Карина Демина - Голодная бездна. Дети Крылатого Змея
Звонок.
И Тельма хмурится во сне.
— Я скоро, — Мэйнфорд прячет светлую прядь за ухо. — Мы будем говорить, а ты спи… тебе надо больше спать и больше есть. Так целитель сказал. А этому я, пожалуй, верю.
Она вздохнула.
— Доброй ночи, — гость явился один.
Знак доверия? Или просто он не уверен в результате беседы, а потому не желает лишних свидетелей?
Он был высок. Сухощав. Сдержан.
Благородная седина на висках. Небольшие залысины вполне естественного вида. Морщины… такие, как этот человек, не прячутся за возможностями современной медицины. Напротив, их годы — их оружие, только использовать его надо с умом.
— Доброй, — Мэйнфорд втянул воздух.
Запах крематория въелся в кашемир пальто. И к зонту привязался, но человек его не ощущал. Он привык к разным запахам, научился их игнорировать.
Зря.
Коньяк и сигары. И значит, была еще одна беседа… кожа и полироль — автомобиль. Оружейная смазка — охрана, которая незаметна, но держится неподалеку.
— Вы позволите мне войти? — гость сложил зонт.
— Конечно. Чувствуйте себя как дома, — со смешком произнес Мэйнфорд. — Располагайтесь. Я сейчас…
Вести его в спальню?
Нет.
Но и Тельму Мэйнфорд не способен оставить без присмотра. А потому сделал единственное, что пришло в голову, — завернул в халат и вынес в гостиную. Уложил на диван. Сел рядом…
— Девушке нездоровится? — вежливо поинтересовался гость.
Зонт он устроил у стены. А сам занял кресло.
Поза расслабленная, но без тени агрессии. Руки лежат на подлокотниках. Красивые. С белыми пальцами, с черным перстнем на мизинце.
Вдовец?
Выразить, что ли, сочувствие?
— Она приняла снотворное.
— Тогда, возможно…
— Она останется.
— Мне говорили, что вы — личность весьма специфического склада, но я, признаюсь, не верил, — Мэйнфорда разглядывали.
Но это тоже игра. Рассмотрели его уже давно. Взвесили. Оценили. Убрали в коробку запасных фигур, и вот теперь, получается, пришло время и для него. Сочли годным?
Перспективным?
— Моя дочь была несколько… опечалена, когда вы не явились на похороны.
— Я послал венок. И даже два.
— И все же…
— Можете на словах передать мои соболезнования, — Мэйнфорд накрыл Тельму пледом.
— Мне кажется, вы не совсем верно оцениваете текущую обстановку… ваш брат…
— Умер. И мать. И отец. И вообще, если разобраться, я ныне круглый сирота, — хоть слезу пускай, право слово. — Но если вы явились, чтобы выразить сочувствие, то не тратьте время зря.
Мужчина усмехнулся.
Как же его зовут-то?
Альфред?
Альвер?
На «А» точно, но имя какое-то скользкое, незапоминающееся. И сам он, невзирая на яркую внешность, умеет оставаться в тени. Мэйнфорд встречался с ним прежде, но вот… где и при каких обстоятельствах?
На свадьбе ли Гаррета?
Или позже? Благотворительный бал? Семейный вечер, когда еще Мэйнфорд давал себе труд являться на эти вечера… что-то кроме?
— Не думаю, что сочувствие будет уместно, — гость перевернул перстень камнем вниз. — Как по мне, Гаррет был ничтожеством, но при этом обладал удивительной харизмой. Он умел воздействовать на людей, а это дорогого стоило… и да, с точки зрения политики он был перспективен, весьма перспективен… мы вложились в него.
— И предлагаете мне возместить вклады?
Мэйнфорд потянул за белесую прядку, но Тельма не шелохнулась.
Сон ее был крепок.
И спокоен.
— В какой-то мере… в какой-то мере… с его стороны было крайне неосмотрительно умирать в столь ответственный момент.
— Он наверняка сожалеет.
Гость усмехнулся. А Мэйнфорда стала утомлять эта словесная дуэль. Этак и до рассвета просидеть можно, не сказав ничего толком.
— Смерть сделала его еще более популярным, нежели прежде. Его рейтинги взмыли до небес. И при грамотном подходе это можно использовать.
— Для вашей дочери?
— И для нее… и для нее… она умная девочка. И мне жаль, что боги не дали мне сына. К сожалению, к женщинам в нашем обществе не относятся всерьез. И сейчас у нас имеется шанс переломить ситуацию. Арейна вошла в Сенат, но и только… ее не выставят, но и не позволят стать Канцлером, поскольку женщина-Канцлер — это несколько… чересчур. Вы не находите?
— Мне вообще плевать.
Мэйнфорд сказал это совершенно искренне.
— Понимаю, вы не видите своего интереса, но… вы сами по себе одиозная личность. Наследник древнего рода, отдавший годы полицейской службе. Людям нравятся подобные истории. И трагедия. Гибель всей семьи. Одиночество. Желание сделать для города еще больше… вы выйдете из тени вашего брата, а заодно уж воспользуетесь его популярностью. Альваро сменится Альваро. При должном старании и поддержке вы одержите победу на выборах.
Он замолчал, опустив взгляд. Он смотрел исключительно на перстень, который вращал на пальце.
Значит, им замена нужна?
— Нет.
— Почему? — удивление было искренним. — Подумайте хорошенько. Не каждый день вам предлагают власть… почти абсолютную… безграничные возможности…
— Сказка для дураков, — Мэйнфорд накрыл ладонью бледные пальцы Тельмы. — Хотите скажу, как оно будет? Вы потеряли одного управляемого дурака, в которого и вправду вложили прилично средств и сил. Вам придется начинать все сначала… а это время. Ваша дочь? Временная фигура. Слишком слабая, чтобы лоббировать ваши интересы.
Дыхание Тельмы изменилось.
И ресницы дрогнули.
Но она не шелохнулась. Притворяется? Пускай, если ей надо.
И Мэйнфорд спокойно продолжил:
— Безграничные возможности… в том, что касается поддержки ваших интересов. Абсолютная власть? Во всем, что с этими интересами не расходится. Вы собираетесь посадить меня на трон, а сами привычно останетесь за ним. Подберете ниточки, чтобы дергать… так вам кажется. Это же не сложно — управлять людьми… скажите, почему вы сами отправились в Третий округ?
— Что?
Легкое удивление.
И недоумение. Недовольство? Он и вправду ожидал, что Мэйнфорд с восторгом примет его предложение? Или скорее готовился к уговорам, которые по сути своей есть не что иное, как торг.
— Третий округ… улицу не назову, но выяснить недолго. Вы были в растерянности, думаю? Элиза Деррингер — все-таки не девчонка с заправки… и не секретарша, которую можно припугнуть.
— Я вас не понимаю.
— Понимаете… прекрасно понимаете… вы торговались с моим братцем, как со мной сейчас. Вам он был нужен. А вы — нужны ему. Все сводилось к условиям. Партнерские отношения? Не для вас. И не с ним. А вот зависимость, рычаги… и тут такая возможность… конечно, если все правильно разыграть. Будь у вас немного времени, но его не было… с Элизы сталось бы объявить о помолвке, которая не входила в ваши планы. Гаррет должен был жениться на вашей дочери. И заодно уж сесть на такой крючок, чтобы и мысли не возникло с вами спорить. Вот вы и оказали услугу. Лично. Я узнавал… та машина… вы взяли первую со стоянки, не подумав, что для Третьего округа авто слишком приметно.
— Вы и вправду больны. Мне говорили, но…
— Слухи о моем сумасшествии вас не отпугнули, — Мэйнфорд осторожно сжал пальцы Тельмы. — Безумный Канцлер? Какая, по сути, ерунда, главное, чтобы дрессированный. А с безумцем в какой-то мере и легче. Современная медицина открывает бездну возможностей. Но давайте вернемся… почему вы сразу не устранили девочку? Пожалели? Сомневаюсь. Скорее уж держали про запас. Вдруг да Гаррету вздумается поиграть в самостоятельность? А тут свидетель… потом и вовсе она стала полезна. Зачем искать нового исполнителя, когда и старый всем хорош? Вы держали на крючке их обоих.
— Пожалуй, нам больше не о чем разговаривать, — гость поднялся.
— Думаю, что не о чем… доказать все одно ничего не выйдет.
— Хоть это вы понимаете…
— Понимаю, — Мэйнфорд встал. — Как и кое-что другое… мир изменился. Скоро и вы это ощутите.
— Вы сейчас о чем?
— Скажем так… о вселенской справедливости. Должна же она где-то существовать.
Во взгляде недавнего родственника промелькнула жалость. Надо же, и вправду полагает, что Мэйнфорд не в себе. Ну да, такие в справедливость не верят. Она лишь на лозунгах предвыборных смотрится хорошо.
Пускай.
Девчонку немного жаль. В ней надобность отпала, и ликвидируют ее не сегодня завтра, если уже не подчистили.
— К слову, — перед открытой дверью гость остановился. — Ваша подруга в трехдневный срок должна пройти медицинское освидетельствование. Увы, правила придумал не я…
— Но вы умеете ими пользоваться. Как и я, — Мэйнфорд вдохнул ледяной воздух. Надо же, снег пошел. Первый снег — еще одно чудо.
Белые тяжелые хлопья.
Тельме понравится.
— Моя супруга имеет на руках все необходимые… свидетельства.
