Фрэнк Герберт - Дюна
И наконец, решающий эксперимент: финиковые пальмы, хлопок, дыни, кофе, лекарственные растения — всего было отобрано более двухсот растений для пробы и проверки на приспособляемость.
«Экологически безграмотный человек не понимает в экосистеме главного, — говорил Каинз, — того, что это система. Система! Система поддерживает определенное течение жизни, которое может быть нарушено неправильным строением одной-единственной ниши! Если система основана на порядке, то обеспечивается плавное перетекание из одной точки в другую. Когда что-то преграждает это течение, порядок рушится. Неспециалист может не заметить нарушение порядка и не видеть его до тех пор, пока не будет уже слишком поздно. Вот почему важнейшей задачей экологии является понимание последствий своей деятельности». Удалось ли им создать систему? Каинз и его люди наблюдали и ждали. Теперь вольнаибы понимали, откуда берется неопределенность в предсказаном им пятисотлетнем сроке.
Потом из пальмовых рощ пришло донесение: новые формы жизни оказались ядом для песчаного планктона. Причина — протеиновая несовместимость. Нельзя было допустить, чтобы отравленная вода включилась в круговорот аракианской жизни. Зона посадок была перекрыта так, чтобы даже шай-хулуд не мог проникнуть туда.
Каинз лично отправился осмотреть пальмы — путь длиной в двадцать бил (конечно же, в паланкине, как раненый или Преподобная Мать, потому что он так никогда и не стал дюнным всадником). Он обследовал зараженную область (вонь там стояла до небес!) и вернулся с решением, спасительным для Аракиса.
Добавление в почву сернистых и азотистых соединений превратило отравленный заповедник в пышный оазис. Растительная жизнь возродилась по воле человека!
«Приведет ли это к сокращению намеченных сроков?» — спросили вольнаибы.
Каинз вернулся к своим планетарным расчетам. Именно тогда были уточнены параметры воздушных ловушек. Он накидывал щедрые поправки, зная, что вопросы экологии нельзя заключать в жесткие рамки. Некоторую часть растительного покрова пришлось использовать для закрепления дюн. Другую — как пищу для людей и животных, для улавливания влаги корневой системой и обеспечения водой близлежащих, выжженных солнцем территорий. На карту нанесли блуждающие области пониженной температуры в открытом бледе. Даже шай-хулуду нашлось место в этих расчетах. Ни в коем случае нельзя было допустить его полного истребления, иначе погибнет вся пряная сокровищница. Кроме того, его пищеварительная система являлась гигантской фабрикой: концентрированные альдегиды и кислоты были мощнейшим источником кислорода. Средний червь (около двухсот метров в длину) выделял в атмосферу столько же кислорода, сколько десять квадратных километров растительной массы в процессе фотосинтеза.
Еще нужно было считаться с Гильдией. Взятки пряностями, которые давались ей за отсутствие над планетой спутников слежения за погодой и других систем наблюдения за поверхностью, достигали колоссальных размеров.
Нельзя было забывать и о вольнаибах с их воздушными ловушками и поселениями, неравномерно разбросанными вокруг водохранилищ. О вольнаибах, с усвоенной ими экологической грамотностью и мечтой об огромных пространствах Аракиса, превращающихся сперва в прерии, а потом в леса.
Из расчетов и схем появились цифры. Каинз доложил о них. Три процента. Если они сумеют вовлечь три процента зеленого массива Аракиса в процесс обмена углеродообразующими компонентами, то они запустят саморегулируемую систему.
«Но сколько времени потребуется на это?» — не унимались вольнаибы.
«Ах, вот вы о чем! Порядка трехсот пятидесяти лет».
Итак, этот умма с самого начала говорил правду: желанный день не наступит ни при жизни ныне живущих, ни при жизни их потомков до восьмого колена, но он все же наступит.
Работа продолжалась: строили, сажали, копали, учили детей.
Потом Умма-Каинз был убит в пещере возле Гипсовой Низины.
К этому времени его сыну Литу-Каинзу исполнилось девятнадцать — настоящий вольнаиб и дюнный всадник, он убил более сотни харконненцев. Императорское назначение на должность, выхлопотанное старшим Каинзом на имя сына, пришло, разумеется, вовремя. Жесткий феодальный принцип наследования сыграл в данном случае положительную роль. Сын был уже как следует обучен, чтобы идти по стопам отца.
Направление было задано, вольнаибы-экологи точно знали свою цель. Литу-Каинзу оставалось только наблюдать, подправлять и шпионить за Харконненами… до того дня, когда в судьбу его планеты вмешался Герой.
Приложение 2. РЕЛИГИЯ ДЮНЫ
Перед приходом Муад-Диба вольнаибы исповедовали религию, корни которой, как мог заметить любой ученый, уходили к Магомету Саари. Многие специалисты прослеживали и значительные заимствования из других религий. Всем известным примером является Гимн Воде, прямой список с Оранжевого Католического Литургического Сборника: в нем призываются дождевые облака никогда не виданные над Аракисом. Но, кроме этого, можно найти немало точек соприкосновения вольнаибского Китаб аль-Айбара с учениями Библии, Ильма и Фикха.
Любой сравнительный анализ основных религиозных воззрений, господствовавших в Империи ко времени Муад-Диба, должен начинаться с рассмотрения основных сил, под действием которых они формировались.
1. Последователи Четырнадцати Мудрецов, опиравшиеся на Оранжевую Кафолическую Книгу, чьи взгляды выражены в комментариях к ней и прочей литературе, изданной Комиссией Разработки Экуменических Знаний (КРЭЗ).
2. Бен-Джессерит, публично отрицавший, что является религиозным орденом, но скрывавший свою деятельность за почти непроницаемой завесой обрядового мистицизма; его практика, символика, структура и методы обучения представляли собой почти религиозную систему.
3. Агностицизм правящего класса (включая Гильдию), считавшего религию просто кукольным спектаклем для увеселения народа и поддержания его сознания в сонном состоянии, полагавшего, что все явления, включая религиозные, поддаются естественно-механистическому объяснению.
4. Так называемые Древние Учения. Включали в себя учения дзен-суннитских странников первого, второго и третьего исламских движений; новохристианство с Чузука; буддо-исламские вариации из числа преобладающих на Ланкевале и Сикуне; смешанные тексты Махаяны Ланкаватары; дзен-хиканшу с Дельта Павонис-III; таура и талмуд-цабур из числа сохранившихся на Сальюзе Секунде; ритуал обейя; муад-коран с его чистыми Ильмом и Фикхом, сохранившийся среди каладанских крестьян; обрывки индуизма, которые можно встретить всюду во Вселенной, везде, где есть поселения пьёнов, и, наконец, Бутлерианский Джихад.
Есть еще и пятая сила, повлиявшая на формирование религиозных учений, но ее воздействие было столь глобальным и всеобъемлющим, что она заслуживает отдельного упоминания.
Это, конечно же, космические путешествия, и при любом обсуждении религиозных вопросов о них следует писать только таким образом:
КОСМИЧЕСКИЕ ПУТЕШЕСТВИЯ!
Возможность перемещения человека через космос накладывала особенный отпечаток на религию в течение всех ста десяти столетий, предшествовавших Бутлерианскому Джихаду. Начнем с того, что в организации первых космических путешествий, медленных, нерегулярных, небезопасных, хотя и многочисленных, царил, до утверждения монополии Гильдии, настоящий кавардак. Первый Космос сразу же наложил свой отпечаток на представления о сотворении мира. Это можно заметить во всех религиозных работах того периода. На все священные понятия оказали некоторое воздействие идеи темного внешнего хаоса.
Казалось, будто Юпитер со всеми своими потомками отступил обратно в породившую его тьму и его место заняло некое вечное женское начало, неясное, с многочисленными ужасными ликами.
Древние схемы смешались, переплелись друг с другом, словно приспосабливаясь к новым открытиям и новым символам. Это было время отчаянной схватки звероподобных демонов с древними молитвами и заклинаниями.
Время, когда ни у кого не было никакого определенного мнения.
Именно тогда перетолковали Книгу Бытия, вложив в уста Бога следующие слова:
«Плодитесь, и размножайтесь, и наполняйте Вселенную, и обладайте ею, и владычествуйте над всяким животным и всякой живой тварью в бесконечных небесах, на бесконечных землях и под ними».
То было время торжества колдунов и колдуний. О мере их владычества можно судить хотя бы по тому, что они совсем перестали хвалиться такими своими уменьями, как, например, хождение босиком по раскаленным углям.
Потом начался Бутлерианский Джихад — два поколения хаоса. Божественный статус думающих машин был втоптан в грязь, и прозвучал новый лозунг:
