Eldar Morgot - Звезда Даугрема
— Ваше преподобие, — Гулверд почтительно взглянул на отца Андриа, — садитесь со мной…
— Я остаюсь в Кеманах.
Гулверд в изумлении взмахнул руками.
— Но ваше высокопреподобие…
— Я всё сказал, — тихо проговорил Андриа. — Место мое — рядом с братьями и сестрами. Я поставлен настоятелем монастыря Кеманы и никуда не уеду! Поспешите, дети мои, погоня близка.
Отец Гулверд бросился перед слепцом на колени. Рука настоятеля опустилась на голову монаха.
— Благословляю ваш путь, брат мой, езжайте с миром. Да хранит вас Ормаз! — изуродованное лицо повернулось к Кондрату. — В добрый путь и тебе, брат! Я постараюсь узнать про Зезву.
Кондрат прикусил губу и хотел что-то сказать, но Гулверд уже увлекал его за собой. Толстик недовольно захрапел, но послушно пошел за черным жеребцом, запах которого ему совсем не нравился.
Снег красиво стелился по ослепительно чистой земле. Отец Андриа стоял, чуть склонив седовласую голову. Его длинные волосы развевались на холодном ветру. Слепец чуть вздрогнул, когда услышал резкий голос Горгиза.
— Что теперь, отче?
Андриа вздохнул, прислушался. Не дождавшийся ответа Горгиз яростно размахнулся и рубанул топором по ближайшей ели. Полетел снег, взметнулись щепы. Отец Андриа молчал. Снег кружился над ними, словно пытался успокоить. Молодой душевник с диким криком обрушил могучий удар на ближайшее дерево. Но незрячий стоял, не шелохнувшись.
— Как ты можешь… — сдавленным голосом вопросил Горгиз. Поднял снова топор, замер и медленно опустил оружие. — Как…
— Мой бедный заблудший сын… — голос Андриа был полон сострадания.
С лязгом и грохотом вылетели из-за деревьев всадники. Щиты с изображением бородатого воина — кавалерия Душевного Отряда. Ыги с лисьими хвостами. Барады в медвежьих накидках. Горгиз мрачно взглянул на соплеменников. Услышал приветственные крики, отрешенно кивнул в ответ. Отвернулся.
— Где?!
Горгиз указал в сторону, куда ускакали беглецы. Солдаты бросились в погоню, оглашая воздух гиканьем и криками.
Два монаха соскочили с лошадей. Медленно приблизились к неподвижно стоявшему отцу Андриа. Тот вздрогнул, поднял незрячее лицо.
Отец Виссарий кивнул своему спутнику — огромному монаху с черной как смоль бородой.
— Брат Ута.
Андриа улыбнулся.
— Братья, вы тут. Хорошо, значит, смертоубийства прекращены. Хвала Дейле!
Ута медленно обошел отца Андриа сзади, остановился за его спиной. Оглянулся на Горгиза. Молодой душевник колебался недолго. Наконец, положил топор на плечо и присоединился к чернобородому старцу. Сразу несколько солдат Рощи окружили отца Андриа. Взвели арбалеты.
— Дети мои, что вы творите? — тихо спросил настоятель, хотя ему уже все было ясно.
Отец Виссарий кусал губы. Ута вопросительно смотрел на старца. Наконец, тот закрыл глаза, подал знак. Отец Ута погладил черную бороду и заговорил, яростно сверкая глазами.
— Именем Бога Всемогущего, Ормаза Живого и Яростного, именем Священных дубов Рощи, именем святым Защитницы Дейлы, ты, отступник и зверь, носящий имя Андриа, лишаешься сана, ибо сказано в Книге Ормаза: «Зверя бойтесь, личин много у него!». Чудовище гызмаал, что завладел твоей душой, больше не будет убивать невинных. И если осталось в тебе хоть что-то человеческое, то покайся же! И пусть смилуется над твоей несчастной душой Ормаз!
Ута умолк. Неожиданно выглянуло солнце. Отец Андриа обратил к свету изуродованное лицо, словно хотел, чтобы теплые лучи солнца согрели. Но скупо и безразлично зимнее солнце. Настоятель набросил капюшон.
— Я готов, дети мои.
— Не смей! — выкрикнул Ута. — Не смей называть нас детьми, зверь!
— Вы неразумные дети, — твердо выговорил Андриа. — Поверили клевете злобной, поддались наговору нечестному. Но я не держу на вас зла. Пусть хранит вас Ормаз.
Ута рассвирепел и с размаху ударил слепого по лицу.
— Богомерзкий зверь!
— Ута, нет! — крикнул, обернувшись Виссарий. — Эй, вы там, — он махнул рукой гарцевавшим неподалеку конным лучникам. — Телегу сюда, живее!
Отец Андриа тяжело поднялся, отер рукой кровь с разбитой губы. Кровавая улыбка осветила его красивое, светлое лицо. Рубцы налились кровью, но вновь выглянувшее солнце ласково прошлось по изуродованному лику настоятеля. И стало прекрасным уродство. Андриа улыбнулся снова, широко и радостно. Встревожено засопел Горгиз, сжал рукоять топора. Солдаты вскинули арбалеты. Горгиз чувствовал их тяжелое дыхание и пропахшие потом кольчуги. Страх в прищуренных глазах. Гызмаал усмехнулся.
Отец Виссарий, бледный, как полотно, резко повернул к себе Уту, отвел чуть в сторону и долго что-то выговаривал ему еле слышным голосом. Чернобородый криво усмехался, потирая ладонь. Андриа стоял, опустив голову, и налетевший ветер теребил длинные седые волосы старика. Солнце не уходило, казалось, искрящийся свет падает прямо на неподвижную фигуру отца Андриа. Один из арбалетчиков вздрогнул: ему почудилось, что над головой пленника появился и тут же исчез светящийся призрачный круг.
Подвели телегу. Толстый мерин испуганно косился на Андриа и Горгиза, взбрыкнул пухлыми передними ногами, но молодой душевник отошел в сторону, а два рощевика кое-как успокоили мерина. Отец Андриа дал подвести себя к телеге и приковать к бортам ржавыми, тяжелыми кандалами. Всадники окружили молчавшего старика, рядом с дрожащим от ужаса возницей уселся лицом к узнику бледный от страха арбалетчик с самострелом на коленях. Отец Андриа поднял голову.
— Не бойтесь, дети. Не причиню зла вам.
Арбалетчик облизал пересохшие губы, но оружие не убрал. Отец Андриа повернул седую голову туда, где скрылись Кондрат, Аинэ и Гулверд. Губы слепого что-то беззвучно шептали.
— Вперед! — громко велел Ута, подъезжая к телеге и сверля взглядом пленника.
Возница свистнул, взмахнул кнутом. Мерин оскорбленно задергал головой и лениво двинулся вперед. Всадники медленно двинулись следом. Лошади утопали в снегу, и несколько раз солдатам Рощи приходилось спешиваться, чтобы вытащить застрявшую телегу. И каждый раз отец Андриа улыбался им и благодарил за помощь. Рощевики бледнели, осеняли себя знаком Дейлы и скрещивали пальцы за спиной.
Позади всех ехал Виссарий. Его бледное, враз осунувшееся лицо походило на застывшую маску. Кричали вороны. И сквозила радость в самозабвенном карканье. Двуногие уходили из леса. Почти все.
Горгиз долго смотрел вслед маленькому отряду. Вокруг недоуменно возмущались вороны, никак не могущие взять в толк, почему этот двуногий так и остался стоять на месте с опущенной головой. А когда оставшийся с диким воплем принялся крушить топором деревья, обескураженные птицы улетели, наградив Горгиза на прощанье едким карканьем и шумом крыльев.
* * *— Сюда! — выкрикнул Заал Косой, выбивая ногой двери. Трещит дерево, одна из створок повисает под могучими ударами.
Зезва забросил за спину щит, помогая Косому выбивать неподатливую дверь. Удар сзади заставил его упасть на живот, взмахнув руками.
— Ничего, человек, — прокричал Косой, — болт тебе в щит попал, чувства! Повезло. Чуть повыше, в затылочек, и тю-тю.
Зезва поднялся, но тут же попятился, а Заал яростно выругался. Из-за разбитых дверей послышался лязг оружия и голоса. Четверо джуджей во главе с Косым и Ныряльщик были вынуждены снова отойти к центральному дворику, где все еще держали отчаянную оборону карлы Геронтия.
Завидев возвращающихся, Огрызок все понял без слов. Они сгрудились в кучу, закрылись щитами. Восемнадцать джуджей, Зезва и двенадцать ополченцев-эров. Душевники и ыги повсюду: на стенах, башнях и внизу, на площади, вот из нескольких ходов медленно выходят вооруженные мятежники. Зезва заметил, как на стенах строятся стрелки. Всё, курвова могила…
В наступившей тишине медленно кружился снег, красиво оседая на грязной и кровавой брусчатке. Горстка уцелевших встала спина к спине, выставив щиты и мечи. Рощевики медленно и методично занимали позиции, но не атаковали, явно подчиняясь приказу.
Зезва слышал хриплое дыхание товарищей. Его рука сжимала последний металлический предмет из сумки. Толку от неё… Курвин корень, вроде бы должно было две остаться. Он лихорадочно пошарил в сумке. Нет, только одна. Как же так…
— Ребяты, — выкрикнул Геронтий Огрызок, ухмыляясь, — не бояться!
Джуджи что-то пробурчали в ответ. Люди молчали, в их глазах был виден страх. Страх и решимость одновременно. Возможно, они понимали, что их ждет, попади они в руки душевников живьем. Человек с топором всегда найдется.
Зезва думал об Аинэ. «Девочка, дай Ормаз, вывез тебя брат Кондрат! О, всемогущий Ормаз, пожалуйста, сделай так, чтобы они спаслись! Я почти не умею молиться, о милостивый бог, но, умоляю, спаси их, пожалуйста… И моего друга Каспера тоже, прошу…» Зезва прикрыл глаза и Аинэ предстала перед ним, словно живая. Длинные волосы, глаза цвета морской волны, и улыбка, светлая, словно солнце, улыбка… «Дурень ты, Зезва», — сказал ему тогда Каспер. Если бы он мог повернуть время вспять! «Аинэ, прости, что не хватило смелости признаться тебе в…»
