Eldar Morgot - Звезда Даугрема
«Сынок…»
Каспер сглотнул, сжал отцовский меч.
«По самой кромке воды… веди конников… ударите во фланг…»
Куда? В воду? Каспер в отчаянии вглядывался в сторону моря. За спиной хрипло прокашлялся сотник.
— Господин, мы ждем приказ.
«Сын… веди воинов к воде… там… старая дамба…»
Каспер пришпорил каурую, оглянулся. Бородатый сотник одобрительно хмыкнул при виде лица юноши.
— За мной, марш! — выкрикнул Каспер. Сотник пару мгновений озадаченно смотрел вслед молодому рыцарю, затем просиял, хлопнул себя по ляжке. Тут же повторил приказ, сопроводив смачными ругательствами. Сто тяжелых кавалеристов Мзума двинулись за Каспером. Лошади беспокойно косились на воду, били копытами. Сотник, сам родом из Даугрема, матерясь во все горло, наконец, развеял сомнения рыцарей, и вскоре всадники исчезли в черноте ночи, словно растворившись в чернильной воде мрачно шелестящего моря. Лишь шум брызг и ржание лошадей доносились из поглотившей их тьмы.
Душевники напирали. Опытные солдаты с изображением бородатого воина на щитах и плащах с дикими криками теснили уставшего противника. По правую руку чернело море, слева пылало зарево пожаров. Доносились крики — это ыги снова пришли в себя и готовились к новой атаке.
Широко расставив ноги в коротких сапогах, офицер — душевник со свирепой улыбкой наблюдал, как с криками и лязгом вражеская линия откатывается назад. Еще чуть-чуть, еще немного, и, Роща свидетель, все мзумцы будут перерезаны. Наконец-то родной Даугрем будет свободен от солнечной погани, наконец… Офицер покосился на линию лучников, что ждали его приказа. Пока нельзя, постреляют своих же, нет… Странное, тревожное чувство неожиданно нарушило ход мыслей отрядника. Он переступил с ноги на ногу, обернулся в сторону черной пропасти моря. Где-то здесь должна быть старая дамба, теперь затопленная, а к ней примыкает небольшая отмель. Да, именно тут. Если пройти по дамбе немного в море, затем на отмель и… Душевник нахмурился, беспокойно повел плечами и опять впился взглядом в темную воду. Лучники недоуменно переглядывались. Офицер вздрогнул, прислушался. Затем попятился, широко раскрыв глаза и хватаясь за меч. Его крик утонул в грохоте копыт и оглушительных криках:
— Мзум и Ламира-а-а-а!!
Каспер видел, как сотник одним ударом раскроил от плеча до пояса вражеского офицера в сапогах с коротким голенищем. Дальше присматриваться не было времени. Юноша атаковал вместе со всеми и его охрипший высокий крик, призывающий рыцарей к бою, смешался с кровожадным ревом мзумских кавалеристов. В одно мгновение лучники были опрокинуты, и тут же рыцарская масса ударила в спины солдат Душевного Отряда. Рощевиков смяли, как зрелую хурму, атакованные с тыла тяжелой конницей, они гибли, не понимая, откуда, каким образом прямо им спины ударила безжалостная смерть. Пьяные от крови и ярости солнечники не щадили никого, а когда до слуха дрогнувших рощевиков донесся яростный вой воспрянувших духом солдат Мурмана «Го-о-о-рда-а-а!!», это стало последней каплей. Бросая мечи и щиты, бездумно срывая с себя тяжелые шлемы, солдаты Отряда бросились бежать прочь от смертельной воды, по направлению к горящей и чадящей полосе домов. Оглашая воздух свирепыми криками, рыцари бросились вдогонку. Каспер слышал, как хрипло ревет Мурман, призывая арбалетчиков. Мгновение, и болты обрушились на отступающих отрядников.
— А Роще что-о-о-о-?!?!
— Хер в дупло-о-о-о!!
— Уа-ха-ха, ребяты!!
Ыги так и остались на пляже за спинами наступавших мзумцев, нерешительно жались к лодкам. Часть в панике заходила в воду по пояс, орала лучникам в лодках, чтобы те быстрее увозили их.
Рыцари же продолжали погоню, и вскоре весь пляж был усеян трупами отрядников. Но сотня кавалеристов не могла уничтожить весь Душевный Отряд. Каспер развернул каурую, бросил взмыленную лошадь вскачь. Увидел Мурмана, грязного, в крови и черного от гари, радостно кивнул тяжело дышащему Аристофану со свежей царапиной на щеке. Тевад уже восседал на своем жеребце, смотрел вперед и ругался во все охрипшее горло. Вскоре заревели трубы, разнося сигнал к отступлению. Наконец, Мурман повернулся к Касперу.
— Молодец, юноша. Откуда узнал про отмель и дамбу?
За опустившего голову Каспера ответил сотник, тот, что был родом из Даугрема:
— Светлейший тевад, маневр вышел отменный! Господин Каспер все как надо придумал. Ормаз не даст соврать, там же дамба затопленная, а к ней отмель примыкает! Ну, мы и вжарили им по жопам, ха! Вынырнули прямо из воды, как рыбы!
Мурман пристально взглянул на по-прежнему молчавшего Каспера, затем медленно кивнул, и тут же встрепенулся, заерзал в седле.
— Аристофан, едрит твою мать, где эти козодрючеры?!
— Показались уже, светлейший тевад!
Возвращались недовольные рыцари, но с печатью жестокой радости на грязных и потных лицах.
— Ага, наконец… Каспер!
— Светлейший?
— Веди рыцарей и рменов вверх по улице Тысячи Выпивох. Я с козодрючерами и арбалетами за вами. Нельзя медлить.
— А как же…
— Ыги? — кровожадно закончил сотник из Даугрема. — Вжарим, светлейший, а? Засунем им весла в зад!
— К дэвам ыгов, — рявкнул тевад. — Отходим к Южному Валу.
Сотник побледнел, по рядам прибывающих рыцарей прошел ропот.
— Как же так, светлейший тевад? Разве мы не переходим в атаку, пока мятежники не пришли в себя? Мы ждем приказа… Атака, атака!!
Рыцари подхватили этот клич, хрипло, страшно. Каспер увидел дикие, вращающиеся глаза, руки, неистово сжимающие рукоятки почерневших от крови мечей.
Мурман на мгновение зажмурился, затем медленно проговорил:
— Видите вон те галеры? А черные точки видите?
Угрюмое молчание было ему ответом. Мурман скривил губы.
— Душевный Отряд бежал, но это ненадолго, они вернутся. Идем к Южному Валу.
— А Даугрем? — прошептал сотник.
Тевад мрачно взглянул на рыцаря, но ничего не сказал, отвернулся. Бросил, не поворачиваясь:
— Выполнять!
Ыги, все еще жмущиеся к кромке воды, видели, как колонны солнечников втянулись в улицу Тысячи Выпивох. Сначала кавалерия, затем пехота. Арбалетчики замыкали процессию. Вскоре на пляже остались лишь трупы, освещаемые сполохами пожаров. Осмелевшие ыги двинулись вперед. Некоторое время они бродили по полю боя, грабя убитых. Затем разбились на группы и хлынули в переулок Ужа и Змеиную улицу. Вскоре оттуда донесся женский визг и плач.
* * *Бадр поднял руку, призывая людей к тишине. Внизу, глухо переговариваясь, двигались вражеские солдаты. Сын вождя быстро выглянул из-за огромного валуна, что высился у самого края обрыва. В темноте бренчало оружие, и доносился топот копыт.
— Вождь, — прошептал подобравшийся к нему горец с бельмом вместо глаза, — атакуем? Разом все сверху и…
— Заткни пасть, — прошипел Бадр. — Пусть кавалерия уйдет.
— Но…
— Заткнись, говорю! Даугрем и так наш. За ними идут пешие. Отсечем их от рыцарей! Понял?
— Слышу, вождь, повинуюсь!
— Поднимай людей.
Бадр набросил капюшон, прижался к заснеженному холодному камню. Освещаемая светом факелов, показалась вражеская пехота. Она устало тянулась внизу, похожая на блестящую грязную ленту, с щетиной из копий на извивающейся спине. По правую руку от мзумцев чернели дома, безмолвные и замершие. Справа к дороге примыкали холмы, покрытые снегом и ельником. Именно там, прижимаясь к ледяной земле замерли ыги и барады под командованием Бадра. Горцы провожали солдат кровожадными взглядами. Бадр обратил внимание на тщедушного молодого рыцаря на каурой кобыле. Юнец понуро покачивался в седле, почти не глядя вперед. На солнечнике почти не было доспехов. Можно просто поднять лук и… Нет, не сейчас, пусть пока живет.
Впереди, над черной бездной моря, рвалось к небу оранжевое зарево, а темные клубы дыма соревновались с ночной тьмой в густоте. Прибрежная часть Даугрема пылала, и в свете пожарищ многочисленные лодки и галеры причаливали к пляжу. Новые и новые отряды душевников спрыгивали на гальку, бежали вперед. Бадр хмыкнул. Издали люди похожи на тараканов. Что ж, этот бой, похоже, выигран. Почти… Рыцари скрылись за поворотом виляющей дороги, и прошло некоторое время, прежде чем утомленные мзумские солдаты появились прямо под притаившимися горцами. Бадр взвесил в руке тяжелый меч, улыбнулся. Поднял руку и уже приготовился резким свистом дать сигнал к атаке, но замер, присел, впившись взглядом во вражеского командира, что бодро покрикивал, гарцуя вдоль колонны пехотинцев. Бадр узнал этого усатого великана с наспех перебинтованным плечом. Узнал и едва держащегося в седле лакея по имени Аристофан. Кроме слуги, к изумлению Бадра, за усатым командиром ехало не меньше дюжины баррейнских рыцарей во главе с богатырского сложения всадником, держащим на плече палицу.
