Джон Френч - Чемпионы Темных Богов
— Не хуже любого другого, — произнес он. Костру требовалась лишь последняя искра, чтобы воспламениться, последний этап ритуала и жертва. Он кивнул и потянулся разумом к кораблям, что наполняли пустоту своим огнем. Все они были предателями и злодеями, но некоторые все же ответят.
+ Говорит Властитель Игнис со «Слова Гермеса». Все, кто меня слышит, пусть подчинится этому приказу… + он остановился. Момент стягивался вокруг него, восхитительный и ужасающий в своем потенциале, ужас, готовый превратиться в откровение. + Огонь по «Сикораксу». +
— Я знал, — повторил Ариман. Он чувствовал, как из него толчками вырывается кровь, невзирая на попытки тела заживить рану. Санахт нанес точные порезы. Не настолько глубокие, чтобы убить, но достаточно глубокие, чтобы лишить сил. А еще в его груди было серебро, с каждым вдохом и ударом сердца вгрызавшееся все глубже. Боль походила на приглушенный крик, сдерживаемый за стенами его стальной воли. Хуже всего было присутствие омертвляющих разумов прямо за дверью к Атенею. Он чувствовал себя таким слабым, как будто его тело разрезали напополам. Ариман скрыл оба света агонии глубоко внутри, продолжая удерживать взгляд Санахта. — Я знал, что ты задумывал. Ты здесь потому, что избрал этот путь, но я позволил тебе пройти его.
Санахт замотал головой.
— Нет, — выдохнул он. Теперь его трясло. — Даже ты, даже ты не мог…
— Я сотворил этот момент, Санахт. Твое предательство — дело твоих рук, но ты пришел сюда по дороге, которую я проложил для тебя.
— Нет, — мечник снова покачал головой. — У тебя не осталось другого оружия, кроме лжи. Твой флот горит, Ариман, твои союзники мертвы, ты истекаешь кровью и умрешь от удара моего меча.
— Тогда почему ты колеблешься, старый друг? — произнес Ариман. — Подумай, разве я мог не знать, что ты предашь меня, и если это так, то как ты преуспел бы, если бы я не подыгрывал тебе?
— Игнис…
— Мое существо, не твое. Я знал о нем, и об Хемеллионе, как и о тех, чья верность могла легко перейти к другому, — Санахт отшатнулся, и Ариман услышал, как из легких мечника с шипением вырывается дыхание. — Мой флот пылает, но лишь тем огнем, что поглотит изменников. Это пламя будет гореть с этого момента и впредь. Близится шторм, Санахт, и близится он по моему велению.
— Хемеллион… — лицо Санахта стало бледным, без единой кровинки. — Кадин… Кармента… «Сикоракс»…
Ариман вспомнил закутанную в красные одеяния фигуру, чья плоть иссохла вокруг трубок, соединявших ее с кораблем, который пожирал ее разум. Он увидел Кадина, на цепях поднимавшегося из бака с кровью.
«Ты не дашь мне умереть, — сказал Кадин. — Тебе не хватит для этого сил».
Он услышал Карменту, ее голос был ломким от боли и рушащегося контроля.
«Здесь, вместе со мной, есть и другие голоса, — сказала она. — Они становятся сильнее, а я становлюсь слабее. Скоро я уйду окончательно, и останутся только они».
Он подумал об участи, предвиденной им для Кадина, лежавшего мертвым на ржавой палубе с отрубленной Санахтом головой. Он подумал об Хемеллионе, чью ненависть Санахт оттачивал до тех пор, пока тот не поднялся на мостик с лезвием в руке.
Он затопил эти мысли своей волей.
— Жертва должна иметь смысл, — произнес Ариман. — Такова цена спасения.
Санахт жевал губами, пытаясь что-то сказать. Его глаза расширились от шока и ярости. Он выглядел как дикое животное, которое только что почувствовало, как на его ноге сомкнулся капкан.
— Почему, — выдавил он между медленными вдохами, — я здесь?
— Потому что мне нужно, чтобы ты послужил легиону один последний раз. Мне нужен кто-то наших кровей и братства, кто-то, кто сможет стать тем, в ком нуждается наш легион. Ты сам выбрал себя, Санахт.
Мечник бросил взгляд на растекающуюся лужицу крови, затем на окровавленный меч в руке. Ариман увидел вопрос, даже не нуждаясь в том, чтобы слышать его.
— Мне нужно было убедиться, — сказал он. — Нужно было знать наверняка.
— Остальные выступят против тебя, — прорычал Санахт. — Наши братья не будут тебе доверять, после того, что ты сделал, и если я погибну здесь.
— Но ты не погибнешь здесь, брат, — сказал Ариман. — Ты возвысишься. Никто, кроме Игниса, не знает, что я сделал, и никто не узнает. Когда-то ты уже спасал меня, а теперь пойдешь на еще одну жертву. Вот во что они поверят, — он остановился, закашлялся, и ощутил, как из легких пузырится кровь. У него оставалось мало времени.
Санахт не двигался. Ариман смотрел на него и ждал. Он снова увидел его таким, каким он был — прекрасным, и верным, и слепым.
— Мне жаль, что здесь стоишь ты, брат, — сказал Ариман.
— Нет, — выплюнул Санахт, снова поднимая меч. — У тебя здесь нет силы, и сейчас ты умрешь.
Он ринулся вперед.
Серые Рыцари вырвались из туннеля за спиной Санахта, поливая все болтерным огнем.
Мир содрогался. Астреос бежал к дверям на посадочную платформу. Позади него распадалась и осыпалась крепость его братства, пожираемая огнем и молниями. Впереди бежали Тидиас и Кадин, их бронзовая броня казалась маслянисто-красной в инфернальном свете. Позади него топот ботинок сливался со звоном боя. Переход за спиной захлестнула вспышка ослепительно-белого света. Спустя мгновение взрывная волна сбила его с ног и приложила о пол. По его доспехам стекла превращенная в жидкость скальная порода, когда он рывком вскочил обратно.
— Рад встрече, друг мой, — Астреос застыл, встретившись с синими глазами. Перед ним стоял Ариман, без доспехов, облаченный в синие и серебряные одежды, его лицо, неподвижное и лишенное эмоций. Он улыбнулся. Больше на его лице не дрогнул ни единый мускул. Пыль и пылающие капли камня замерли в падении, тени, отброшенные взрывом, неподвижно остановились на стенах. Земля продолжала с рокотом трястись, словно перерастая в землетрясение.
— Ты… — начал Астреос.
— Меня здесь нет, Астреос, где бы ты сейчас ни находился, — он замолчал, и улыбка погасла. — Как и тебя.
Астреос оглянулся на неподвижные осколки и свет от взрыва. На самом краю взрывной волны в воздухе зависла бронированная фигура.
— Воспоминания, — произнес Астреос. Ариман продолжил, не подав и виду, что услышал его.
— Если они захватили тебя и сломили твой разум, тогда то, что ты поместил в самом сердце естества, и будет тем, где ты сейчас, — Ариман повернул голову, хотя его глаза не фокусировались на окружавшей его сцене. — Это определяющий момент для тебя, нечто, что сформировало тебя, сделало таким, каким ты есть, последняя капля и нижняя точка отлива. И раз ты здесь, то и этот дар также.
Астреос издал вздох, который, как он знал, не был настоящим.
— Ты знал, — покачал он головой и, моргнув, взглянул на застывшее воспоминание о последних мгновениях своего братства. — Ты знал, что меня схватят. Ты знал, что они обнажат мой разум… — его кожу защипало.
— Ты задаешься вопросом, собирался ли я сделать так все это время, бросил ли тебя на смерть и пытки нарочно.
Астреос отвернулся и встретился взглядом с застывшими глазами Тидиаса, который на бегу оглянулся на него.
— Но ты все равно так поступил, верно? Ты хотел, чтобы они узнали, куда ты направляешься, и хотел, чтобы они не задавались вопросом, откуда им это известно.
— Не стану врать, будто произошедшее не сыграло мне на руку, но я не мог знать это наверняка. Так не бывает, Астреос. Это была просто вероятность, к которой я подготовился.
— Почему?
— Ты не помнишь почему, из-за того, что тебе нельзя. Воспоминание об этом, а также обо всем остальном скрываются под этим моментом, который ты не желаешь оставить позади.
— Почему? — прорычал Астреос. Неподвижное лицо Ариман обернулось и заговорило в воздух.
— В прибытии Инквизиции есть свои преимущества. Столкни своих врагов между собой, и они уничтожат друг друга. Но это не та причина, по которой ты, или я, находимся сейчас здесь.
Ариман замолчал. Тишину наполнил звук, похожий на отдаленный раскат грома, и земля со стенами содрогнулись. Ни одна другая часть сцены не шевельнулась.
— Эта возможность и была платой тебе, Астреос, и дар этот сокрыт внутри головоломки твоего разума. Я не мог отказать тебе после того, что попросил у тебя, и того, что ты сделал.
Гром раздался снова, громче, ближе. Астреос почувствовал, как ощущения памяти слабеют, а фигуры вокруг него рассеиваются в холодный синий свет. Остался только образ Аримана, все еще смотревший в некий незримый горизонт.
— Если ты выживешь, то окажешься среди них. Ты окажешься среди сил Инквизиции, которые уничтожили твоих братьев.
— И какую плату я потребовал от тебя? — спросил Астреос. У него в горле встал ком.
Ариман оглянулся на Астреоса и грустно улыбнулся.
