Сергей Шведов - Старец Горы
– Гостеприимные вы люди, – засмеялся Теленьи. – А я ведь пошутил, Томас.
– Я это оценил, Гаспар, – усмехнулся Марль, – потому и решил в свой черед посмеяться.
– А куда ты меня ведешь? – спросил Теленьи, настороженно оглядывая пустынную улицу, освещаемую лишь луной да светом двух факелов в руках слуг, сопровождающих беспечных гуляк.
– К прекрасной даме, дорогой Гаспар. Куда еще может стремиться шевалье в ночную пору? Благородная Жозефина захотела познакомиться с красивым провансальцем, которого приглядела на приеме у графа Танкреда.
Теленьи в задумчивости покачал головой. И вовсе не потому, что считал себя уродом. Внешностью Господь шевалье не обделил, да и разумом не обидел. Но как раз разум сейчас и подсказывал Гаспару, что любовная интрижка может оказаться лишь прелюдией к большой политической игре, на которую ему уже намекал Томас де Марль.
Усадьба, в ворота которой постучался Томас, была невелика. Да и дом, чьи очертания угадывались за невысоким ограждением, тоже не поражал воображение. Скорее всего, он принадлежал либо торговцу средней руки, либо небогатому шевалье. Похоже, гостей здесь ждали, а потому без задержек открыли ворота.
– Ги де Санлис, хозяин дома, два года тому назад владел великолепным замком в Кападокии, но потерял его в результате предательства близкого друга. Из плена благородный Ги вырвался чудом, а заодно помог спастись Ричарду Ле Гуину, самому коварному и опасному человеку в свите благородного Танкреда. Этот дом Санлис получил в благодарность за оказанную услугу, но Ги честолюбив и очень надеется поправить свои дела в самое ближайшее время.
– Уж не с моей ли помощью? – удивился Теленьи.
– А почему бы нет, Гаспар? Ты, надо полагать, явился на Восток не для того, чтобы считать здесь ворон.
– Жозефина жена благородного Ги? – спросил провансалец, поднимаясь на крыльцо вслед за Марлем.
– Нет, – покачал головой Томас. – С ее мужем Антуаном де Мондидье ты сейчас тоже познакомишься. Оба они прибыли на Восток почти год тому назад, но успели уже освоиться здесь и заслужить расположение патриарха Даимберта. К сожалению, благородному Антуану не повезло, он был оклеветан завистниками и выдворен сначала из Джебайла, стараниями Венцелина фон Рюстова, а потом едва не повешен в Мон-Пелери по приказу Гильома Серданского.
– Странные у тебя знакомые, Томас, – усмехнулся Теленьи. – Сплошь неудачники.
– Я бы на твоем месте не торопился с выводами, Гаспар, – предостерег провансальца Марль. – У этих людей обширные связи, и они могут познакомить тебя с весьма влиятельными на Востоке людьми.
Изнутри дом Санлиса выглядел куда более богатым, чем снаружи. Пока что Гаспару показали только зал с камином, ныне погашенным за ненадобностью. Зато стены этого зала были обшиты деревом красноватого оттенка, пол был выложен мраморными плитками, а расставленная по углам мебель поражала глаз богатством отделки. Особенно хорош был стол, небольшой по размерам, но инкрустированный костью неизвестного зверя. В Европе обычно обходились козлами и грубо обработанными досками, на которые ставили дымящиеся блюда, но Восток, похоже, уже успел приучить к роскоши даже самых неотесанных шевалье. Теленьи, оглядев помещение, пришел к выводу, что Санлис человек куда более богатый, чем хочет это показать. По прикидкам Гаспара, обстановка и посуда, расставленная по шкафам, обошлась хозяину в весьма приличную сумму.
– Рад видеть гостя в своей скромной обители, – приветствовал провансальца худощавый человек среднего роста с невыразительным лицом и насмешливыми серыми глазами. Судя по всему, это и был шевалье де Санлис, о котором рассказывал Томас. Теленьи пожал протянутую руку и пожелал хозяину доброго здоровья. В зале горели несколько светильников, заправленных маслом, но их неровный свет не позволил Гаспару сразу же оценить красоту женщины, шагнувшей ему навстречу. Однако, присмотревшись к даме попристальней, Гаспар пришел к выводу, что супруга шевалье де Мондидье необыкновенно хороша. Жозефине едва ли исполнилось более двадцати лет, она обладала довольно высоким для женщины ростом и безупречным сложением, которое подчеркивалось хорошо сшитой коттой из бледно-розового шелка, перехваченной поясом из златотканой парчи. Верхней одеждой Жозефина пренебрегла, по случаю невыносимой духоты, опустившейся в эту ночь на Антиохию. Гаспар и сам с удовольствием бы избавился от блио, но не рискнул разоблачаться в чужом доме, в присутствие незнакомых людей. Благородный Антуан поразил Теленьи даже больше чем Жозефина. Вряд ли годами он был старше своей жены, но выразительностью глаз и тонкостью черт на редкость красивого лица мог бы с ней поспорить. Гаспар принял бы его за девушку, если бы не покрой его котты и не широкий нож за поясом, единственный, пожалуй, предмет, выдававший в нем воина и мужчину. Сам Теленьи, хоть и пренебрег кольчугой, меч с собой все-таки прихватил и сейчас растерянно теребил перевязь, пытаясь определить место, где его можно было бы пристроить. Выручил Гаспара Томас де Марль, который принял у провансальца его грозное оружие и положил на сундук, стоящий у стены.
– Я восхищен убранством твоего дома, благородный Ги, – искренне произнес Теленьи, присаживаясь к столу по приглашению хозяина.
– Пустяки, – махнул рукой Санлис. – Ты еще не привык к Востоку, благородный Гаспар. Я сам родился в хлеву, который по самонадеянности считал замком. В Кападокии у меня открылись глаза, когда я увидел, как живут местные эмиры и беки. Впрочем, глаза открылись не только у меня, но и у многих других шевалье. Скажем, убранству замка Русильон, которым владеет благородный Глеб де Руси, завидует сам багдадский султан.
– Неужели? – не поверил Теленьи, но тут же спохватился: – Впрочем, я видел сегодня наряд его супруги, который стоил целое состояние.
– А я ведь помню Лузарша нищим шевалье, у которого кроме меча да поношенного сюрко ничего не было, – улыбнулся Томас де Марль, глядя на Антуана де Мондидье масляными глазами.
– Здешние бароны и рыцари баснословно богаты, – вздохнула Жозефина, – но и скупы до крайности.
– Благородные Антуан и Жозефина были изгнаны из Джебайла без единого денье в кошельке, – сочувственно вздохнул Санлис. – Я дал несчастным приют, но, увы, не смогу обеспечить их потребности.
Если благородная Жозефина рассчитывала разжиться средствами у Гаспара, то она попала пальцем в небо. Теленьи был беден как церковная мышь, иначе никогда не ввязался бы в авантюру благородного Бертрана, вздумавшего покорить Восток, имея под рукой полтысячи рыцарей и четыре тысячи сержантов. Трезво оценив обстановку, сложившуюся в Сирии, Гаспар пришел к выводу, что графу Тулузскому не удастся оспорить власть благородного Танкреда.
– А что, разве он собирается ее оспаривать? – искренне удивился Санлис.
– Алексей Комнин назначил графа своим легатом в Сирии и Ливане.
– Ох, уж эти византийские интриганы, – всплеснул руками благородный Ги. – Ты не представляешь, шевалье, скольких людей они погубили своими посулами. Танкред не только не отдаст Бертрану Тулузскому Северную Сирию, он сделает все, чтобы не дать ему утвердиться в Ливане.
– Но ведь нас приняли с такой пышностью, словно хотели заслужить наше расположение, – нахмурился Теленьи. – Граф Бертран, тронутый гостеприимством нурмана, готов похлопотать о нем перед императором Алексеем. Но, разумеется, после того, как Танкред передаст ему Антиохию. Ведь судьба этого города решена после того, как Боэмунд потерпел поражение под Дураццо и подписал позорный договор.
– Где тот Дураццо, а где Антиохия, – засмеялся Томас де Марль.
– Под началом у Танкреда пятнадцать тысяч рыцарей и сержантов, – вздохнул Санлис. – Не считая пяти тысяч туркополов. Имея такую силу, города не отдают.
– Тогда почему он прямо не сказал об этом графу Тулузскому?
– А разве благородный Бертран уже предъявил свои права на Антиохию?
– Пока нет, – пожал плечами Теленьи. – Но у него есть письмо от императора.
– Цена тому письму – одно денье, – спокойно сказал Ги. – Да ты ешь, благородный Гаспар, разговорами сыт не будешь. У меня отличный повар.
– Я уже оценил его искусство, – сухо поблагодарил Теленьи.
– Граф Серданский собирает силы под Мон-Пелери, чтобы дать отпор графу Бертрану, – пояснил ошарашенному провансальцу Санлис. – А Танкред всего лишь оказал услугу своему союзнику, задержав провансальский флот в Северной Сирии.
– Но этого не может быть! – воскликнул потрясенный Гаспар.
– Может! – жестко отозвался Ги. – Танкред и Гильом Серданский прошли кровавый путь от Константинополя до Иерусалима. Двенадцать лет они с мечом в руке отбиваются от сельджукских и арабских эмиров. А тут, извольте видеть, какой-то Бертран Тулузский с горсткой нищих рыцарей. Вас уничтожат, Теленьи, сразу же, как только вы заявите о своих правах. Я пригласил тебя в свой дом исключительно для того, чтобы предупредить о грозящей благородному Бертрану опасности. И очень надеюсь, шевалье де Теленьи, что ты сумеешь удержать графа от опрометчивого шага.
