Сергей Шведов - Око Соломона
– Надеюсь, твой младший брат не склонен шутить? – спросил Торос у руса, когда до ворот оставалось всего несколько шагов.
– Оглянись назад, – посоветовал ему Венцелин.
Площадь перед дворцом уже заполнилась гвардейцами с обнаженными саблями в руках. Торос, обладавший острым зрением, без труда опознал среди них толстого комита Иоанна, пляшущего на крыльце, и покачал головой:
– А я ведь простил Папу вину, вот только не успел сказать ему об этом.
Стражники поспешно распахнули ворота. Судя по всему, они тоже участвовали в мятеже и не хотели, чтобы чужой человек стал свидетелем бесчинств, творившихся сейчас во дворце правителя. Торос и «гвардейцы» без помех выехали из цитадели на тихую улицу, застроенную роскошными дворцами. Городская стража бдительно следила за тем, чтобы в квартал, где селились богатые и почтенные мужи, не проникали случайные людишки и не трясли лохмотьями у отделанных мрамором стен.
– Кажется, мне удалось обмануть судьбу, – сказал спокойно Торос и вдруг покачнулся в седле. Болт, пущенный уверенной рукой из арбалета, пробил двойную рыцарскую кольчугу и застрял прямо у сердца князя. Венцелин успел подхватить Тороса рукой, но так и не смог определить, откуда прилетела короткая стрела.
– Свою судьбу обманул, – прошептал разом побелевшими губами князь, – а твою нет, рыцарь Венцелин. Ведь это на тебя идет охота.
– Гони, – крикнул Ролан, пристраиваясь справа, и трое всадников помчались прочь от места, ставшего гибельным для одного из них.
О смерти Тороса благородному Болдуину сообщил Венцелин фон Рюстов, он же привез во дворец тело человека, объявившего графа Бульонского своим сыном. О мятеже гвардейцев комита Папа Болдуин уже знал и даже вел с мятежниками переговоры при посредничестве Самвела.
– Мне сказали, что князь Торос бежал из города, – промолвил он севшим от напряжения голосом и скосил глаза на мертвое лицо названного отца.
– И ты поверил негодяям? – холодно спросил Венцелин.
Болдуин круто развернулся на пятках, оглядел полными ярости глазами приумолкших рыцарей и бросил сквозь зубы своему оруженосцу:
– Скажи комиту Иоанну Папу, что я жду его здесь, во дворце. Думаю, мы договоримся.
– Он не приедет без охраны, – негромко подсказал Вальтер фон Зальц, стоявший в трех шагах от графа.
– Пусть возьмет столько людей, сколько сочтет нужным. Нам нечего делить с почтенным Папом.
Комит Иоанн откликнулся на зов наследника далеко не сразу. Просто он не доверял крестоносцам. Однако Самвелу удалось уговорить своего осторожного друга, встретиться с Болдуином. Ибо открытое столкновение могло дорого обойтись как франкам, так и гвардейцам. Самвела поддержали почтенные мужи города Эдессы, которых красноречивому Папу удалось привлечь к заговору. Дворец князя Тороса был заполнен людьми. Вельможи и богатые купцы увидели в комите Иоанне защитника своих интересов, ущемляемых франками, а потому почти в полном составе встали на его сторону.
– Нам необходимо выиграть время, – сказал Самвел, глядя на комита излучающими преданность глазами. – Как только пельтасты, посланные басилевсом, подойдут к городу, пробьет наш час.
– А ты уверен, что Алексей Комнин откликнется на наш зов? – нахмурился Пап.
– Какие в этом могут быть сомнения, – развел руками Самвел, под одобрительный гул вельмож.
О золоте князя Тороса комит Иоанн так и не вспомнил. Не заикнулись о ней и прочие участники заговора. Похоже, собственная безопасность волновала их куда больше, чем богатства, накопленные за десятилетия рачительным правителем Эдессы. Хусейн Кахини, успевший еще ночью, с помощью своих расторопных помощников, снарядить обоз в десять возов, груженных под завязку посудой, драгоценными тканями и монетами разной чеканки, был им благодарен за это. Сожалел он только об одном: далеко не все, чем владел Торос, уместилось на телегах, но даис решил, что чрезмерная жадность в данной ситуации будет губительной, и поспешил выпроводить Гундомара фон Майнца за пределы города.
Комит Иоанн окружил себя многочисленной охраной. Тысяча гвардейцев, посланных вперед, расчистили ему дорогу до дворца Болдуина, расположенного, к слову, недалеко от цитадели. К сожалению, дом, подаренный франку названным отцом, не мог вместить в себя такого количества людей, а потому комит Иоанн вынужден был сократить число своих телохранителей до сотни. Кроме гвардейцев его сопровождали десятка полтора почтенных мужей Эдессы, решивших, что их присутствие на переговорах с франками будет далеко не лишним. Благородный Болдуин встретил гостя в парадном зале, в окружении десятка рыцарей. Столь малочисленная свита франка подействовала на Иоанна отрезвляюще, и он оставил большую часть своих гвардейцев на лестнице и в прихожей. Эдессцы, взволнованные минувшими событиями и предстоящими переговорами, не сразу разглядели гроб, стоящий за спиной Болдуина. Иоанн бросил на франка удивленный взгляд:
– Как прикажешь это понимать, благородный Болдуин?
– Я пригласил вас принять участие в похоронах своего отца, почтенные мужи, – спокойно произнес граф.
– Но ведь князь Торос жив, – растерянно развел руками Пап. – Ему удалось бежать из цитадели.
– Взгляни сам, – повел рукой франк.
Комит Иоанн на негнущихся ногах приблизился к гробу. Мертвого Тороса он узнал сразу и побледнел как полотно. Возможно, Папу стало дурно от вида мертвого князя, возможно, сказались переживания минувшего дня, но он неожиданно покачнулся и оперся руками о край саркофага. Стоявший рядом Болдуин неожиданно выхватил сельджукскую саблю, висевшую на поясе комита, и нанес чудовищный по силе удар. Из обезглавленного тела струей ударила кровь, заливая все вокруг. Франк брезгливо бросил саблю под ноги ошеломленным эдесским мужам, а следом рухнуло то, что еще недавно звалось комитом Иоанном Папом.
– Я не стал пачкать свой меч кровью предателя, – холодно произнес Болдуин. – Но это вовсе не означает, что я прощу виновным смерть своего названного отца. У вас будет выбор, эдессцы, – либо вы умрете на плахе, либо покинете этот город сирыми и босыми, дабы никогда уже здесь не появляться.
Вслед за этой краткой, но энергичной речью распахнулись двери, и зал стал заполняться воинами, вооруженными арбалетами. Благородный Болдуин, видимо по рассеянности, забыл упомянуть, что кроме плахи и изгнания есть и еще один способ кары для мятежников – смерть от стрелы. Но к чести почтенных эдесских мужей они догадались об этом сами, а потому без проволочек сложили оружие. Гвардейцы, потерявшие своих вождей, не выказали ни мужества, ни упрямства и сдались, как только граф Болдуин Эдесский озвучил свой приказ. Обыватели Эдессы не сразу сообразили, что в городе произошла смена власти. И уж тем более их не взволновала опала многих почтенных мужей, вздумавших устраивать мятежи в нынешнее неспокойное время. Скорбели эдессцы только о гибели князя Тороса подло убитого комитом гвардейцев Иоанном Папом. Обезглавленное тело последнего наследник князя Тороса благородный Боэмунд выставил на всеобщее обозрение. После чего состоялись пышные похороны князя, в которых приняли участие не только крестоносцы, но многие простые жители Эдессы. Тело Тороса упокоилось в фамильном склепе, а его душа скоро должна была достичь Царства Небесного, ибо более благочестивого человека местная земля еще не рождала.
– Ты слышал новость, благородный Вальтер? – спросил Венцелин у фон Зальца на крыльце храма, где только что закончилась заупокойная служба по князю Торосу.
– Какую новость? – насторожился рыцарь.
– В окрестностях города ограбили обоз твоего друга Гундомара фон Майнца.
– Кто тебе это сказал? – Вальтер в ярости схватился за рукоять меча.
– Весть о грабеже привез в город сам Гундомар, – пожал плечами Венцелин. – Кажется, рыцарь пострадал во время схватки. Болдуин обещал найти виновных, но, как ты понимаешь, ему сейчас не до разбойников.
– Будь ты трижды проклят, Венцелин Гаст, – с ненавистью выдохнул фон Зальц, но его рука, сжимавшая меч, ослабла.
– Фон Рюстов, с твоего позволения, – поправил рыцаря Венцелин и, не прощаясь, покинул исходившего ругательствами Вальтера.
Хусейн Кахини уже знал о случившемся несчастье, а потому, наверное, отнесся к сетованиям фон Зальца с поразительным спокойствием:
– Если это не милая шутка твоего друга Гундомара, то грабителей мы найдем и очень скоро. Ибо продать такое количество золота и драгоценных камней непросто.
В отличие от почтенного Самвела, Вальтер фон Зальц в честности своего друга не усомнился. Гундомар был слишком глуп для такой изощренной подлости. Зато доверие рыцаря к даису исмаилитов сильно пошатнулось, хотя он и не стал заявлять об этом вслух. С таким негодяем как мэтр Жоффруа стоило держаться настороже.
Глава 8. Сделка.
