Майкл Муркок - Завтрак на руинах
— Какие у тебя приятные духи! — говорит он. Карл уже давно научился льстить ей, но мать не замечает и всегда довольна. У них хорошие отношения. Редко случается, чтобы Карлу не нравилось то, что она носит, делает или говорит. В конце концов, она его мать. А он ее сын.
— О, Карл, ужаш что сегодня было! — Фрау Глогауэр была мадьярка и говорила по-немецки точно так же, как она говорила по-французски или по-английски — с мягким забавным акцентом. Здесь она была очень популярна среди джентльменов, принадлежащих к высшему европейскому городскому обществу. — Представляешь, собралась сегодня за покупками, но не успела. Уличное движение! Сплошные пробки! Я поэтому и опоздала, дорогой.
— Всего лишь на пять минут, мама. — Карл посмотрел на свои швейцарские часы. — Ты же знаешь, я всегда даю тебе по крайней мере полчаса. Может быть, ты хочешь закончить с покупками, прежде чем мы отправимся домой?
Семья Карла живет в фешенебельном районе во французской части города на западе Шанхая, недалеко от ипподрома, в большом доме, выстроенном в викторианском готическом стиле. Дом этот отец Карла очень удачно перекупил у американца, что жил здесь раньше.
Мать качает головой.
— Nem. Нет. Меня бесит, когда что-нибудь идет вопреки задуманному. Раш не получилось сегодня — значит, не получилось. Я мечтаю лишь об одном: чтобы японцы поскорее навели порядок. Нельзя же, чтобы кучка бандитов приносила столько беспокойства честным людям. Я уверена: если бы мы предоштавили японцам поступать так, как они считают нужным, нашему городу была бы от этого только польза. Мы должны перестать им мешать.
— Если япошкам дать волю, то вскоре тут не останется никого, кто смог бы насладиться порядком, — сухо проговорил Карл. — Вынужден признаться, что менее всего я бы хотел иметь дело с япошками. Слишком уж у них жесткие методы.
— Да разве эти китаезы понимают другие методы?
Мать ненавидела, когда ей перечили. Она пожала плечами и, демонстративно отвернувшись, стала смотреть в окно.
— Ладно, ладно, может быть, ты и в самом деле права, — сдался Карл.
— Ну вот, сам полюбуйся, — сказала она, указывая на улицу.
Карл был вынужден признать, что в ее словах была доля истины. Транспорта сегодня не больше, чем всегда; тем не менее, машины двигаются медленно, так как поминутно вынуждены тормозить перед пешеходами, которые перебегают улицу. Карл отметил для себя, что пешеходов сегодня больше, чем обычно в этот час. Вид большинства Карлу не нравился. Какие-то зловещие создания в сером грязном рванье, с повязками на головах.
— Сплошной хаос! — продолжала мать. — Приходится делать крюк через полгорода, чтобы попасть домой.
— Я думаю, это беженцы из японской зоны, — сказал Карл. — Кстати, в этом ты можешь винить только японцев.
— Лично я виню китайцев. — Она стояла на своем. — Так всегда — если какая-нибудь пакошть — ищи китайца. Самый бестолковый и ленивый народ на земле!
Карл засмеялся.
— И коварный! Все они страшные интриганы, в этом я с тобой согласен. Но вместе с тем подумай: чем стал бы Шанхай без них?
— Городом, где царит порядок, — сказала мать. Она заставила себя улыбнуться, как бы извиняясь за свою несдержанность. — Порядок и шистота. Ты же знаешь, что именно китайцы содержат все эти притоны, борцовские школы, танцульки…
— Вот об этом я и говорю!
Оба рассмеялись.
Машина продвинулась вперед еще на несколько дюймов. Шофер нажал на клаксон.
Фрау Глогауэр зашипела в безнадежном отчаянии и откинулась на спинку. Ее наманикюренные пальцы нервно барабанили по подлокотнику сиденья.
Карл потянул к себе переговорную трубу.
— Может, попытаемся поехать другим путем, Ханк? Мне кажется, здесь будем ждать до второго пришествия.
Китаец в своей опрятной серой униформе кивнул, но не пошевелился. Дорога перед роллс-ройсом заблокирована повозками и рикшами. Назад тоже не подать — там стоял почти вплотную огромный грузовик.
— Мы могли бы пройти пешком, — сказал Карл.
Мать, казалось, не слышала его. Она нервно облизала губы. Секунду спустя схватила свою сумочку и открыла косметичку, глядя в зеркальце внутри. Подправила тени на веках. Этот жест означал: «отстаньте». Карл уставился в окно. Ему были видны громады небоскребов, выстроившихся вдоль Бунда. Недалеко же они уехали. Карл рассматривал магазины с обеих сторон от роллс-ройса. Несмотря на то, что народу было необычайно много, люди, казалось, меньше всего думали о делах. Карлу попался на глаза толстый индус в льняном одеянии и белом тюрбане, остановившийся перед лавчонкой, торгующей газетами десятка стран. Изучая газеты, индус почесывал нос. Наконец он выудил из кучи дешевый американский журнал и бросил продавцу монетку. Вынеся свое брюхо из магазина, индус быстро пошел прочь. Наблюдавшему за ним Карлу показалось, что совершилась какая-то таинственная сделка. Но, впрочем, любая сделка в Шанхае выглядит таинственной.
Роллс проехал еще несколько футов. Затем шофер увидел отходящую от Бунда маленькую улочку и попытался свернуть туда, но на пути оказался фургон мусорщика — «медовоз», как называли такие фургоны китайцы. Вместо того чтобы пропустить машину, водитель «медовоза» сделал вид, что не замечает роллс-ройс. Одно колесо фургона заехало на тротуар, тем не менее он прорвался вперед, не уступив автомобилю ни пяди. Наконец роллсу удалось вырваться и въехать на эту улочку, которая была столь узка, что, казалось, огромный «фантом» вот-вот застрянет.
— Ну, наконец-то мы движемся! — сказала фрау Глогауэр, убирая косметичку назад и щелчком закрывая сумочку. — Куда мы едем?
— Похоже, придется совершить кругосветное путешествие, — сказал Карл. — Единственное, что я знаю наверняка, — впереди река. А это что, мост? — Карл наклонился вперед, вглядываясь. — Стало быть, мы едем на север… О, Боже мой!
— Что там?
— Они, должно быть, спалили его. Дым. А я думал, это были тучи.
— Ты хочешь сказать, что здесь небезопасно? — спросила мать, хватая Карла за руку.
Он покачал головой.
— Понятия не имею. Мы сейчас рядом с японской зоной. Может, стоит вернуться и позвонить отцу?
Мать молчала. Она любила принимать решения. Но политикой никогда не интересовалась, находя ее скучной. Поэтому сейчас для решения ей не хватало информации.
— Да, я думаю, нам так и надо поступить, — нерешительно сказала она. — А тут была стрельба?
— Там что-то взрывают. — Карл внезапно ощутил жуткую ненависть к японцам. — Дай им волю, и они разрушат весь Шанхай. — Карл потянул на себя переговорную трубу. — Давай, Ханк, двигай назад, на Бунд. И побыстрее.
Они еще раз свернули, и внезапно улочка уперлась в небольшую площадь. На площади было полно народу. Многие брели по обеим сторонам улочки. Внезапно Карл увидел, что прохожие останавливаются и начинают пятиться. На автомобиль двигалась пятящаяся толпа с площади. Толпа расступалась, образуя проход, будто незримая сила делила ее на две части. Вдруг впереди появился китайский юноша, бегущий по этому проходу. Он бежал по проезжей части, прямо навстречу роллс-ройсу.
Следом за юношей бежали трое маленьких японских полицейских с дубинками и пистолетами в руках. Китаец, похоже, не заметил машины, которая неожиданно выехала из узкой улочки, и с размаху налетел на нее, будто мотылек на стекло. Упал назад, а затем попытался подняться на ноги. Было видно, что он почти ничего не соображает. Карл гадал, что бы это могло означать.
Японские полицейские очутились возле юноши и начали избивать его дубинками.
Карл закрутил ручку, начал было опускать окно.
— Эй!
Мать Карла уткнулась лицом в его плечо. Он заметил следы ее пудры на своем воротнике.
— О Карл!
Он обхватил за плечи теплое тело матери. Запах ее духов усилился. Карл видел, что лицо и спина китайского парнишки в крови. Ханк подал машину назад, пытаясь выехать из улочки. Из-за реки послышался грохот. Над домами поднялось облако взрыва. Белый дым резко выделялся на фоне черного маслянистого дыма, стелющегося над Дзябэй. Это выглядело нереально, если вспомнить, сколь беззаботен остальной город, особенно в деловой его части, город небоскребов, «Нью-Йорк Востока».
Дубинки продолжали подниматься и опускаться. Мать скулила у Карла на плече. Тот отвернулся от невыносимого зрелища. Ханк осторожно двигал машину назад. В стекло роллс-ройса постучали. Карл обернулся. Снаружи стоял один из японских полицейских, кланяясь, улыбаясь и салютуя окровавленной дубинкой. Он быстро что-то тараторил извиняющимся голосом по-японски, широко при этом улыбаясь и помахивая рукой с зажатой дубинкой, будто бы говоря: даже в городе с идеальным порядком такое случается. Карл нагнулся и поднял до отказа стекло, а роллс-ройс начал отъезжать. Каким-то невероятным образом Ханку удалось развернуться. Они поехали по тому пути, который привел их сюда. Карл не оборачивался.
