Игорь Федорцов - Крыса в чужом подвале. Часть 2
Когда Кайрин покидала Святых Путников, её уже поджидал легкий скромный экипаж. Он ничем не отличался от прочих, каких десятки на столичных улицах. На козлах сидел Варш, на запятках пристроился Сэм.
− Подарок? — спросила Кайрин.
− Готовят бьянка, − заверил её Варш. — Передадут по пути.
− Трогай.
− Ноооо! Пошли! — прикрикнул Варш и звонко хлестнул воздух над головой чалого.
Быстрая езда в столице предосудительна, но Кайрин в данный момент плевать на чье-либо мнение.
19
Кэртис вертел головой по сторонам. Того гляди рот откроет от удивления. От самых Свейский ворот он прибывал в эйфории. Сколько всего! Дома − одноэтажные, двухэтажные и трехэтажные; вывески — резные кованые и рисованные; ограды — каменные, решетчатые и живые изгороди; лотки − с хозяйственной мелочевкой, дешевой бижутерией, колбасой остро пахнущей чесноком, белоглазой рыбой, отдающая рекой и тиной, одеждой, ношеной и новой. Все ему интересно. Юноша постоянно отставал, бросался нагонять товарищей, опять удивленно таращился и замедлял шаг.
Когда его окатила грязью из лужи проезжавшая повозка, он не расстроился. В повозке сидела обворожительная особа. И пусть её взгляд уничижителен, а грум чуть не съездил по морде хлыстом — не путайся под ногами! все равно и грязь, и взгляд, и хлыст настроения Кэртису не испортили.
− Запустили щучку в пруд к карасям, − подхихикивал над юношей Стур.
− Как же щучку, − хмыкнул Лигом и толкнул в бок товарища, смотри!
Двое громил внимательно приглядывали за улицей. Цепкие взгляды не упускали ни единой детали. Вот один что-то сказал другому, ответный кивок и оба скользнули в тупичок, вслед за мужиком, тащившим тяжелый мешок.
И Лигом и Стур отвернулись, сделав вид, что ничего не заметили.
Костас несколько раз останавливался спросить направление. Говорить с ним начинали только получив в качестве мзды двойной фолл.
− Совести у народу не много, − бурчал Лигом. Он уже жалел о своем согласии следовать с остальными. В толчие города он чувствовал себя потерянным. Даже меч на поясе не вселял прежней уверенности.
На углу Кунэли и Мустарды к Кэртису прицепилась шлюха.
− Не хочешь славно провести времечко? — промурлыкала она, напирая на юношу грудью. А грудь у нее… Справная грудь.
− Хотелось бы, − покраснел Кэртис, поняв намек.
− Так в чем дело? — расцвела шлюха, подставляя согнутый локоток. Держись и пошли!
− Пужливый он, − отгородил Лигом юношу от девицы.
− Этого что ли боится? — девица задрала подол, продемонстрировав безволосый лобок. — И не заразная.
Девка прогнулась назад и развела ноги в сторону. На коричневых складках чисто. Ни сыпи, ни выделений. Стур загоготал от восхищения. Совсем обестыжила баба!
− Прикройся! Люди смотрят! — пристыдил её Лигом, ошалевший от девкиной выходки.
− А я бесплатно показываю. Деньги только за перепихон беру, − рассмеялась шлюха, опуская подол.
Керны ретировались прочь. Они конечно жизни поведали, но Тайгон!!! Вон оно как оборачивается. Чисто слепые котята по свету блуждали.
Свернули в другую улицу. Поуже и поплоше. Из нее как из трубы несло кислой мочой. Дубильщики где-то рядом, корпят у своих чанов.
Новый поворот. В капилеи буйная драка. Местные завсегдатаи сцепились с заезжими торгашами. Так разошлись − равдухи сбежались. Власть рукоприкладствовала без разбору и горожан и гостей.
Мимо прополз фургон перегруженный горланящими гэллогласами. Вернувшись с пограничья с Пуштой, бравые ребята гуляли вторую неделю, не давая ни сна, ни покоя всей столице.
На Эшафотной не пробиться. Народу тьма! Кайракане и Истинные[67] кучковались всяк к своим, к единоверцам. Помощь духу. Легче смерть смотреть.
Ныне жгли подлых еретиков, публично добиваясь отречения. Способ один. Палач огромным ломом ломал руки и ноги. Особо упорствующим заливали в глотку кипяток и били по животу. Человека рвало кровью с водой. Кто послабей, быстро сдавался, принимая легкую смерть от топора, другие, дойдя до крайности терпения и характера, выли моля о милосердии. Таким вскрывали брюшину и несчастные умирали раньше, чем огонь поглощал их.
На еретика что упорствовал до последнего, озлобились все присутствующие. Ломанный переломанный мужик, виснув на цепях, страшно кричал.
− Тьму вижу! Страх ваш вижу! Смерти ваши вижу!
− Пасть ему затворите! Ломом его! Ломом! Пусть заткнется! — орали из толпы.
Палач месил окровавленные конечности, превращая кости в кашу. Еретик не сдавался. Зайдясь от злобы, палач ударил поперек груди. Ребра, прорвав плоть, торчали клыками. Народ отшатнулся.
Плюясь кровью, еретик выл.
− Уорнеш чтите! Её время! Время гиен!
Последний удар разнес обреченному голову. Занялось пламя и, обвислое тело выгнулось будто погибший хотел о чем то крикнуть, предупредить.
Первые ряды попятились.
− Здесь он! И она здесссссссь……, − слышалось им в треске огня.
Никто конечно толком не понял, но все равно боязно.
Площадь затянуло дымом и вонью горелого мяса. Пламя вскинулось в небо, к облакам и солнцу.
Кэртис запахнулся плащом. Лигом, на что человек бывалый едва не сблевал, так затошнило. Одному Стуру хоть бы хны. Божий знак на себя наложил, да на храм поклонился. Отошли подальше, легче стало.
Нежданно их занесло на кондитерскую улочку. С утра не ели, а уж почитай далеко за полдень. Кишки бузят. Есть охота, сил нету. Не удержались, купили кто ватрушку с повидлом кто маковый рулет. Кэртис потратился больше всех. Купил пирожное с огромной шапкой безе.
− А ты чего? — спросил Лигом Костаса, равнодушно прошедшего мимо угощений. Такие кренделя! Все бы попробовал!
− Ел уже, − отказался он.
Керн пожал плечами, как хочешь. Ел он! Ел-то, ел, да когда?! Вчера вечером.
Угощение проглотили за раз. Кэртис опять учудил. И смешно и грешно. Дитятко великовозрастное морду в безе уделало. Жаль язык короткий, облизнуться до ушей нельзя.
Опять толчея. Думали сызново на казнь подгадали, оказалась ярмарка. Им сказали так короче. Может в будний день идти действительно ловчее, а при таком скоплении народу еле протолкались.
Костас внимателен и осторожен. Дорогу выбирает скорее пройти. Не закружить, не запутаться в рядах, не сбиться в людской толчее. Но много такая внимательность стоит? Словно дразня и насмехаясь, проведение вновь свело его с медноволосой. Он проглядел её, хотя проглядеть такую? Немыслимо! Однако проглядел и столкнулся лицом к лицу. Рыжая испугалась. Костас ясно увидел, встреча повергла девушку в страх. В краткое мгновение, когда рыжая опустила взгляд, он успел стянуть с головы капюшон плаща, шагнуть в толпу и повернуться спиной.
Уходил быстро, подавляя желание оглянуться. Зачем ему оглядываться? Словно в ответ в памяти потянулись липкие нити его видений. Он снова почувствовал холодное дуновение в лицо.
Хаййе…
Нет, так не пойдет!
На крепкого парня Костас налетел умышленно.
− Глаза в жопе что ли? — зарычал обиженный детина ему во след.
Костас вздохнул. Ощущение холода прошло.
Им оставалось пройти набережной Кривого канала (канал прямее натянутой струны), перейти мост, а там по Кривой улице (вот улица зигзаг на зигзаге) к Трапезитову кастрону. Буквально милю они шли мимо сваленных тюков, корзин, ящиков, мешков. Грузы подвозили на лодках, увозили на лодках, перекладывали с повозок на лодки и с лодок на повозки. Грузчики под бдительным присмотром надрывались, таская товары.
Сегодня, с самого утра, на мосту торчали двое. Прохаживались от перил к перилам, оглядывали причалы. Меняясь местами, встречаясь на середине, перебрасывались словом-другим и шли дальше. Почему эти двое здесь и для какого дела, ни купцы, ни карнахи не спрашивали. Оба молодца походили друг на дружку одежкой и наглым спокойствием. А различались цветом волос. Один был чернявым, с торчащими во все сторонами патлами, второй соломенным. Странный цвет больше всего походил на выжженную солнцем солому. Сведущие люди без труда признали бы в них новобранцев Ночных Рыб, но признать еще не значит орать о том во все горло.
Денч, или чернявый, выполнял поручение самого Борга, подсчитывал, сколько лодок пристанет за день. И все? Хитроватым умишком клефт подозревал, ему назначена обычная проверка. Выполнит он задание или, усевшись, где потише и сутолоки меньше, скоротает службу за кружкой пива. Соломенный, он же Бабур, придан Денчу в помощь, и тоже считать лодки.
За полдня занятие обоим обрыдло. И видимо от скуки Денч решил сыграть шутку с появившимися карнахами. Выгорит, при деньге будет, нет, так и убытка никакого.
Денча учили, определи главного и действуй. Прижмешь вожака, остальные превратятся в тявкающих щенков.
«Этот! С копьем!» — верно угадал Денч. Он стал на середине, загораживая проход. Левую руку в бок, вторую на эфес ромфея[68].
