Генри Пайпер - Звездный меч (сборник)
В центре стояли большой стол, стулья и накрытая цветными покрывалами кушетка. Вся мебель оказалась ручной работы, хитро скрепленной и с отличной полировкой. На стенах висело трофейное оружие — копья и дротики, арбалеты и стрелы, несколько мушкетов, грубо, но тщательно сделанных.
— Отобрали все это добро у местных? — заинтересовался Харкеман.
— Да, в основном, в крупных городах на разных рукавах реки, — отозвался Валкенхейн. — Потрясли их парочку раз. Там и набрали парней в надсмотрщики над рабочими.
Он взял палочку с обтянутой кожей шишечкой на конце и ударил ею в гонг, громогласно требуя вина. Голос откуда-то ответил:
— Да, господин, иду!
Вскоре вошла женщина с кувшином в каждой руке. В отличие от пончо на рабах, увиденных в переходе зала, на женщине был купальный халат на несколько размеров больше нужного. Темно-каштановые волосы, глаза — серые, и, если бы не явный испуг, написанный на ее лице, ее можно было бы считать красавицей. Она поставила кувшины на стол, принесла из стоявшего у стены шкафа серебряные чашки и, получив разрешение Спассо, поспешно удалилась.
— Наверное, глупо спрашивать, платите ли вы этим людям за работу на вас или за вещи, которые вы у них забираете, — начал Харкеман.
Из того, как захохотали люди и с “Бича”, и с “Ведьмы”, все стало ясно.
— Ну, это ваша планета, — пожал плечами Харкеман. — Вытворяйте на ней, что угодно.
— По-вашему, мы им должны платить? — подозрительно спросил Спассо. — Горстке проклятых дикарей!
— Они не такие дикари, какими были жители Сочитла, когда его захватили холтеклерцы. Вы там были, вы знаете, как тогда поступил с ними принц Виктор.
— У нас нет таких людей и такого оборудования, как у них на Сочитле, — возразил Валкенхейн. — Мы не можем позволить себе баловать туземцев.
— Вы не можете не позволить себе этого, — продолжал спорить Харкеман. — У вас два корабля. Уходить в рейды вы можете лишь на одном, а второй придется оставлять здесь, чтоб не потерять планету. Если заберете отсюда оба корабля, то аборигены, которых вы старательно стравливаете, зарежут любого, кого вы за себя оставите. А если никого не оставите, какая польза от планетарной базы?
— Почему бы вам не присоединиться к нам? — выдавил, наконец, из себя Спассо. — С тремя кораблями мы станем силой.
Харкеман оглядел его изучающе.
— Джентльмены, — заговорил Траск, — неправильно ставят вопрос. Они хотят сказать, не возражаем ли мы, если они присоединятся?
— Ну, если вам так угодно, — сдался Валкенхейн. — Согласны, пусть ваша “Немезида” станет главной силой. Почему бы и нет? С тремя кораблями можно развернуть здесь настоящую базу. У отца Никки Грэтэма было всего два, когда он заложил базу на Джеланате, — и посмотрите, что у Грэтэмов есть теперь.
— Мы заинтересованы в этом? — спросил Харкеман у Траска.
— Боюсь, что не очень. Конечно же, мы только что высадились на Танит, может быть масса возможностей. Давайте пока отложим решение и оглядимся немного.
* * *Звезды покрывали небо, а в восточной части горизонта, как противовес им, тускло мерцала луна. Это была всего лишь маленькая луна, однако до нее — подать рукой. Он направился к краю наблюдательной палубы — рядом шла Элейн. Доносившийся изнутри шум — оттуда, где экипаж “Немезиды” пировал с людьми “Ведьмы” и “Бича космоса” — стал затихать. В южной части неба двигалась звездочка — одна из пинасе, оставленная патрулировать над планетой. Далеко внизу пылал живой огонь, и до слуха Траска донеслось пение. Вдруг он понял, что то были бедняги-туземцы, превращенные в рабов Валкенхеймом и Спассо. Элейн мгновенно исчезла.
— Наслаждаетесь прелестью жизни викингов, Лукас?
Он обернулся. Это был барон Рэтмор, подрядившийся к нему на службу на год — другой, чтобы потом на попутном корабле махнуть домой с какой-нибудь планеты, где есть база, заработав политический капитал на том, что был с Лукасом Траском.
— В данную минуту — да. Мне сказали, это не совсем те люди.
— Надеюсь. Это сброд тупиц-садистов, и к тому же свиней.
— Ну, за грубость и невоспитанность я бы их простил, но Спассо и Валкенхейн — пара бесчестных мелких мошенников, и к тому же глупых. Если бы Эндрэй Даннен добрался сюда раньше нас, он бы мог сделать хоть одно доброе дело в своей жалкой жизни. Не понимаю, почему он сюда не пожаловал.
— Думаю, он еще будет здесь, — заметил Рэтмор. — Я знаю его и знаю Невила Ормма. Ормм тщеславен, а Даннен — безумно мстительный… — и умолк, мрачно рассмеявшись. — И это я говорю вам!
— Тогда почему он сразу же сюда не поднялся?
— Может быть, ему не нужна база на Таните. В этом было бы что-то созидательное, а Даннен — разрушитель. По-моему, он этот груз, состоящий из оборудования, взял и где-то продал. И скорей всего выжидает, пока наверняка не убедится в том, что другой корабль окончен. Тогда он явится и расстреляет это место, как… — Он запнулся.
— Как расстрелял мою свадьбу. Я думаю об этом все время.
* * *На следующее утро Траск и Харкеман в аэромобиле отправились осматривать город на одном из притоков реки. Он был совершенно новый в том смысле, что возводился после гибели Федерации и утраты технологий цивилизованного общества. Город беспорядочно громоздился на длинном холме неправильной треугольной формы, куда, очевидно, не доходил паводок. Не мог не отложить своего отпечатка труд с использованием лопат и воловьих упряжек, которым занимались из поколения в поколение. Никакого впечатления не производил он на представителей цивилизации, где применялись антигравитация и мощное оборудование. При наличии соответствующей техники такой город могли бы построить пятьдесят — сто человек за одно лето. Траск заставил себя оценить сделанное местными жителями, лишь представив, как они трудились. Перемещая землю лопата за лопатой, под скрип тележек, перевозимых измученными животными, дерево за деревом рубя топорами строительный лес и вытесывая струги, кладя камень на камень, кирпич на кирпич. Они даже возвели стену с палисадом из бревен, между которыми насыпали землю и камни, а вдоль реки построили доки, где швартовались лодки. Местные жители называли город просто Торговым Городом.
Стоило аэромобилю приблизиться, как забили в большой гонг, за белым дымком, вырвавшимся из ствола сигнальной пушки, прогремел глухой выстрел. На воду реки спешно спускались лодки, похожие на каноэ суда, многовесельные баржи. В бинокль было видно, как люди толпами бежали с близлежащих полей, гоня впереди себя скот. А когда аэромобиль появился над городом, они никого там не увидели. Очевидно, здесь разработали отличную систему предупреждения о воздушных налетах за те девятьсот с чем-то часов, в течение которых были беззащитны перед мнимыми милостями Боука Валкенхейна и Гарвена Спассо. Но скрыться от них всем не удалось: часть города лежала сожженной, и сохранились следы артиллерийского обстрела. В том числе легкими химическими снарядами: город оказался слишком хорошей коровой даже для тех двоих, чтобы убить ее, не выдоив до конца.
На высоте более трехсот метров они медленно кружились над городом. А когда стали возвращаться, на окраинах в небо повалил черный дым, видимо, из труб гончарных мастерских или печей для обжига кирпича, где, похоже, в огонь подбросили что-то смолистое. Столбы черного дыма начали подыматься над селами по обоим берегам реки.
— Если не видеть в цивилизации только антигравитацию и атомную энергию, то, знаете ли, эти люди — цивилизованные, — рассуждал Харкеман. — У них есть порох, а мне известны цивилизации Старой Терры, где и этого нет. Их общество — организованно, и где это есть, там движутся к цивилизации.
— Не хочется думать о том, что ждет эту планету, если Спассо и Валкенхейн останутся здесь дольше.
— А что, не исключено, что и хорошее. В конце концов, хорошему, когда оно зарождается, часто приходится сталкиваться с трудностями. Однако мне известна судьба Спассо и Валкенхейна. Они сами начнут децивилизоваться. Какое-то время они еще побудут здесь, а когда им потребуется то, чего местные дать им не смогут, оба примутся красть кур. Но, в основном, будут понукать своих рабов. Корабли, в конце концов, выйдут из строя, и те не смогут их починить. Затем, когда-нибудь, местные подстерегут их и сотрут в порошок. Но прежде туземцы многому у них научатся.
Они вновь направили аэромобиль на запад и полетели вдоль реки. Осмотрели несколько деревень. Одна или две из них существовали еще при Федерации, прежде чем с ними что-то произошло, в них велось плантационное хозяйство. Большинство было построено за последние пятьсот лет. Две из деревень, в отместку за преступление, заключавшееся в самообороне, были разрушены.
