Паутина времени (СИ) - Бердникова Татьяна Андреевна
Темпор неловко пожал плечами. Он вообще сейчас не был уверен ни в чем, ужасно боялся, хотел, чтобы все закончилось, и каким образом добиться этого, не знал. В своих силах паренек уверен совершенно не был – мало того, что часы его были повреждены, так еще и сам он был изрядно потрепан, что негативно сказывалось как на физических, так и на прочих способностях.
- Я не знаю… - тихонько шепнул он, - Могу… могу попробовать, но я не знаю… Ты был в паутине, ты можешь помочь мне! – его глаза внезапно вспыхнули надеждой, - Иди сюда, дай мне руку!
Пашка пожал плечами и, покосившись на мрачного друга, даже на двух мрачных друзей, поспешно приблизился к мальчонке, опускаясь рядом с ним на корточки и сжимая его руку своей.
- Закрой глаза, - принялся командовать темпор, - Представь себе паутину! Вспомни, как ты в ней был, попробуй почувствовать ее… Если у меня получится считать остаточное влияние паутины, я, может быть… - он зажмурился сам, стискивая пальчиками руку своего взрослого друга. Тот тоже закрыл глаза, максимально отчетливо воображая себе паутину, пытаясь представить, вспомнить, что испытывал, пребывая там.
Потекли томительные секунды. Райвен, крепко зажмурившись, творил, стараясь восстановить естественный порядок вещей, желая всей душою и всем сердцем лишь найти спасение; Пашка ждал, отчаянно фантазируя.
Вольфганг, не обращая внимания, чем занимаются защищаемые им люди, следил за настороженно подкрадывающимся к раненному Фридрихом. Марк, закусив губу, смотрел туда же, только и надеясь, что экс-солдату не придет в голову расстрелять несчастного парня.
Текли мгновения, секунды и минуты, вокруг царила полная тишина.
- Как думаешь, он живой?.. – брюнет сглотнул, оборачиваясь к своему другу… и, ошарашенно приоткрыв рот, завертел головой, - Пашка! Райв! Черт бы вас побрал обоих, где вы?!
Вольф, обернувшись на его крик, тоже изумленно заозирался, затем с тихим стоном закрыл лицо здоровой рукой.
- Фридрих! – сорвался с его губ яростный рык, - Какого дьявола ты не запретил мальчишке экспериментировать?!
Художник, как раз опустивший взгляд на бледное, как мел, лицо пострадавшего, испуганно обернулся.
- Что?.. Что с Райвеном?!
Марк, чувствуя, что бледнеет, ощущая, как холодеют пальцы, медленно покачал головой.
- Мы не знаем… - тихо шепнул он, - Он… они… оба… Райв и Пашка… Они где-то… теперь… только где, где?!
- Черт побери… - Фридрих вцепился в собственную шевелюру и, видимо от отчаяния, сильно дернул, - Он же… он теперь не сможет вернуться назад! Проклятье, проклятье! Надо было следить, нельзя было позволять ему!.. Теперь… - он побледнел и безжизненно прошептал, - Все пропало…
Глава 9
Тата сумрачно сидела на верхней ступени лестницы со стянутыми ремнем руками и размышляла о своей несчастной судьбе, прикидывая, как выкрутиться. Того, что выгнанные из библиотеки немцы вместо того, чтобы бежать в подвал, ломанутся наверх, она совершенно не ожидала, была убеждена, что ее, притаившуюся за небольшим изгибом стены, неприятель не заметит, и вдруг… такое разочарование.
Мало того, что заметили, так еще и не преминули взять в плен, только зачем? Чего им надо?
Девушка мотнула головой, пытаясь отбросить с глаз челку и мельком оглянулась на четверых немцев, держащих, судя по всему, военный совет. Хм. Странно. Кажется, раньше их было пятеро…
Вспомнив барабанный грохот автоматов внизу, Тата поежилась. А вдруг одного из этих фашистов убили и внизу теперь лежит труп? Или, может быть, ранили… ну, тогда все не так страшно – раненому ребята наверняка помогут. Главное только, чтобы их самих не задело…
Тем временем, немцы действительно держали совет, обсуждая план действий. В первую очередь на повестке была, что вполне предсказуемо, пленница – понять, что делать с ней, хотелось всем, как и выяснить, на кой черт они вообще захватили в плен эту русскую девчонку.
- Зачем она нам? – товарищ Альбрехта, тот самый, чье лицо казалось здесь наиболее приятным, пожал плечами, - Вряд ли у русских есть какие-то планы, чтобы она могла их выдать…
- И что, просто отпустить ее?! – несдержанный Ганс яростно сплюнул себе под ноги, - Дать бежать русской девке, да с какого это хрена?! Включай мозги, прежде, чем что-то советовать, Гоц! Мал еще мне приказывать, не смей…
Командир резко шагнул вперед, прерывая пререкания.
- Молчать! – рыкнул он, - Приказы здесь отдаю я! Гюнтер… - взгляд его скользнул к покамест молчащему человеку, тому самому, что пытался выбить какую-то невнятную правду из Райвена, стоящему у стены со скрещенными на груди руками, - Побеседуй с девкой. Ты ведь, помнится, допрашивал пленных, знаешь русский?
Гюнтер пожал плечами и, отстранившись от стены, склонил голову набок, изучая объект работы нехорошим взглядом. Затем неприязненно поморщился.
- Хрупкая она, - недовольно буркнул он, - Сломается быстро. Чего из нее выбить-то, герр Нойманн? Думаете, она знает, что ее дружки затеяли?
Герр Нойманн, сдвинув густые брови и вновь наливаясь краской, сжал тяжелые кулаки, делая шаг навстречу солдату.
- Выбей из нее правду о том, что здесь творится, рядовой Кёллер! Оставь свои вопросы! В этом замке происходит черт знает что, люди возникают из воздуха и исчезают в никуда, а ты еще спрашиваешь, что из нее выбивать?! – заметив, что один из его подчиненных очень хочет подать голос, он вытянул в его сторону руку, - Молчать, Гоц! Не твоего ума дело, что мы сделаем с русской, заткни свою поганую жалость к этим свиньям! Гюнтер!
Рядовой Гюнтер Кёллер замер по стойке «смирно», ожидая дальнейших приказов. Нойманн махнул рукой, указывая на мрачную девушку.
- За дело!
Тата, конечно, не понявшая из их беседы ни слова, но кожей ощутившая, что последний резкий приказ касается ее, напряглась. Надо было как-то исхитриться, извернуться, продать свою жизнь подороже, а лучше – сохранить ее до тех пор, пока не подоспеет помощь, и сейчас как никогда более остро вставал вопрос языкового барьера. Как она будет объясняться с ними, если не знает их языка, а они – ее?..
В поле зрения выросла крепкая фигура солдата со свирепым лицом, и девушка поморщилась. Он что, ее запугать пытается, корча страшные рожи? Не выйдет, не на ту напал.
- Есть рюсский? – с жутким акцентом прокаркал он, и Тата несколько оживилась. Что ж, этот хоть делает попытки наладить контакт… должно быть, с далеко идущими целями.
- Ну, предположим, - мрачновато отозвалась она, - Дальше что?
Неизвестно, понял ли немец ее слова, но ответить на вопрос он, тем не менее, не преминул.
- Говорить!
Девушка заинтересованно изогнула бровь – это делать она когда-то долго училась и теперь пользовалась обретенным навыком при каждом удобном случае.
- Что? Сказку рассказать? – в животе неожиданно забурчало, и Тата ухватилась за спасительную соломинку, - Пока не дадите поесть, ничего не скажу!
Повисло молчание. Гюнтер медленно переваривал странное заявление, напряженно перебирая в уме все известные ему русские слова и пытаясь найти среди них что-нибудь похожее на произнесенные пленницей; та ждала вердикта.
Наконец, рядовой присел рядом с ней на корточки и, заинтересованно вглядевшись в лицо собеседницы, прищурился.
- Еда?
- Ага, - легко согласилась она, - Еда поесть. Ферштейн?
Гюнтер неспешно опустил подбородок. Жуткое произношение девушки не помешало ему понять последнее слово, даже несколько исковерканное, хотя остальная часть ее речи понятнее от этого не стала. Он повернулся к своим.
Герр Нойманн, сдвинув густые брови, внимательно следил за развитием диалога и, поймав взгляд рядового, брови приподнял.
- Она просит еды?
- Похоже на то… - Кёллер мотнул головой, опять переводя взгляд на пленницу, - Есть нет еда. Говорить!
- А я не буду говорить, пока меня не покормят! – нахально заявила девушка и, не в силах удержаться, показала неприятелю язык. В собственной безнаказанности она сейчас была почему-то свято уверена – в конечном итоге, немцам определенно было от нее что-то нужно, иначе ее пристрелили бы сразу, ну, а во-вторых… помощь же ведь придет, правда? Ребята не бросят ее тут, окруженную врагами, Вольфганг не бросит! В этом парне Тата была почему-то уверена даже больше, чем в родном брате. Неужели на сей раз ее скоропостижная любовь с первого взгляда оказалась действительно удачной?..
