Адриан Коул - Трон Дураков
— Надеюсь, что, когда мы поженимся, ты будешь любить меня чаще, чем по две минуты перед сном.
Он тут же перекатился на живот, подмяв ее под себя.
— А кто здесь спит?
Больше в эту ночь об Империи они не говорили.
Когда Кромалех, перемахнув через балконные перила, пустился в обратный путь, Теннебриель покинула ложе любви и, обнаженная, подошла к фонтану в углу комнаты. Серебрившаяся в лунном свете вода была холодна как лед, но она с упоением подставила свое разгоряченное тело под тугую струю. Ей хотелось пойти и окунуться в украшенный каменной мозаикой бассейн, но постельная битва с Кромалехом совсем обессилила ее. Иногда она ловила себя на мысли, что неплохо было бы взять да и уехать с ним на какой-нибудь далекий остров и забыть об Империи.
— Животное убралось?
Голос, который произнес эти слова, был хорошо знаком Теннебриель, и она не сделала даже попытки прикрыть наготу. Дверь, которая вела в одну из внутренних комнат, отворилась, впустив еще одного посетителя, пол и возраст которого невозможно было определить, так как он немедленно забился в самый темный угол покоя.
— Улларга, — зевая, поприветствовала девушка вошедшую. Она уже закончила омовение и теперь стояла, потягиваясь, у окна, точно призывала луну сойти с неба и разделить с ней ложе. — Ты вовремя. Кромалех только что ушел, и, кстати, мне не нравится, что ты так его называешь.
— Что ты ему пообещала? — вновь задребезжал старческий голос. Но Теннебриель давно привыкла к ворчанию старухи и не обращала на него ни малейшего внимания, тем более что Улларга преданно ходила за ней с тех самых пор, как девушка себя помнила. В каком-то смысле старуха заменила ей мать: она пестовала и баловала свою воспитанницу, а если кто-то из служанок недостаточно, по ее мнению, радел о благополучии юной хозяйки, беспощадно наказывала провинившуюся. Эвкор Эпта был доволен ее усердием, хотя ни разу не выразил своего одобрения вслух. Он знал, что старая служанка ненавидит его, но сумел завоевать лояльность Улларги, намекнув, что ее прежняя хозяйка, боготворимая ею Эстрин, не без его участия обрела убежище на восточных островах.
— Пообещала? — переспросила Теннебриель. — А что я, по-твоему, могу ему пообещать? Он думает, что я его люблю. Разве этого мало? Я просто использую его, Улларга, вот и все. — Невозможно было понять, поверила ли старуха в эту ложь, но это, в конце концов, не имело значения. Все равно не выдаст.
— Если ты отвергнешь его потом, то можешь сильно пожалеть об этом. Тебе нужна поддержка Убийц, а не их вражда. Во дворце они имеют большой вес.
— Он влюблен и готов исполнить любое мое желание. А ты знаешь, что Оттемар Римун жив? — спросила она, по-прежнему стоя лицом к окну, чтобы полнее насладиться произведенным эффектом.
С минуту Улларга молчала.
— Есть доказательства? — промолвила она наконец.
— Нет, но Кромалех отправится на восток и все узнает.
— И привезет его сюда в качестве пленника? Ну что ж, похоже, ты и в самом деле усвоила правила игры, — усмехнулась Улларга. — А теперь марш в кровать, а то еще простуду схватишь.
Убедившись, что ее подопечная уснула сладким сном, верная служанка погасила светильники и вышла из комнаты, направляясь на свою половину. Не успела она закрыть за собой дверь, как ее нутро пронзила резкая боль, и она почувствовала магическую силу, которая снова шевельнулась где-то в глубине ее существа. В последнее время эта сила давала знать о себе все чаще и чаще, вторгаясь в ее тело, словно непрошеный гость. Через несколько мгновений она полностью овладела сознанием старой служанки. По лицу Улларги расплылась чужая, не свойственная ей улыбка. Подчиняясь неведомой воле, старуха вошла в свою комнату, заперла дверь и легла на кровать. Лежа в полной темноте, она ощущала, как чьи-то невидимые пальцы перелистывают книгу ее памяти, одно за другим извлекая оттуда события прошедшего дня. И все время, пока это продолжалось, мозг старой женщины открывался навстречу пристальному вниманию незнакомца с такой же охотой, с какой еще совсем недавно нежное тело Теннебриель откликалось на страстные ласки ее возлюбленного Кромалеха.
Глава 4
ОРХУНГ
Целых три месяца прошло, прежде чем всадник достиг ворот нового города, названного строителями в честь отважного Элберона. Обитатели ледяной страны радовались, что он покидает их края: разумеется, они были благодарны ему за то, что он, сам того не желая, помог им справиться с ненавистными Избавителями, но в то же время боялись таинственного незнакомца. От них он получил собачью упряжку, которую позднее обменял на крепкую приземистую лошадку. Животное благополучно перенесло его через невысокие горы, казавшиеся на первый взгляд абсолютно безжизненными, и доставило на берег холодного моря, отделявшего негостеприимный Южный полюс от ближайшей земли. Здесь его выручил другой подарок людей Йанначука: в обмен на пригоршню клыков снежного тюленя капитан утлого суденышка доставил его в Котумек, на самую южную оконечность восточного континента. В одном из невзрачных портовых городков этой страны незнакомец расстался с последними дарами обитателей полюса, поменяв их на монеты. Дальше его путь лежал через неизведанные, часто почти непроходимые, полные опасностей земли. Не раз и не два нападали на него хищные звери, а огромные птицы камнем падали с неба, надеясь на легкую добычу. Наконец дорога привела его к Траннадену, одной из трех могучих рек, что стремили свои воды через весь континент к обширной дельте на западном берегу. Спускаясь по течению, путник добрался до широкой равнины, где стоял город Элберон. Здесь, как поведал ему умирающий Избавитель, он и должен был найти Корбилиана, если тот еще ходил по земле.
И вот по обе стороны дороги потянулись городские улицы. Новое поселение не было обнесено крепостной стеной, лишь несколько дозорных башен возвышались по его периметру. Никто не окликнул незнакомца и не поинтересовался, куда он идет, когда тот ступил с проезжей дороги на городскую мостовую. По всему было видно, что Элберон еще совсем молодой город. Обитатели окрестных земель десятками прибывали сюда каждый день, одни — чтобы торговать, другие — чтобы остаться здесь насовсем. Повсюду шли приготовления к празднованию. Еще пересекая равнину, путник узнал, что в Элбероне скоро состоится свадьба. Руан Дабхнор, молодой военачальник и правитель города, собирался жениться на дочери Странгарта, повелителя северного королевства. Во всех близлежащих городах и деревнях только и говорили, что об этой паре. Ажетта была непредсказуемой, темпераментной девушкой, напористой и быстрой, как горная река. Руана, который, несмотря на молодость, уже успел проявить себя хорошим командиром, многие считали слишком воспитанным и утонченным для такой дикарки, как она. Как бы там ни было, ухаживал он за нею уже год, и те, кто близко знал молодого человека, утверждали, что делал он это не из политического расчета. Одни говорили, что Ажетта, хотя и выросла в лесу, в состоянии оценить деликатность молодого воина, другие, напротив, предсказывали, что через год она будет вытирать о него ноги.
Центральная площадь города превратилась в ярмарку. Столы и палатки торговцев стояли так тесно, что между ними едва-едва можно было протиснуться. Каждый день с утра до вечера здесь толпились люди, до хрипоты спорившие обо всем на свете, начиная с цен на урожай и заканчивая погодой. Все постоялые дворы в центре города были заполнены до отказа, и путешественнику пришлось искать ночлег в районе гавани. Однако и здесь таверны не пустовали; набережная буквально ощетинилась бушпритами и мачтами, словно все суда, бороздившие морские воды к западу от нового города, решили бросить якоря в его порту.
Однако чужестранцу все же удалось найти комнату в одной из припортовых таверн. Там он упал в постель и проспал всю ночь. Было уже далеко за полдень, когда он спустился в общий зал, чтобы подкрепиться. В этот сравнительно ранний час посетителей было мало и внизу царило неожиданное для такого заведения спокойствие. Лишь кучка заядлых игроков за угловым столом нарушала тишину. Хозяин, внушительного вида здоровяк, закаленный в трактирных драках, пользовался затишьем, чтобы приготовить заведение к приему вечерних гостей, и хладнокровно прикидывал, сколько голов будет разбито сегодня. В последнее время городская стража в кабаках даже не показывалась, особенно в районе порта: слишком много всякого пришлого люда собралось здесь. «Скорее бы уж сыграли эту свадьбу, да и дело с концом. Хотя с другой стороны, конечно, прибыток большой».
Путешественник сидел у стойки, глубоко задумавшись. Трактирщик уже давно приглядывался к нему, наметанным глазом опознав чужестранца. Он был лыс, и наблюдательному кабатчику показалось, что дело тут не в бритве и уж тем более не в возрасте, — просто голова эта от рождения не знала волос. Кожа на ней была гладкой, как отшлифованный камень, и темной от загара. Черты лица, заостренные и угловатые, поражали своей необычностью: казалось, сами кости черепа соединены между собой не так, как у всех остальных людей. Серые глаза были начисто лишены блеска, точно неполированная сталь.
