Ник Перумов - Война Мага. Том 1
В рядах семандрийцев поспешно завыли трубы, махальщики мало что не отрывали себе руки, крутя над головой сигнальные флажки. Полки остановились, разворачиваясь, – на глаз имперцев было не очень много. Может, тысяч семь-восемь. В два раза меньше, чем пехоты под золотисто-алыми штандартами.
Конечно, бой следовало принимать совсем не так. Конница сперва должна была засыпать наступающие легионы стрелами, измотать, обескровить, после чего пешие полки Семандры уже бы просто довершили разгром.
Но всё равно – двойное превосходство так просто не одолеть даже самым упорным легионам. Копейщики, пращники и пешие лучники перешли на быстрый шаг – первый удар сплочённых когорт сокрушителен, его можно остановить лишь ответным напором, подобно тому, как пускают встречный пал, лишая пищи бушующий лесной пожар.
Наступавшие легионы остановились. Что-то новое? Раньше они всегда бросались навстречу, меча пилумы и схватываясь врукопашную, тесня, давя и опрокидывая врагов весом единой стены щитов; на сей же раз они просто встали. Первые ряды опустились на одно колено, вторые – придвинулись. Легковооружённые воины растянули тетивы, явно не собираясь никуда отступать.
Командуй семандрийской пехотой хоть кто-нибудь калибра консула Клавдия или графа Тарвуса, он бы уже заподозрил неладное. Легионы Империи всегда страшны были своим натиском, и даже в проигранных битвах у Луане, Лакме и Саледры они собрали с Семандры высокую дань.
Однако на сей раз золотисто-багряные полки ждал ещё один сюрприз.
Велиты имперского войска упёрли в землю нижние концы необычно длинных луков, растянули тетивы. Запели сорвавшиеся стрелы, хакнули тяжёлые арбалеты, и, словно отзываясь им, за спинами семандрийцев тоже взревели легионные трубы.
Из мелких перелесков, где, казалось, и комару негде скрыться, на простор полей высыпали новые центурии, мгновенно, с выучкой истинных ветеранов, составляя правильные прямоугольники манипул. Этих новых врагов было самое меньшее столько же, сколько уже стояло против семандрийской пехоты, но они нацеливались в спину растерявшим всякое подобие строя полкам. И нацеливались не только люди.
Крупный отряд низкорослых воителей, с ног до головы закованных в тяжёлую броню и несущих громадные, закрывающие их с ног до головы щиты, появился на поле брани. Над рогатыми шлемами трепетало ещё невиданное никем в Семандре знамя: в красном круге силуэт Царь-Горы, над ней – имперский василиск, а ниже – скрещенные молоты, кузнечный и боевой.
Граф Тарвус приберёг гномий хирд как раз для такого случая.
Выдвинулись длинные пики, и гномы с торжествующим рёвом обрушились на незащищённый фланг Семандры, первыми вступив в сражение. Стрелы только напрасно щёлкали по прочной броне.
Золотисто-алые оказались окружёнными. Легионы надвигались со всех сторон, на левом крыле гномы уже мяли и рвали ряды семандрийской пехоты, и никто не мог даже близко подступиться к стене щитов. Длинные пики разили насмерть, и воины Семандры сделали единственное, что им оставалось, – бросились врассыпную.
Однако сзади тоже летели стрелы. Лёгкая пехота легионов, велиты, знали своё дело, а воины в окружённых полках не носили настолько тяжёлых доспехов. И со всех сторон их окружал почти что сомкнутый строй легионов. Блистающие ряды щитов и шлемов, застывший в строгом порядке лес копий, и стрелы, стрелы, стрелы со всех сторон.
Кое-кто из воинов в красном и золотом начал бросать оружие, кто-то, напротив, сбивался в тесные кучки, выставляя пики; несколько сотен храбрецов отчаянно бросились туда, где им почудился разрыв в имперских рядах. Не меньше четверти полегло от стрел, а сами велиты, не приняв боя, отхлынули назад, через проходы между манипулами.
Крики центурионов. Клацанье сомкнувшихся щитов.
Первые ряды так и остались стоять на колене, зато вторые встретили атакующих настоящим дождём пилумов, новые взамен истраченных передавались по рукам из последних шеренг.
Нестройная волна разбилась, отхлынула, истекая кровью. Однако легионы вновь не сблизились для рукопашной. Велиты посылали стрелы через головы стоявших впереди манипул, и воины Семандры, поняв, что их ждёт, стали бросать щиты. Уже не единицы трусов – а сотни и сотни воинов, осознавших, что они все полягут на этом поле.
…Нельзя сказать, что семандрийцы дружно и тотчас сдались. Хватало там и храбрых вояк, и искусных командиров; трижды клинья Семандры таранили имперские линии и всякий раз, рассыпавшись, нестройно отходили назад. Без быстрой конницы, могущей расстроить боевые порядки легионов, пехота прорваться не могла.
Победа была полной. Ценой пятидесяти семи убитых (не все семандрийские стрелы летели мимо или отскакивали от доспехов) и полутора сотен раненых, Империя стёрла с лица земли пятнадцатитысячное войско.
– Мой Император! – Клавдий отсалютовал со всегдашней мрачноватой торжественностью. – Поле наше. Пленные пересчитываются, но их не меньше ста сорока сотен. Твои приказы, повелитель? Уничтожить их всех, казнить столбованием, как они первыми поступили с нашими?
Император покачал головой.
– Нет, консул. Этим мы мстить не будем. Соберите их начальствующих, если, конечно, они тоже в наших руках. Я хочу говорить с ними.
… Колонны разоруженных пленников потянулись на запад. Император не мог отвлечь целый легион в охрану, приходилось рисковать. Большую часть деревянных щитов просто сожгли, для вновь формируемых легионов они не подходили.
Около дюжины сдавшихся семандрийских командиров собрали перед шатром Императора. Вольные стояли наготове, обнажив сабли и наложив стрелы на тетиву.
Сегодня Император не пренебрёг парадными доспехами.
Несмотря на строгий приказ не трогать пленных, почти все они имели весьма помятый вид, легионеры не слишком церемонились. Вывернуть карманы у пленного издавна считалось в легионах законной прибавкой к солдатскому жалованью.
Переводчика Императору не требовалось, ведь когда-то Семандра и прочие восточные королевства принадлежали Империи. Здесь, в отличие от южного берега внутренних морей, царил один язык.
Язык был один, а вот говорившие на нём люди различались обликом весьма сильно. Смуглокожие, курчавоволосые жители побережья и высокие, могучего телосложения северяне с длинными и прямыми волосами цвета спелых колосьев. Желтолицые обитатели далёкого восточного взморья и орлиноносые горцы Кедровых гор. Новым королевствам удалось продвинуть границу далеко на восход, чего никогда не могла добиться старая Империя на пике могущества.
Пленные мрачно смотрели на Императора, ожидая решения своей участи.
– Я хочу знать, – медленно проговорил Император, окидывая стоявших пристальным взглядом. – Почему воинство восточных провинций перешло разделительный рубеж, не нарушавшийся моими войсками из человеколюбия? Почему вы затеяли мятеж и смуту?
