Андрей Валентинов - Нарушители равновесия. Если смерть проснется. Печать на сердце твоём
— Иного пути нет, — разговор шел по кругу, и Навко уже устал убеждать старшего кмета. — На полночь — реки. А если на полдень — скалы, там и пеший не пройдет!
Прожад долго думал, затем положил на мапу огромную крепкую ладонь:
— Негоже, палатин! Так Кею Уладу и скажу. И не потому, что ты — волотич, не думай! Опасно! Гляди.
Толстый палец указал на два маленьких домика, изображающие Коростень.
— Ежели Велга узнает, войска ее по рекам на перехват пойдут. Гляди! Здесь
— и здесь! Один отряд у переправы, другой — к болотам нас прижмет… Капкан, хуже медвежьего.
Навко взглянул на мапу — старший кмет был прав. Улад поведет с собой полторы тысячи — не больше. Велга может собрать три, а то и четыре. На узких лесных дорогах не развернешься, и войско Улада сначала разрежут на части, а потом перебьют — всех до единого. А хорошо бы — чтобы всех! И Улада, и его верного пса!
Навко искоса взглянул на Прожада — не почуял ли, но старший кмет по-прежнемуозабоченно глядел на мапу.
— Так Кею и скажу, — повторил он. — До весны ждать надо. И войск собрать поболе…
Навко отвернулся, чтобы не выдать радости. На это он и надеялся, предлагая опасный — очень опасный план. Улад увидит его старания, оценит, но войне не быть. А до весны Навко сообразит, как выручить любимую! И он взглянул на Прожада без злости, с легким презрением. Хорошо служишь, верный пес! Служи дальше!
Но тут же стало ясно — нет, не выйдет. Прожад сделает все, чтобы наглый волотич лишился милости Кея. Если Уладу не понравится его замысел, место Навко займет кто-то другой. И тогда придется исчезнуть — если позволят, если недоверчивый старший кмет не вздернет его на дыбу.
— Ты, палатин, не обижайся! — Прожад снисходительно усмехнулся. — Недурно задумано, совсем недурно, но уж очень опасно. Не ты виновен — не всякий приказ исполнить возможно…
Это было почти извинение. Наверное, старший кмет не хотел ссориться с новым любимцем Улада. Точнее, не спешил — до времени. Кто знает, как все обернется? И Навко понял — надо что-то придумать до завтрашнего разговора с Рыжим Волчонком. Надо обязательно с кем-нибудь посоветоваться. Хотя бы с Падалкой. Почему бы и нет?
С этой девицей, носящей столь странное имя — или попросту кличку, Навко познакомился на третий день своей службы во дворце наместника. Разобраться в том, что творилось в темных коридорах Кеевых палат, оказалось несложно. Дворец мало чем отличался от обиталища старого Ивора. Слуг побольше, охрана многочисленнее, но холопы оставались холопами, а господа — господами. Правда, теперь Навко ходил в господах, а это оказалось не так просто. Особенно поначалу.
Что такое быть Кеевым палатином, Навко понял, когда на второй день после возвращения в Валин, куда пришлось ехать вместе с Уладом, ему впервые попытались подать донос. Вначале он ничего не понял — долговязый веснушчатый гридень с бельмом на левом глазу отозвал его в сторону и принялся шептать о какой-то оленьей ноге, которую то ли Башка, то ли Ишка вынес через задний двор и продал за треть гривны. Гридня он отправил восвояси, но на всякий случай пообещал «разобраться». На следующий день ему доносили уже двое — сенная девушка и сторожевой кмет. Кмет, постоянно оглядываясь и переминаясь с ноги на ногу, четким шепотом доложил, что его десятник ходит в дозор пьяным, а девушка — разбитная, уверенная в себе — жаловалась на подругу, которая нарочно портит полотно в ткацкой. При этом вояка, дыша густым перегаром, обещал «не забыть», а холопка так откровенно подмигивала, что Навко поспешил отослать ее обратно в людскую.
Вначале он хотел поговорить с Бовчеродом, дабы тот угостил доносчиков плетьми, отбив у них всякую охоту беспокоить второго палатина, но в последний момент опомнился. Нельзя! Более того — просто глупо! Здесь он чужак, помочь ему некому, а верные люди так нужны!
Навко позаботился, чтобы пьяницу-десятника выгнали из дворцовой стражи, а нерадивую холопку избили до полусмерти на дворцовой конюшне. Доносчик-кмет, которого, как выяснилось, звали Лапак, сам стал десятником и в благодарность притащил Навко огромный кувшин вина. Тот отказался пить, зато «попросил» своего нового «друга» сообщать ему и о других неприятностях, а заодно обо всем прочем, что творится во дворце: о чем толкуют, кого бранят, кого хвалят. Кмет оказался понятлив, и вскоре Навко знал все новости — даже те, что не доходили до ушей Улада.
Сенная девушка со странным именем Падалка, обрадованная расправой с подругой (отбившей, как выяснилось, у нее приятеля), теперь рассказывала Навко обо всех сплетнях. Девица оказалась толковой и пронырливой. Вскоре Навко уже знал, что говорят об Алане — и хорошее, и дурное. Болтали, что Кей с нею жесток, бьет, грозится выдать замуж за холопа, но говорили и другое — зеленоглазая ведьма из-под Ко-ростеня приворожила молодого Кея, и он не может ступить без нее и шагу.
Слушать такое было тяжко. Падалка же болтала без умолку и очень удивлялась, отчего молодой пригожий палатин не замечает ее прелестей. Замечать было что — холопка могла искусить даже мертвого. Впрочем, ей вполне хватало живых — Падалка откровенно хвалилась своими многочисленными дружками. Похоже, невнимание нового палатина начало ее изрядно злить, и Навко стал серьезно беспокоиться. Такая может и выдать — не пожалела же она подругу! Кроме того, он узнал, что подруги считают Падалку ведьмой и откровенно опасаются. Однажды поздно вечером, когда девица в очередной раз проскользнула в его покои, Навко без лишних слов толкнул ее прямо на мягкий ковер. Потом это стало повторяться каждый раз, и Навко с ужасом понял, что с этой видавшей виды потаскушкой ему приятнее, чем с Аланой. Алана и была-то с ним всего один раз, в ночь, когда они прощались. Алана тогда смущалась, прятала лицо. Падалка же визжала от восторга, стонала, царапалась, вертелась змеей, а однажды предложила привести подругу — чтобы было еще веселее. Навко мучала совесть, но он успокаивал себя: эта девка ничего не значит. Она лишь приблизит его к Алане — не больше.
А потом к новому палатину стали приходить и другие. Его просили помочь, жаловались на соперников, умоляли заступиться перед Кеем. Кое-кому Навко действительно помогал, и число его «друзей» росло. Вскоре он понял, что может многое — если не все. Навко постарался назначить трех новых сотников из числа «друзей», за полцены купил мельницу под Валином и удалил из Кеева совета одного излишне строптивого дедича. Даже Прожад, побеспокойся Навко всерьез, мог много потерять в глазах Кея. Но старшего кмета Навко не трогал
— до поры до времени.
Недоступным оставался сам Улад — его во дворце откровенно боялись. И — Алана. К девушке подступиться было совершенно невозможно. Это злило, выводило из себя. Навко много раз обдумывал, не нанять ли десяток сорвиголов и не вызволить ли любимую силой. Но это опасно. Будет бой, и девушка может погибнуть одной из первых. Может, Навко и рискнул бы, останься они в лагере среди леса, но Кей приказал возвращаться в Валин, а во дворце такое стало и вовсе невозможным. Оставалось ждать, быть начеку каждую минуту, искать «друзей» и терпеть настырные ласки наглой холопки, которая явно была не прочь сойтись с палатином поближе.
— Скучал, газда Ивор? — Падалка кошкой проскользнула в комнату, поклонилась и, словно невзначай, повела высокой грудью. — Я шибко скучала!
— Скучал, скучал…
Сегодня Навко решил поговорить с девицей всерьез. Она умна — и очень хитра. Надо рискнуть.
— Что тревожит моего газду? — Падалка удивленно поглядела на Навко. — Мой газда чем-то недоволен? Так скажи! Я все устрою!
Странное слово «газда», весьма удивлявшее поначалу, означало на местном наречии что-то среднее между «господином» и «хозяином».
— Да…— начать разговор оказалось нелегко. — Кое-что заботит.
Навко прикидывал, как заговорить с холопкой о том, что волновало, но девица поняла его по-своему: — Моему газде надоело любить Падалку? Ты скажи, я не обижусь! Мужчина должен менять женщин — иногда. Хочешь — я приведу газде Ивору другую. Она все умеет — не хуже, чем я. Или двух — только скажи!
Удивить Навко было трудно, но на этот раз он все же поразился:
— И тебе не будет обидно?
— Почему обидно? — Падалка хитро прищурилась. — Газда Ивор думает, что я простая глупая холопка? Нет, газда! Мне будет обидно, если ты забудешь меня. А этих девок я тебе сама приведу. Они тебя утешат, а потом ты вновь позовешь меня. Они умеют только валяться под мужчиной и стонать. А я — умная!
— Умная? — Навко внимательно посмотрел на девушку и решился. — Ну, если умная — слушай! Старший кмет Прожад хочет меня оговорить перед Кеем. Понимаешь?
Лицо Падалки сразу же стало другим. — серьезным и взрослым.
— Понима-а-аю, — протянула она. — Очень понимаю, газда…
