Варвара Иславская - Жемчужный принц
– Кристина, а вы разве не хотите создать семью? – осведомился принц, в упор, глядя на синеглазую морячку.
– Хочет, хочет, ваше высочество, – в один голос сказали фрау Фредерика и Феодора.
– Корабли – это ее детское увлечение. Сейчас она вышивает, читает французские романы, очень любит балы и весьма придирчива к своей одежде, – скороговоркой ответила Фредерика.
– Это я заметил, – цинично заметил принц, а добрый Робин тихо захихикал.
– А какие цветы вы любите?
Фрау Фредерика хотела ответить за племянницу, но ее рот был набит галушками.
– Васильки, – пропела Кристина.
Не говоря ни слова, Робин достал из кармана стеклянный василек и церемонно протянул его принцессе.
– Ой, какая прелесть! – вскрикнула от радости Кристина и так сильно вдохнула воздух, что ее туго затянутый корсет лопнул, рубашка порвалась, и принц Перль увидел то, о чем мечтал с самого начала этого веселого обеда – две девственные груди с манящими коричневыми ободками.
– А! – заорали женщины, а Кристина, прикрывая грудь руками, с воем выбежала из залы.
– А василек оказывается вовсе не сорняк, – цинично заметил принц и тут же больно ущипнул себя за колено. «Ну, чем я отличаюсь от своих родителей? Ничем».
– Да, васильки – самые красивые цветы, почти как, моя Эльфина, – сладко облизываясь, подбавил жару Робин и получил вторую затрещину.
– А что? – наивно возразил прислуживающий за столом Степан. – Кристине вообще можно ходить без платья.
– А почему дамы замолчали? – с удивлением спросил принц на безнадежно остолбенелых фрау Фредерику и сеньору Феодору. – Может быть, дамы предложат какой-нибудь тост?
Вбежав в свою комнату, Кристина с остервенением сбросила с себя несносный камзол, а потом с ненавистью стянула с себя подлый корсет. Оставшись в одной рубашке, девушка бросилась на кровать и громко заревела.
– Нет счастья мне в этой жизни! Нет, и не будет! – всхлипывала девушка. – Я неуклюжая и недоделанная, а он – умник и красавец! (Как потом выяснилось, все было наоборот.)
Дверь отворилась, и на пороге появился царственно покачивающийся кринолин Феодоры. Она смотрела на Кристину и снисходительно улыбалась. А потом сказала с усмешкой.
– Бывает гораздо хуже, Кристина. Я пять дочерей выдала замуж. Пять! – и Феодора растопырила пухлые, перегруженные перстнями, пальцы. – И всегда были конфузы.
– Но они не выкидывали таких вещей, как я! – сказала Кристина.
– Ты плохо знаешь мужчин, дитя, – расхохоталась Феодора. – Им меньше всего нужна наша одежда. Тебе Фредерика не говорила об этом?
– Нет, – ответила Кристина, вытирая слезы.
– А про то, что бывает после свадьбы, ты знаешь?
– Только то, что рассказала мне Млада.
– Ну, значит, ты знаешь все! – расхохоталась Феодора. – Ты понравилась принцу, – серьезно сказала Феодора.
– Почему вы так решили? – посветлела Кристина.
– Я ведунья и более тонко чувствую людей.
– Чем же я ему понравилась?
– Своей непосредственностью. И потом он сам такой же, как ты.
– Я бы не сказала.
– Люди в большинстве играют роли, как шуты. Ты просто еще не научилась этой пошлой науке. Все. Хватит реветь! Мне тоже надоели эти подлые корсеты! Принц Перль приглашает тебя совершить путешествие на гондоле и показать тебе нашу лагуну, – торжественно объявила Феодора.
– А разве принц еще здесь? – удивилась Кристина.
– А почему он должен уходить? Ты, наоборот, заинтриговала его! Так что одевайся во что-нибудь удобное и марш на пристань. Принц уже ждет тебя, – улыбаясь, сказала Феодора и, шурша красными юбками, вышла из комнаты.
– Принц, принц! – прошептала Кристина пересохшими губами.
Вся романтика моря вместе с флотом и военными галерами обрела конкретные черты, воплотившись в образе принца Перля, который за короткий промежуток времени из Нарцисса превратился в вальяжного и несколько циничного монарха. И не знала принцесса Кристина, что еще недавно этот синеглазый красавец находил отраду, любуясь на свое отражение в старинном бронзовом зеркале.
Ах, Кристина! Ты выбрала себе трудную судьбу. Кто же поможет тебе? К сожалению, никто, кроме тебя самой.
А тем временем раскрасневшаяся от волнения Кристина, вымыла лицо, расчесала слипшиеся волосы и заколола их простой булавкой в виде белой бабочки. Потом надела свое любимое светло-голубое платье и, путаясь в тесемках, зашнуровала коротенький синий лиф. Шею она украсила подаренным принцем скромным жемчужным ожерельем, которое как нельзя подчеркивало ее длинную шею, а на руки натянула сплетенными ею самой, кружевными перчатками. Схватив вышитую бисером сумочку, девушка мельком посмотрела на себя в зеркало и побежала на пристань, где ее ждала вся компания гостей во главе с сеньором Гуарди.
– Я… – И Кристина запнулась, завидев такую толпу провожающих.
– Не бойся, дитя мое, – проворковал сеньор Гуарди. – Смотри, принц ждет тебя! – И управляющий указал на черную сверкающую гондолу, в которой сидел улыбающийся принц. Позади на корме, словно статуя, возвышался красавец гондольер с всесильным веслом.
– Возьми зонтик, – улыбаясь, сказала Млада и протянула Кристине кружевной зонтик.
– Спасибо, – смущаясь, поблагодарила Кристина.
– Эй, Кристина! – весело окликнул ее принц. – Скорее идите сюда, а то мы с Фабио совсем вас заждались.
Кристина подошла к трапу и осторожно засеменила по шаткому деревянному настилу, но сильные руки принца подхватили ее и, словно пушинку, усадили на бархатное сиденье спиной к гондольеру. Сам принц занял место напротив.
Поехали! – крикнул Фабио, и с силой оттолкнулся веслом.
Кристина привстала, вытянула шею и окинула взглядом провожающих ее людей. Что-то больно кольнуло ее душу. Она поняла, что больше уже не вернется домой. Она останется в Венеции. Навсегда.
Глава 5
Оранжевые разводы заходящего солнца отражались розоватыми переливами в бирюзовой воде. Стояла тишина. Лишь иногда в небе пролетала одинокая чайка, но и она молчала, озабоченная своими делами. О, эти неповторимые переливы венецианского заката! Мы никогда не увидим, какими они были тогда в 1773 году и можем судить о них лишь по полотнам, оставленным нам в наследие венецианскими художниками. Они не скупились на краски и передали всю сказочность и романтичность этой страны, где море, суша, солнце и небо сплелись в единую гармонию стихий.
Подложив под спину бархатную подушку, Кристина, как зачарованная, смотрела на покрытые зелеными деревьями большие и маленькие острова, которые чередовались с крошечными участками суши, где стояли маленькие венецианские домики. Иногда они проезжали мимо целых вилл и дворцов, окруженных массивными стенами или решетчатыми заборами.
В это время принц внимательно рассматривал Кристину. Ему нравились ее искренность и неподдельный интерес к окружающему миру.
«Да она просто забывает кокетничать, как наши венецианки», – подумал принц. «И как красиво, когда девушка одевается легко и просто без этих ужасных тяжелых платьев. О! Она надела подаренное мною ожерелье! Значит, я ей нравлюсь!» – загордился принц. «А какие синие у нее глаза!» – любовался Кристиной принц. «Только она очень зажата».
Кристина действительно сидела, буквально вжавшись в мягкое бархатное сиденье, крепко соединив коленки и изредка, украдкой поглядывала на принца.
Улыбнувшись, принц наклонился к Кристине, погладил ее по щеке и спросил:
– Почему ты меня боишься?
– Я вас вовсе не боюсь, принц. Просто мне хочется умереть от стыда за то, что произошло за обедом.
Кристина подняла руку, чтобы вытереть пот со лба, и принц увидел, что ее руки были одеты в точно такие перчатки, какие были у его покойной матери. С детства это невесомое плетенье олицетворяло для него всю земную любовь. Нет, принц не почувствовал пожар в своей душе, его не пронзила молния и не окрылила страсть. Он ощутил необычайную теплоту и нежность в своем сердце по отношению к этой девушке. Он не находил в Кристине женской изысканности, а просто почувствовал, что рядом с ним сидит близкий человек, с которым ему хочется общаться и узнать о нем, как можно больше.
Принц взял руку Кристины и нежно поцеловал.
– Умирать вам еще рано, а вот насчет этой неудобной одежды я с вами полностью согласен.
– Я – бедная, но все-таки принцесса, – вспыхнула Кристина. – Конечно, у меня есть приданое, но оно совсем небольшое. А у вас одна только лодка стоит целого корабля. Я знаю, что она называется гондола и сделана из восьми сортов дерева. Но я никогда не думала, что в ней можно так легко и приятно путешествовать по воде.
Гондола была словно городок на воде. Или маленький шалашик. Или домик. А точнее – обитель любви. Черные, блестящие борта, расписанный серебром киль и мягкие бархатные сиденья с золочеными ручками зазывали любовников в заоблачные дали. Золоченая фигурка льва на корме, словно защищала от переменчивой стихии, а экран из розоватой жесткой ткани, отделял пассажиров от гондольера, который с невозмутимым видом выполнял свою виртуозную работу – шел по морю, работая всего одним веслом!
