Паутина времени (СИ) - Бердникова Татьяна Андреевна
Пока девушка размышляла в таком романтическом ключе, Гюнтер предпочел оставить ее и, отойдя к своим, принялся негромко о чем-то с ними говорить.
- Она дерзкая, - Гоц ухмыльнулся, косясь на девушку и, не удержавшись, прибавил, - Люблю таких.
- Русские все такие, - мрачно проворчал командир, скрещивая руки на груди, - Дерзкие, наглые, самоуверенные, бесстрашные… поэтому и теснят нас, свиньи! А мы одну девку расколоть не можем!
Ганц кровожадно ухмыльнулся и размял кулаки.
- Я предлагаю ее как следует стукнуть. Живо всю дерзость подрастеряет, дрянь, быстренько говорить начнет!
Гюнтер, в прениях участия не принимающий, предпочитающий только слушать, досадливо отмахнулся и вновь вернулся к своей жертве. Исполнить совет Ганца он решил сразу же, не дожидаясь дополнительных выкрутасов.
Когда щеку внезапно обожгла сильная пощечина, а голова мотнулась от неожиданности, девушка едва не взвыла от бессильной ярости. Они еще и бить ее будут! Вот твари, сволочи, мерзавцы, вот… вот… фашисты проклятые! Ну, Вольф им задаст, дайте только ему до вас добраться…
- Тварь… - прошипела она и, не сдерживаясь, плюнула на сапоги своему надсмотрщику, - Мой парень тебе голову снесет за это!
Гюнтеру, судя по всему, первое слово знакомо было – видимо, русские не единожды сообщали его ему, поэтому он самодовольно ухмыльнулся.
- Скажи ей – если расскажет, будет жить, - бросил герр Нойманн. Кёллер кивнул, склоняясь к пленнице и внезапно резко схватил ее за волосы, заставляя немного запрокинуть голову.
Тата зашипела, как рассерженная змея и мысленно пообещала себе подстричься налысо, едва добравшись до цивилизации. От этих длинных волос сплошные проблемы! Красота, конечно, жертв требует, но не до такой же степени!
- Ты говорить, - рыкнул немец, - Быть жить. Молчать – убивать. Понимать?
- Си, сеньор, - съязвила девушка, мысленно радуясь, что даже в таком плачевном состоянии не утратила чувства юмора. Как выяснилось, службу ей это сослужило неплохую – озадаченный немец выпустил волосы пленницы и, склонив голову набок, недоуменно воззрился на нее. Итальянский у Таты, разумеется, звучал еще хуже, чем немецкий – этот-то язык она вообще никогда не изучала, брякнула просто, чтобы позлить мучителя, - но впечатление необходимое произвел.
Фашисты зашевелились, растерянно переглядываясь. Самый молодой из них осторожно кашлянул и, неуверенно шагнув вперед, осведомился:
- Bist du Italienerin?
Девушка, абсолютно довольная произведенным эффектом, каверзно захихикала. После общения с не знающим русского языка Вольфом, пусть и недолгого, кое-что понимать она, как оказалось, начала и сейчас быстро сообразила, что ее спросили, не итальянка ли она.
- А вот ни фига! – она прекрасно знала, что этих слов неприятели не поймут, - Вообще, чего вы ко мне пристали? Чего я вам должна говорить? Я сама знаю не больше вашего, хотите пространных и подробных объяснений – спросите темпора!
Подставлять Райвена было, конечно, не самым правильным решением, но, с другой стороны… вряд ли эти ребята знают, кто именно из них темпор.
Немцы вновь переглянулись. Гюнтер сделал знак Гоцу отойти и, хмурясь, опять присел на корточки.
- Кто ist «tempor»? Есть твой друзья?
- Никого он не ест, - опять съязвила девушка, начиная ощущать, что какая-никакая, а сила у нее есть: во всяком случае, заморочить немцам головы она вполне способна, - Да, он мой друг. Нет, я не помогу вам его схватить и допросить. Ну, или что вы там собираетесь делать с ним…
На сей раз ответить Гюнтер ей не успел.
Откуда-то снизу, видимо, из оставленной ими в спешке библиотеки вдруг донесся испуганный, короткий вопль, оборвавшийся как-то неприятно резко.
Рядовой Кёллер выпрямился и, оставив пленницу, мрачно глянул вниз. Затем покачал головой, поворачиваясь к своим.
- Похоже, они убили Альбрехта, - негромко бросил он и, скрипнув зубами, прибавил, - Я всегда знал, что русским жалость не знакома!
***
- Где мы?.. – робкий голосок темпора разнесся эхом под темными высокими сводами, и мальчик, испугавшись, зажал себе рот рукой. Пашка, стоящий рядом с ним, медленно огляделся и, наконец, отрицательно покачал головой.
- Понятия не имею… - сам он говорить старался тише, поэтому голос его прозвучал хрипловато, что испугало мальчишку еще больше. Парень, видя это, попытался смягчить эффект и откашлялся.
- Похоже, это все-таки библиотека, только… - он осекся на полуслове, снова озираясь. Да-да, все верно – библиотека, только… Книг на полках почти нет, а те, что есть, кажутся или слишком толстыми, или, напротив, состоят словно бы из одной страницы. Обложки все, как одна, темные, мрачные и пугающие, да и вообще кругом стало как-то сумрачно, даром, что на улице царит день! Перевернутого стола, да и вообще стола нет и в помине – в каком бы времени они не оказались, сейчас в библиотеке явно не трапезничают. Вдоль противоположной от шкафов стены стоят длинные, узкие скамьи, видимо, предназначенные вмещать большое количество человек. У единственного окна, наполовину скрытого черной занавеской (вот и причина сумрака!), стоит стол.
Пашка шагнул к последнему, напряженно всматриваясь, пытаясь угадать хоть что-то знакомое в этом предмете…
- Это алтарь?.. – он растерянно потряс головой и, оглянувшись на своего юного спутника, чью руку до сих пор сжимал, осторожно потянул его ближе.
Алтарь был темным, не менее грозным и мрачным, чем все здесь, но все-таки обладал некоторыми отличительными чертами, представляющими немалый интерес и, быть может, способными что-нибудь прояснить.
Первой в глаза бросалась серебряная чаша, сосуд, боле похожий на Святой Грааль, нежели на обычную чашку или даже вазу для питья, большой кубок, наполненный желтовато-розовой прозрачной жидкостью. При взгляде на нее Пашку почему-то замутило, и он предпочел отвернуться. Следующим, на что наткнулся взор, было большое распятие чрезвычайно странной формы.
- Помесь кельтского креста и египетского анкха… - пробормотал себе под нос парень и, глубоко вздохнув, покачал головой, не решаясь трогать этот предмет. Райвен, растерянно оглядев большой крест странной формы с продолговатым овалом вместо верхней части, поежился и, склонив голову набок, присмотрелся к чему-то на дальнем краю алтаря.
- А это что?..
Пашка пожал плечами и уже протянул, было, руку к неизвестному, плохо различимому в полумраке предмету… как вдруг негромкое, мелодичное «тилинь!» заставило его вздрогнуть и руку отдернуть.
Мальчик, испуганно подпрыгнув, уставился на него как еж на кактус и, пару раз моргнув, неуверенно перевел взгляд на большой карман штанов спутника, расположенный в области колена.
- Это… Эт-то… там?.. – голос его дрогнул. Пашка, на несколько секунд откровенно выпавший из реальности, и столь же внезапно в нее вернувшийся, чертыхнулся и с тяжелым вздохом вытащил на свет божий собственный мобильный телефон.
- Заработал, - буркнул он и, проведя пальцем по экрану, не удержался от смешка, - Надо же! И навигатор проснулся, сообщает, что не знает, где мы находимся! Какое мудрое наблюдение – мы этого и сами не знаем! – наткнувшись на недоумевающий взгляд паренька, он осекся, - Ты знаешь, что такое телефон?
Темпор устало опустил плечи и, вздохнув, покачал головой. Нет, он не знал, что такое телефон, а сейчас и не хотел знать.
Ему хотелось вернуться домой. Хотелось снова сидеть на своем троне, в своем подвале, иногда навещая Фридриха, проводя время в интересных беседах с ним, а не мотаться по времени, спасаясь от плохих людей. А ведь он просто хотел повеселиться, поиграть!.. И вот к чему все это привело.
Глаза мальчика наполнились слезами; он тихонько шмыгнул носом. Понятно теперь, почему его друзья были так недовольны этими его играми… Понятно, почему сначала сердились на него. Какие уж тут развлечения – сейчас ему совсем-совсем не весело, ему страшно, он устал, у него болят следы от побоев, которые он даже не может залечить, он хочет, чтобы все это кончилось!
