Генри Пайпер - Звездный меч (сборник)
— Капитан, Боук сообщил мне, что вы находитесь здесь вовсе не по заданию герцога Уордсхейвенского. — Он произнес эти слова с горечью, почти обвинительным тоном.
— Верно, — ответил Харкеман. — Мы здесь потому, что, по мнению лорда Траска, другой корабль с Грэма, “Предприимчивость”, мог здесь оказаться. Поскольку его нет, необходимость в нашем пребывании отпала. Однако мы надеемся, что вы не станете препятствовать, если мы сядем и дадим нашим людям отдохнуть пару сотен часов. Они провели в гиперпространстве три тысячи.
— Ты видишь! — закричал Спассо. — Он хочет обманом заставить дать ему разрешение на посадку.
— Капитан Спассо, — вмешался Траск. — Прекратите давить на психику, в том числе и на свою. — Спассо свирепо взглянул на него с выражением воинственности, смешанной с надеждой. — Мне понятно, что вы тут замышляли. По вашему расчету, капитан Харкеман должен был создать базу для герцога Уордсхейвенского. И вы решили: раз вы опередили нас и приняли на себя оборону планеты, он предпочтет взять вас на службу герцогу, а не вымести вас отсюда, тратить боеприпасы, рискуя потерями, в том числе и людскими. Да, очень сожалею, джентльмены. Капитан Харкеман служит мне, а я совсем не заинтересован в базе на Таните.
Валкенхейн и Спассо переглянулись. По крайней мере, на экранах, что находились рядом, было видно, как тот и другой устремили взгляды каждый на свой экран.
— Понятно! — закричал вдруг Спассо. — Есть два корабля — “Предприимчивость” и этот самый. Герцог Уордсхейвенский снарядил “Предприимчивость”, а кто-то другой снарядил этот. Оба они хотят развернуть здесь базу!
Открывалась великолепная перспектива. Вместо того, чтобы ломать голову над тем, как выбраться из неприятной ситуации, они могут взять на себя миссию уравновешивания сил в борьбе за планету. Тут сгодится любое вероломство.
— Ну конечно, можете садиться, Отто, — сказал Валкенхейн. — По себе я знаю, что такое пробыть три тысячи часов в гипере.
— Вы живете в этом старом городе, где две башни? — поинтересовался Харкеман и посмотрел на обзорный экран. — Там, похоже, сейчас полночь? А что космопорт? Когда я здесь был, он никуда не годился.
— О, мы его ремонтировали. На нас работает большая команда местных…
Город оказался знакомым по рассказам Отто Харкемана и картинам Вэнна Ларча, написанным им во время длительного прыжка с Грэма.
Когда они подошли к городу, тот произвел на них впечатление своим размахом. Он простирался на многие мили от двух зданий-близнецов высотой почти в километр и заканчивался космопортом, построенным в виде восьмиконечной звезды. Кто бы его ни строил, когда солнечное великолепие Старой Федерации Терры клонилось к закату, он наверняка верил, что город станет метрополией густонаселенного и процветающего мира. Потом солнце Федерации закатилось. Никто не знал, что затем произошло на Таните, но, очевидно, ничего хорошего не случилось.
Поначалу та и другая башни выглядели такими же, какими были построены, но со временем оказалось, что одна в самом верху треснула.
В основном разбросанные вокруг башен, более низкие здания продолжали стоять, но появившиеся там и тут холмы сметенного в кучу строительного мусора отмечали места, где такие здания рушились. Космопорт внешне выглядел хорошо — центральный восьмигранный массив построек, посадочные стоянки и дальше — треугольные площадки доков для воздушных кораблей, складские помещения. Со стороны центральное здание выглядело целым, и казалось, что со стоянок убраны остовы потерпевших крушения кораблей и строительный мусор.
По мере того, как “Немезида”, буксируемая двумя своими пинассами и сопровождаемая “Бичом космоса” и “Ведьмой”, снижалась, иллюзия приближения к живому городу пропадала. Пространства между зданиями заросли лесом, перемежаемым рядом небольших полей и садовых участков. Когда-то здесь стояли три высотных здания, вмещавшие целых три расположенных по вертикали города. На месте третьего теперь находился оплавленный кратер, а рядом громоздилась цепь рухнувших частей здания. Очевидно, по это базе был нанесен удар ракетой мощностью около двадцати килотонн. Что-то подобное виднелось и в дальнем конце космопорта, и одно из оснований стрелы доков и складов представляло собой неразличимую гору шлака.
Остальная часть города, очевидно, умерла, скорее от запущенности, чем вследствие применения силы. Никакой бомбежки не было. Харкеман думал, что основная борьба велась с применением субнейтронных бомб с омега-излучением, уничтоживших людей, но не повредивших недвижимости. Или с помощью биологического оружия, вызвавшего искусственный, вышедший из-под контроля мор или что-то такое, что обезлюдило планету.
— Для поддержания цивилизации нужна огромная масса людей, совместно выполняющих громадное количество работ. Уничтожьте сооружения, убейте лучших техников и ученых, и массы не будут знать, как ее восстановить. Они вернутся к каменным топорам. Уничтожьте достаточную часть этих масс, и даже если предприятия и технология сохранятся, некому будет работать. Я видел планеты, децивилизировавшиеся и так, и этак. Думаю, что Танит — планета, где виден второй путь.
Во время одной из долгих послеобеденных мужских бесед на пути с Грэма кто-то из знатных джентльменов-авантюристов, присоединившихся к компании после похищения “Предприимчивости” и убийства, спросил:
— Но были оставшиеся в живых. Разве они не знали, что случилось?
— В прежние времена водились колдуны. С помощью колдовства они отстраивали старые здания. Затем колдуны передрались и исчезли, — пояснил Харкеман. — Вот все, что знали оставшиеся в живых. Это можно толковать как угодно.
Когда пинассы отбуксировали “Немезиду” к месту стоянки, Траск заметил людей, работавших вдалеке на бетонке космопорта. Либо у Валкенхейна и Спассо имелось больше людей, чем требовалось на кораблях, либо для работы на себя они заполучили местных. Людей было больше, чем мог дать умирающий город, по крайней мере такой, каким он запомнился Харкеману.
— Не завидую этим беднягам, — молвил Харкеман, глядя сверху на бетонку космопорта, где, как муравьи, сновали фигурки людей. — Похоже, Боук Валкенхейн и Гарвен Спассо многих из них превратили в рабов. Если бы я действительно собирался построить здесь базу, не помянул бы добрым словом этих двоих. Хорошая работа с местным населением, нечего сказать!
II
Дела же обстояли так.
Спассо, Валкенхейн и несколько их офицеров встретили новоприбывших у посадочной площадки большого здания в центре космопорта, где те обосновались. Войдя внутрь и следуя по длинному переходу зала, они прошли мимо десятка мужчин и женщин, убиравших с пола лопатами и вручную мусор и складывавших его на салазки для груза. И мужчины, и женщины были в бесформенных одеждах вроде пончо из грубой ткани и носили сандалии с плоскими подошвами. Надзирал за ними тоже местный житель — в юбке, кожаном камзоле и на котурнах; с пояса свисал короткий меч, в руках — зловещий плетеный кнут. На голове надсмотрщика сидел боевой шлем с эмблемой “Ведьмы” Спассо. При их приближении он поклонился, приложив ко лбу руку. Удалившись, они расслышали крики надсмотрщика и звуки ударов кнутом.
Превратите людей в рабов, и некоторые непременно станут надсмотрщиками, они будут вам кланяться и вымещать это на других. Нос Харкемана дергался так, словно его собственные усы пованивали гнилой рыбой.
Спассо давал пояснения:
— У нас их около восьмисот. Но в городе пригодных для работы оказалось только триста, остальных собрали в деревнях, что на большой реке.
— Как вы достаете им еду? — спросил Харкеман. — Или вас это не беспокоит?
— А, достаем там и сям, — сообщил Валкенхейн. — На десантных средствах мы отправляем отряды. Они появляются в деревне, прогоняют жителей, забирают все, что есть, и доставляют сюда. Иногда им приходится вступать в бой, но против них в лучшем случае применяются арбалеты и заряжаемые с дула мушкеты. Если такое бывает, мы сжигаем деревню и пулеметным огнем уничтожаем всех подряд.
— Это дело, — одобрил Харкеман. — Если корова не хочет доиться, застрелите ее, и все. Конечно, после этого вы не много получите от нее молока, но…
Помещение, куда ввели их хозяева, находилось в дальнем конце зала. Вероятно, раньше здесь был обитый панелями зал или что-то в этом роде, однако панели давно исчезли. В стенах — двери, и Траску запомнилось, что одна дверь была вырвана вместе с металлическим пазом, где должна была скользить.
В центре стояли большой стол, стулья и накрытая цветными покрывалами кушетка. Вся мебель оказалась ручной работы, хитро скрепленной и с отличной полировкой. На стенах висело трофейное оружие — копья и дротики, арбалеты и стрелы, несколько мушкетов, грубо, но тщательно сделанных.
