Нежное создание 2 (СИ) - Штиль Жанна

Собираясь пренебречь нравами, и, следовательно, унизить отказом уважаемого дельца, Ника неизбежно навлечёт на себя его гнев.

Не добившись своего третьим путём, Ван дер Ваал прибегнет к одному из двух первых: откупу или убийству.

Что выберет Ника, если ей предложат выбор? Деньги или случайная неслучайность? Она передёрнула плечами: собственная смерь в её далеко идущие планы не вписывалась.

Если с Ван дер Ваалом всё более-менее понятно, то неясно, что задумал и чего выжидает Ван дер Меер? Не намеренно ли он подталкивает нувориша к решению проблемы с Анникой? Может быть, в данное время решает её сам, о чём и обмолвился ювелир в ночном кошмаре?

Рука дрогнула — шило пошло в бок, испортив строгую вертикаль разреза плитки. Ника смотрела на неё и на глазах выступили слёзы. Бесспорно, смерть Анники решила бы проблему Адриана, но смерть не насильственная, а в силу естественных причин.

Почему Нике приснился кошмар и можно ли считать его вещим, она не знала. Пока вопросов накопилось больше, чем ответов.

Вещие сны? Ника вспоминала, что о них знает. Оказалось, ничего! Никогда ранее она не придавала большого значения плохим снам. Не придавала и придавать не станет.

Девушка отложила шило и села. В мастерской тепло, а её знобило — сдавали нервы. Пора объявить перерыв и занять выжидательную позицию, как Ван дер Меер.

А время шло.

¤

Ника скручивала корнетик и наблюдала за Идой, которая процеживала через ткань остывший уваренный свекольный сок. Для усиления цвета в него добавили несколько капель уксуса.

Лина заканчивала взбивать мутовкой размягчённое сливочное масло с тщательно просеянной сахарной пудрой. Крем выходил плотным и эластичным. Если его часть смешать с порошком из листиков мяты, то выйдут отличные кремовые листики. Пусть цвет не яркой зелени, а незрелых оливок, но очень глазу приятный. Если в крем добавить какао-порошок, то он подойдёт для надписи.

Девушка не рассчитывала с первого раза отсадить из крема даже простенькие розы и листики, как и выполнить поздравительную надпись. Экспериментировала на одном из приготовленных коржей медовика.

Сделав на остром носике корнетика прямой срез, получила возможность провести линию и поставить точку. Отрезав кончик второго конуса под углом, нанесла по краю торта красивые бордюры и отсадила несложные лепестки цветов, схожие с первоцветами. Подрезав носик третьего корнетика клином, получила листики. Подумала, что при срезании конца конуса крупными зубцами, можно отсадить на противень тесто для фигурного печенья.

Ника настолько увлеклась творчеством, что не заметила, как все, кто находился в кухне, обступили её и с немым восторгом наблюдали за работой.

В кофейне пустынно и тихо — время перерыва на обед. Все постояльцы поели и разошлись, кто куда. София вымыла пол, горничные и поломойка убирали покои на втором этаже.

— До чего же красиво, — прошептала Хенни, вытерев вспотевший подбородок тыльной стороной ладони.

— И вкусно, — поддакнула Тёкла, пожевав губами и сглотнув слюну.

— Не знала, что из масла и сахара можно сотворить такое чудо, — вздохнула София, пряча руки под передник.

Ида молчала. Тяжело вздохнув, качнулась и переступила с ноги на ногу.

Лина ойкнула и тихим, виноватым голосом заговорила:

— Чуть не забыла… Госпожа Руз, вас там какой-то господин спрашивают.

— Где… там? — не отрываясь от работы, уточнила Ника.

— Я велела ему подождать вас на крыльце.

По всем вопросам хозяйка гостевого дома принимала по понедельникам и четвергам с шести до семи часов вечера. Расписание с днями и часами приёма висело на входной двери в кофейню. К слову, ещё ни один означенный час Ника не провела в одиночестве.

Старательно дописывая на корже надпись, она медленно проговорила:

— И ты того господина не знаешь.

— Где-то видела его раньше, но никак не могу припомнить где. Он приходил вчера вечером, пил пиво. Сегодня поутру снова приходил, долго сидел и всё что-то писал у себя в книжице.

— Писатель, значит, — Ника изучала полученную надпись.

Вышло немного криво, но если нанести разметку и потренироваться ещё чуть-чуть, то всё получится. Пододвинув тарелку с очередным коржом, делая очередную пробную надпись, изменила наклон и толщину прописных кремовых букв, вывела завитушку и полюбовалась результатом.

— Так это, видно, господин Готскенс, хозяин лавки по переписи разных бумаг, — вмешалась София. — Я тоже его приметила. Уж больно долго он сидел, ел и пил мало, всё кого-то высматривал.

— Где именно сидел? — Ника тянула время.

Она ожидала прихода кого угодно, только не Мейндерта Готскенса. О владельце конторы по переписи книг и документов она давно забыла. Встречаться с ним не хотелось.

— У камина сидел, — ответила Лина.

— Не у камина, а у… как её... — Хенни на миг задумалась, — напротив барной стойки, — сообщила громко, глядя на Лину с превосходством. — Я тоже его видела.

Лина покосилась на Хенни и, когда та сложила губы в презрительной ухмылке, отступила от неё на шаг.

Хенни довольно хмыкнула и распорядилась:

— Тёкла, Ида, посмотрели, послушали и хватит. Принимайтесь за дела. Глядя на чужую работу, сыт не будешь.

— Сказать ему, что вы заняты? — не глядя на хозяйку, Лина разглаживала подол фартука.

Недовольная, что её оторвали от интересного занятия, Ника пробормотала:

— Иду, — и направилась к выходу. В душе нарастало беспокойство.

**

Мейндерт Готскенс стоял у клетки с Жакуем.

Ника замедлила шаг, с интересом прислушиваясь к их диалогу.

Важно восседая на жёрдочке, видно, не в первый раз жако повторил:

— Гаргулья.

— Ещё какие-нибудь слова знаешь? — спросил мужчина, льстиво улыбаясь пернатому.

— Мне нужен сейф, — потребовал Жакуй с заметным оживлением.

Готскенс сипло рассмеялся:

— Скажи мне, птица, зачем тебе нужен сейф? — протянул руку к клетке.

— Гарпун тебе в глотку, — ответил попугай басовито. Внимательно наблюдая за пальцем мужчины, пробовавшим прут клетки на прочность, предупредительно щёлкнул клювом.

— Осторожнее, господин Готскенс, не успеете опомниться, как останетесь без пальца, — Ника вышла на крыльцо и поздоровалась с гостем. — С чем пожаловали?

— Ах, милейшая госпожа Руз, — Готскенс моментально убрал руку и поприветствовал госпожу. С заискивающей улыбкой осведомился: — Могу я поговорить с вами? — проводил взором прошедшего мимо бармена. — Не здесь.

Ника окинула визитёра скользящим взглядом. С последней их встречи мужчина не изменился. Всё такой же серолицый, вежливый и угодливый.

Она торопливо посмотрела на циферблат своих часов, намекая на занятость. До открытия кофейни оставалось двадцать минут.

— У меня совершенно нет времени, — намеренно громко защёлкнула крышку на часах. Приглашающим жестом указала собеседнику на скамью: — Пожалуйста, уложитесь в пять минут.

Готскенс буркнул себе под нос что-то невнятное, но возражать не стал.

Ника села от него поодаль, однако мужчина пододвинулся к ней и тихо заговорил:

— Госпожа Руз, я пришёл к вам с маленькой просьбой. Требуется… кхм… — кашлянул, воровато оглянулся на открытую дверь и наклонился к девушке, — переписать один документ, причём в срочном порядке.

Ника поморщилась. От одежды Готскенса пахло плесенью, клеем и старой бумагой.

Заметив, что она нахмурилась и открыла рот, чтобы решительно возразить, мужчина поднял ладонь в предупредительном успокаивающем жесте и торопливо продолжил:

— Отказ не предполагается. Я настроен весьма решительно.

Ника усмехнулась:

— Насколько решительно?

— Что? — Готскенс поднял брови, собрав на лбу глубокие морщины. Отстранился от собеседницы. — Не совсем понял вас.

— Я спросила, насколько решительно вы настроены?

— Вы отказываетесь? — на его худом бледном лице отразилось недоумение.

Ника вздохнула:

— Отказываюсь. Я не меняю своих решений.

— Что ж, я так и думал, — с готовностью согласился мужчина.