, Ваше величество! – закончил он страшным шёпотом, озираясь по сторонам.
Император блестяще разыграл удивление.
– Служителей кого! Никогда о таком не слышал. Да и как потерпят ревностные слуги Спасителя жрецов какого-то поганого божка?!
– Ах, не говорите так, Ваше величество, – по-прежнему шёпотом запротестовал князь, в ужасе озираясь по сторонам, словно из тёмного угла императорского шатра вот-вот готов был появиться сам Слаш собственной бесформенной персоной. – Сами слуги Спасителя страшатся его. После тех чудес, что мы видели…
Император плотно сжал губы, кулаки невольно сжались. Забытые боги не вылезают на белый свет ни с того, ни с сего. Кто-то оживил их, кто-то выгнал из тайных убежищ, где они мирно дремали в тысячелетнем сне. И Императору казалось, что он знает ответ.
Взгляд невольно падал на левую руку, там, где ещё совсем недавно красовалась белая перчатка. Страшное оружие, невероятно щедрый подарок, которым он стёр с лица земли Радугу, поверг в ничто могущество семи Орденов. Магов не стало – и Мельин, как ни крути, лишился сильных защитников. Они могли ненавидеть его, Императора, но взорвать и обратить в ничто землю под собственными ногами они едва ли б рискнули.
Тогда, той страшной зимой, вот-вот должны были исполниться Пророчества Разрушения. Все ожидали прихода Спасителя. Что избрано оружием на этот раз? Опять какие-нибудь «священные книги», только теперь этого самого «бесформенного»?
Счастье ещё, что те, у кого Мельин лёг поперёк дороги, не могут сами ворваться в него, им приходится прибегать к помощи других…
Ну что ж, жёстко подумал Император. Быть может, вы уже жалеете, что подарили мне эту перчатку, неведомые. А если ещё нет – я заставлю вас горько об этом пожалеть.
Ведомые Императором легионы двигались за семандрийской конницей. Текли лесными тропами и просеками, тщательно избегая больших дорог. Рассылаемых семандрийцами разведчиков перехватывали.
Как всегда бывает в большом сражении, кому-то из воинов в золотом и красном удалось вырваться из окружения. Весть о поражении и пленении пеших полков могла достичь перешедшую Суолле конницу, но пока что она уверенно и непоколебимо продвигалась вперёд.
Её путь отмечали обычные приметы войны – пожары, разорённые деревеньки, зарезанная скотина. Нельзя сказать, что всё это творилось с какими-то особыми жестокостями, но семандрийцы уже не могли так же свободно, как вначале, подвозить припасы со своей территории и демонстративно «не обременять» жителей завоёванных областей «военными тяготами». Здесь о высоких материях приходилось забыть. Конница не могла существовать на подножном корму. Ей требовалось зерно.
Впереди у прорвавшейся кавалерии лежала небольшая речка Свилле, левый приток Суолле. Мирная, спокойная, с широкими просторами заливных лугов и тихими старицами. Земля тут щедро родила, вдоль Свилле густо, чуть ли не сплошной полосой тянулись селения и баронские замки.
Замки, где засели примкнувшие к мятежу бароны. Кто в открытую – подняв над башнями стяги Конгрегации, кто – втихомолку, просто отказываясь снабжать легионы провиантом и закрывая ворота перед посланцами Тарвуса. С возвращением Императора таких стало гораздо меньше; и куда больше появилось чужих знамён. Правда, нашлись и такие бароны (поумнее), кто вспомнил о судьбе Радуги (ещё недавно такой всемогущей и вроде б даже и несокрушимой). Эти головастые бароны, прослышав о приезде правителя в оборонявшие берег Суолле легионы, поспешили с изъявлениями преданности. Их дружины присоединились к имперскому войску, но толку от них оказалось немного: наёмники не отличались надёжностью, да и со стремлением умереть за Империю у них было плоховато.
Но зато в нескольких замках вдоль той же Свилле встали имперские гарнизоны, а это дорогого стоило.
