Александр Прозоров - Последняя победа
Хотя, скорее всего, мужчины, в силу своего обычного самомнения и гигантомании, просто не сообразили, какую пользу можно получить, овладев сознанием маленького неприметного существа. Им все клыкастых и рогатых монстров подавай, чтобы деревья ломали и целые армии затаптывали! А в результате – в разведку летали сами, на спинах крылатых зверей, и рассматривали все своими собственными глазами.
Возможность того, что кто-то из знатнейших правителей Великого Седэя посмотрит на острог через воду, беспокоила чародейку еще меньше. Митаюки-нэ на своем опыте убедилась – это не так-то просто. Правильно смотреть в воду – великое искусство… Между тем пророческим даром колдуны нигде и никогда похвастаться не могли. Терпения на «перематывание ниточек» хватало только у ведьм.
А мужчины? Мужчины не думали – они собирались огромной толпой и просто избивали друг друга, дабы выживший мог объявить себя правым, а свои поступки – правильными.
Митаюки-нэ долго смотрела на запад, где взлетали и падали крохотные фигурки. Там лилась кровь, там раскалывались черепа, там обреченные люди кричали от боли и ненависти, там убивали и умирали. Ей же оставалось только надеяться и ждать.
Хуже того! Она обязана была увидеть все то, чем это закончится – все эти груды мертвецов, мясо, парные лужи, содранную кожу…
Таким был ее, именно ее, атаманши Митаюки, план.
Девушка в задумчивости спустилась с башни на гульбище.
Восточная твердыня казаков опустела. Два десятка молодых воинов – что это, после ухода нескольких тысяч? Ничто. Гулкие стены, пустые горницы и светелки, погасшая кухня, мертвая тишина. Пустота, которая вполне могла остановиться здесь навеки.
Войдя в свои покои, чародейка замерла, колеблясь. Потом сняла нефритовый крестик, подержала в кулаке и осторожно положила на стол. Вышла, пересекла острог, поднялась в надвратную церковь, тоже совершенно пустую, и опустилась на колени перед распятием. Перекрестилась:
– Господь всемогущий, Вседержитель мира, великий Иисус Христос, в чьей власти наши жизни и души. К Тебе обращаюсь, юный белый Бог. Я знаю, что из меня плохая христианка. Я колдую, гадаю, я убиваю и обманываю. Но отец Амвросий сказывает, что Ты полон любви и всепрощения. Ты простишь меня, Ты услышишь мой голос. Сделай милость, великий русский Бог, яви чудо. Одно, только одно, и я никогда не пожелаю ничего более. Сохрани жизнь мужу моему, Матвею Серьге. Сделай это, Иисус, и я уверую в Твою силу…
* * *В остроге, кажущемся невероятно маленьким из-за обилия вооруженных мужчин, воины тоже смотрели в небо, где кружились колдуны на летучих драконах – пока еще в достаточном удалении, в двух-трех верстах. Новообращенные христиане напряженно сжимали древки копий, тискали нательные крестики, пытаясь шептать молитвы новому богу, но то и дело срываясь на привычные воззвания родовым духам и древним богам.
С самого детства каждый сир-тя знал, что нет в мире силы более могучей, нежели Великий Седэй, и нет армии, способной одолеть их чары, их драконов и их бойцов. И вот теперь они сами оказались среди войска, бросившего вызов древней знати, создавшей этот мир и священное солнце предков; готовились биться против тех, кому поклонялись всего лишь год назад. Дух храбрецов, решивших разрушить самые устои сложившегося мира, пока поддерживало лишь спокойствие белых иноземцев, расслабленно развалившихся на башнях возле своего странного оружия, похожего на достоинство мужского бога.
Левая башня, боевую площадку которой украшали три кулеврины, находилась под рукой Ганса Штраубе, вооруженного помимо прочего еще и винтовальной пищалью и парой пистолетов. На правой обосновался Матвей Серьга. Помимо трех пушчонок он приготовил для битвы саблю и пару топориков. В помощники, в заряжающие, к атаману напросился Кудеяр, усы которого уже потемнели и стали весьма заметными, хотя борода пока никак не проявлялась.
Здесь же находились трое молодых сир-тя из числа направленных супружницей Серьги телохранителей, упрямо не желающих отдаляться дальше трех шагов. Трое были на башне, остальные сидели на стенах справа и слева.
Атаман поначалу пытался спорить, но потом махнул рукой и приказал лишь не лезть под руку и помогать Кудеяру.
– Чего они кружат и кружат, дядя Матвей? – прикрыл глаза ладонью Кудеяр. – Токмо душу мотают.
– Проверяют, как близко подобраться можно, прежде чем палить начнем, – широко зевнул бородач. Атаман северных земель привалился к стене и вроде даже кемарил.
– И когда пальнем?
– А как подставятся хорошо, так сразу и сдуем. Не суетись, малой. Успеется. У тебя огонь в фитильнице тлеет?
– Да, дядя Матвей.
– Ну и не суетись.
– Драконы!
Это известие заставило Серьгу подняться, толкнуть крайнюю кулеврину, поворачивая стволом в сторону дрожащих на краю вырубленного предполья зарослей. Оттуда высунулся трехрог, постоял, пряча хвост и задние лапы в кустарнике. Сделал несколько шагов вперед.
– Зажигай шнур, – тихо распорядился Матвей. – Кажись, сейчас начнется.
Странный дракон с торчащими вперед из головы и из носа рогами, с цветастой, закрывающей шею, юбкой подобрался еще чуть ближе. Выждал. Сделал еще десяток шагов.
– Удаление безопасное ищут? – понимающе сказал Кудеяр, открывший крышку оловянной фитильницы.
– Господь всемогущий… – размашисто перекрестился атаман. Паренек тоже вскинул голову и увидел, как летучие драконы разом со всех сторон спикировали на острог. С огромной высоты посыпались вниз злющие извивающиеся змеи.
Желтолицые воины подняли щиты, взялись за ножи. Гадины сыпались густо, как дождь – на плечи, головы, на стены и землю, шипя и норовя вцепиться во все, что шевелится. Однако все сир-тя по требованию казаков были, несмотря на жару, одеты в толстую кожаную броню, прокусить которую тварям оказалось не по силам, стеганки и кольчуги русских воинов – тем более. Многочисленные сотни защитников острога быстро потоптали и порезали на куски живое оружие колдунов, и если нашлись укушенные неудачники, то было их всего ничего, человек пять или десять.
Летучие драконы набрали высоту, кружась над крепостью. Похоже, колдуны оценивали успех своей первой атаки.
– Ты чего, Ганс?! – непонимающе повернулся к левой башне Матвей.
– Не могу выстрелить, клянусь святой Бригиттой! – злобно выругался немец. – Когда ствол высоко задираю, порох с полки осыпается!
– Чтоб его! – сплюнул Серьга и поднял кулеврину с пола, цепляя гаком за край стены. – Пали!
Кудеяр ткнул дымящимся фитилем в отверстие вверху ствола, и пушчонка оглушительно грохнула, выплюнув облако белого дыма.
Трехрог свалился набок – точнехонько у него во лбу появилось круглое бордовое пятно, отмечающее место попадания весомого, с кулак размером, чугунного ядра.
Сир-тя одобрительно загудели. Впервые в своей жизни они видели, как огромного дракона убивают с такой легкостью и с такого расстояния. Бах – и монстр с толстенной кожей, со спрятанным на глубине двух локтей сердцем, с черепом толщиной в три пальца падает, словно напоровшийся на острогу заяц. Теперь они начали верить, что молодой бог и вправду способен не дать их в обиду.
– Нявасяд, – положил ладонь на плечо своего племянника вождь Нахнат-хайд. – Подберись ближе к этим грохочущим палицам и смотри внимательно, как дикари с ними управляются. Сдается мне, сия мудрость нам еще зело пригодится. Коли получится, напросись в помощники.
– Да, мудрейший, – кивнул воин и стал протискиваться ближе к башне.
Летучие драконы все разом отвернули и полетели на юг, снижаясь куда-то за лесные кроны. Однако не прошло и получаса, как небо снова потемнело от широко раскинутых кожистых крыльев, и с него опять пролился смертоносный дождь. Вот только на этот раз на защитников падали не змеи, а копья, по несколько штук от каждого колдуна – и крепость от стены до стены наполнилась криками боли. Разгоняясь с высоты, тяжелое оружие с легкостью пробивало каменными наконечниками и легкие плетеные щиты сир-тя, и толстую кожу доспехов, калеча людей многими десятками.
Воины потащили раненых товарищей под прикрытие стен, к воротам, в часовню, а колдуны, кружась в небесах, внимательно наблюдали за острогом, подсчитывая причиненные потери.
Ганс Штраубе в бессилии ругался сразу на всех известных ему языках.
Матвей скрипнул зубами, прошипел:
– Следующим зарядом картечь клади. Понял, Кудеяр?
– Сделаю, атаман, – кивнул паренек.
В часовне отец Амвросий помог уложить раненых, направился к алтарю – и на полушаге замер, увидев стоящую рядом с распятием круглолицую Ирийхасава-нэ.
– Ты?! – судорожно сглотнул он.
– Разве ты не должен молиться Иисусу Христу о защите здешнего воинства от темных чар, окруживших твердыню колдунов, пастырь? – склонила голову набок девушка. – Разве ты не должен молиться о ниспослании победы? Ну же, пастырь, сможешь ли противостоять искусу и бесовству сегодня, сейчас? Или плоть твоя сильнее стократ души и веры?
