Анна Сеничева - Перстень Рыболова
XV
Паломник закрыл дверь и звякнул ключами в замке.
– Ну что же, круг правителей, – негромкий голос его в тишине прозвучал гулко, – занимайте престолы…
Зал был под самой крышей Межевой башни. Выходил он на теневую сторону, и, хоть стоял ясный полдень, здесь держался полумрак. Свет шел через круглые оконницы под сводчатым потолком и повисал голубоватым дымком. Пахло сухими травами и книжной пылью.
– Будто до нас сюда никто и не входил, – заметил Гессен, смахивая паутину со стены.
– Мало кого пускают, – ответил Паломник и протянул Сгарди огниво. – Зажги свечи.
Стены зала были занавешены легким пологом, сквозь который проступали очертания статуй. Складки ткани спускались на постаменты и ложились на пол. Но когда Гессен протянул руку, то вместо невесомой ткани коснулся камня.
– Вот это да… Как вырезаны… А кто это?
– А это первые правители Светломорья. Никто ведь не знает, как они выглядели, потому и ваяли так – будто через покрывало. – Он помолчал, роясь в мешочке. – А теперь все честно расскажут, если сегодня плохо спали и ели.
Флойбек, разглядывавший остатки фрески на стене, обернулся.
– Это еще зачем?
– Затем, что в чувство потом приводить будет некогда, – Паломник ответил спокойно, но у Арвельда по спине прошел легкий холодок от его слов.
Из мешочка Паломник вытряхнул склянки с нюхательными солями, которые насобирал Фиу Лэм. На флаконах виднелись беглые пометки чародея, сделанные второпях: «слабое», «крепкое» и «на крайний случай».
Зажженные свечи расставили на столе по кругу. Огоньков почти не было видно, только плавился над ними воздух. Дрожащие струйки сплетались со светло-голубыми лучами из оконниц, и казалось, что дымок вьется до самого потолка. Запахло теплым воском. Арвельд с Флойбеком собрали по углам тяжелые резные стулья и расставили вокруг стола.
Когда все было готово, Паломник достал из кармана маленький сверток и бережно, словно боясь разбить, опустил на стол. Постоял немного, глядя на него. Затем развернул.
На платке лежал серый, невзрачный перстень с мутным камнем в кривой оправе.
– Это он и есть? – чуть слышно спросил Гессен, подойдя ближе.
– Он и есть.
Арвельд перевел взгляд с перстня на перепончатые лягушачьи ладони Паломника. Тот встретился с ним глазами, и Сгарди, точно поняв его, вытащил из-за пояса нож. Протянул ему.
Паломник, сжав губы, разрезал перепонки на правой ладони и прикрыл ее другой рукой. В зале повисла тишина, какая бывает только в соборе… А когда Паломник убрал руку, затрещали свечи.
Огромный яркий камень переливался на его пальце – не то алмаз, не то опал – искрящийся, светлый, похожий на осколок солнца. У Арвельда екнуло сердце. Такое чувство он испытывал один лишь раз, лет десять назад, когда однажды вечером под проливным дождем поднимался в горы к могиле одного святого, и, встав перед ней, внезапно увидел на небе радугу…
Паломник сел, трое советников в благоговейном молчании опустились на стулья следом за ним и сомкнули руки. Медленно потекли минуты.
Арвельд не знал, что должно произойти – никто не рассказывал, как это бывает. Да и бывает у всех по-разному. Время все шло, свечи горели, ничего не менялось… Сгарди, глядя, как поднимаются к потолку теплые струйки воздуха, следил их глазами, как вдруг заметил, что бронзовый светильник над столом дернулся, будто расплываясь. Арвельд моргнул, думая, что ему показалось, но тут зал вокруг пошел волнами. Глаза закрывались, по телу расползалась слабость, оцепенение, похожее на сон.
– Голова кружится, – словно услышав его, тихо сказал Флойбек.
– Это пройдет, – ответил Гессен. Веки его дернулись. – Уже проходит…
Через мгновение все схлынуло, прояснилась голова, а вслед за этим начали обостряться чувства. Арвельд слышал, как колышет ветер ветви деревьев за стенами башни, как дышит прибой, как ходят и переговариваются на монастырском дворе. И тут пришло зрение… Внутреннее зрение, во все четыре стороны сразу, как будто перед ним лежали Светлые моря, а его сознание было растворено в них…
– Все видят? – услышал Арвельд глубокий, звучный голос, и даже не понял сразу, кто это говорит. А говорил Паломник.
– Я чувствую течения, – откликнулся Флойбек. – Словно плыву вместе с ними. И шторма… Мне кажется… если я захочу, то смогу остановить любой… – он замолчал, удивленно переводя взгляд с Арвельда на Гессена. – Я смогу!
Постепенно все видения сливались в одно. Взгляду и слуху открывались морские глубины, течения, моря и ветра, стихии, биение людских сердец – все, что было в Светлых морях. И все можно было ощутить, изменить, повернуть вспять… На миг Арвельд потерял самообладание и тронул осколок горы, лежавший над морем. Огромный камень качнулся.
– Перестань, – услышал Сгарди Паломника.
– Это я?.. – еле слышно спросил Сгарди.
– Ты. И если не перестанешь, устроишь обвал.
Тут только Арвельд понял, что никто из них не говорил вслух. Они слышали друг друга – без слов. Круг замкнулся.
– Это и есть Соколиная гора? Хорошо он встал, в самый раз.
– Я не вижу людей на кораблях… А, вот они, идут сюда, прямо к монастырю.
– Встретим.
– Они идут мимо реки. Можно было выпустить воду из берегов, но там деревня…
– Стойте, сюда они еще нескоро дойдут. А что там на горе, в Городе? Крепость?
– Это форт. Арсенал.
– Он откроет огонь по Городу. – Сгарди рассматривал крепость, снова и снова ощущая исходивший жар. – Еще немного – и откроет огонь…
– Тогда начнем… – и Паломник откинулся на спинку стула, растирая ладонь с ослепительно горевшим перстнем.
* * *Куранты на площади мелодично пробили час дня. Над Арсеналом стоял ленивый полдень.
Расин стоял, облокотившись о зубцы стены и устало, но спокойно смотрел, как в синем небе парила одинокая чайка. Кассия, стоявшего поодаль, птица не занимала, а вот князь, напротив – весьма. Асфеллот разглядывал Расина с нескрываемым любопытством, и наконец, заметил:
– Надо же, думал, вы старше. Я ведь столько про вас слышал, ваша светлость…
Чайка, сверкнув белым крылом, ушла за башни Прибойного вала. Расин отвернулся от моря.
– Неудивительно, – пожимая плечами, ответил он. – Насколько я помню, язык у вашего родича длинный.
Лоран бросил через плечо:
– Какой бы ни был, сегодня еще будет на месте. А вот за ваш, дражайший князь, ручаться не стану.
– Нет, не только от Лорана, – не обратив внимания на последние слова, ответил Кассий. – Те, кто живут на Западе, по соседству с вами, рассказывали удивительные вещи. Будто бы на люмийском князе, по слухам, лежит какая-то невиданная защита, и что умрете вы только своей смертью. Ваш чародей поспособствовал?
– Нет, это еще задолго до него, – в тон ему ответил князь.
– И что же – правда?
– Но ведь вы оба уже пытались, – сказал Расин. – И, кажется, не вышло.
Кассий улыбнулся. Беззлобно, даже с сожалением.
– А знаете, затея с монастырем была неплоха, да и в Кормчем доме вы нас опередили. Что до Соколиной горы, то Сен-Леви приносит вам особенную благодарность. Только все ваше, гм… приключение с самого начала было обречено. Надо думать, Сен-Леви уже взял монастырь на реке. – Расин внимательно смотрел на него, пытаясь понять, говорил ли Кассий правду. – Сам я против вас ничего не имею, но игра эта, увы, осталась не за вами…
– Увидим.
– Разумеется. И увидим, и услышим, когда Арсенал откроет канонаду по мирному Городу, украшенному синим стягом.
Тут Расин изменился в лице. Он выпрямился, убрал руку со стены, и, бледнея на глазах, уставился куда-то Кассию за спину. Это движение Асфеллот отнес к неподдельному страху от услышанного. Ему показалось даже, что Расина охватил озноб – хотя нет, сейчас Кассий и сам почувствовал, как жаркий полдень неожиданно дохнул прохладой с моря.
– Что же вы не спрашиваете о самом главном, ваша светлость?
Князь перевел остановившийся взгляд на Кассия.
– И о чем же?
– Да о вашем ближайшем будущем, о чем же еще… Необыкновенная легенда так меня поразила, что я предлагаю вам проверить ее на месте, прямо здесь! Отсюда, с Прибойного вала, вы шагнете в море навстречу своей судьбе. И если останетесь живы, то – слово Асфеллота – с Лакоса вас отпустят с миром. Так что, – Кассий грациозно обернулся, описав рукой круг, но внезапно остановился, словно наткнувшись на невидимую стену. И тут он увидел…
Над Арсеналом вздымалась чудовищная волна.
XVI
Вода со стороны Прибойного вала подступала к крепостной стене.
По-прежнему стоял вокруг безмятежный, сонный полдень – ни дуновения ветерка, ни облака – а над морем держалась водная громада.
Расин смотрел на нее, не понимая, в чем дело – страха не было. Вот-вот обрушится эта стена прямо на площадь, смывая все на пути, заливая каждый угол Арсенала, а страха перед ней не было. Воздух свежел, морская прохлада становилась все крепче, на мозаичные плиты темными крапинами сыпалась водяная пыль.
![Антон Волков - Битва за Свет [СИ]](/uploads/posts/books/272911/272911.jpg)
