Я обязательно вернусь. Книга 3.1 (СИ) - Ольвич Нора

Итак, дорогой читатель, как ты уже успел догадаться, мы отдалялись от княжества. И да поможет нам Господь в нашем таком непростом деле.

Мы рассчитывали, выйдя из нашего залива направиться в Порт-Глазго, минуя его углубиться во внутренний залив, в самую глубину южной части страны и далее войдя в устье реки Клайд, дойти по ней до густонаселённого поселения Карстэрс, откуда по прямой линии, минуя придорожные населённые пункты, купив лошадей добраться до столицы. А далее по ситуации.

Луи нас будет дожидаться на боте в Карстэрс неделю. Затем ещё неделю в Глазго. Всё было оговорено и рассчитано несколько раз. Наша задача — передать верительные грамоты в нужные инстанции, разузнать обстановку в столице и быстро вернуться домой.

Скорость и неожиданность, вот наш главный козырь.

Рыбацкий бот, с виду самое обыкновенное небольшое парусное судно. Винт был настолько погружён в воду, что его было не видно. Вращательный механизм хорошо спрятан. Ночью, освещая себе путь жидким топливом, мы собирались пройти самый больший участок пути.

В состав отряда входили: я, Илона, её брат Ивонн, и кузнец Вейлр. Часть команды отсыпалась, готовясь к ночному дежурству.

Из замка мы выбрались совершенно, незаметно, используя тайный лабиринт. Никто в княжестве и не поймёт, что кто-то уехал в столицу. Кузня работает, стук молота раздаётся на всю округу, рыбак в море, хозяйка вот только разболелась, но выходит иногда на крепостную стену. Но затем Князь уводит болезненную донну в замок. Наказывая не покидать постель, утверждая, что без неё мир не рухнет.

Пока всё шло по плану. Попутный ветер и благоприятная погода. Вдали показался порт. Мы целый день провели в пути.

Луи и Вейлр уверенно лавировали, обходя и огибая суда и судёнышки, крича и отвечая на вопросы портового люда, что у нас — де полный трюм рыбы. Что заказчик ждёт, свежую сельдь. Нам необходимо торопиться. Ящик с уловом, как вещественное доказательство перекрывал вход в наше маленькое убежище.

В сумерках мы продвигались всё дальше и дальше, оставив вдали портовые суда, двигаясь к устью реки.

Стемнело. И только фонари, и молодой месяц освещали наш путь. Я-то дремала, то вскидываясь на ночные звуки, рассматривала в щели нашего укрытия водную гладь, то снова уносилась в лёгкую дымку сна, укачиваемая монотонным звуком работы механизма и винта бота. Под утро сон окончательно сморил меня.

Проснулась от тихого шёпота Ивонна. Он собирался отправиться в небольшой городок, что был виден на левом берегу широкой реки, с целью узнать, где мы находимся.

— Рано ещё. Город спит. Нам надо затаиться в зарослях осоки, спустив паруса. Всем требуется отдых.

Я стала изучать карту.

— Посмотрите, на карте видно, что напротив городка, в который мы спешим, река делает резкий изгиб на запад, практически под прямым углом. Мы не могли его не заметить. Повторяю- рано ещё. Отдыхаем. Рыбу надо покрыть осокой, несмотря на то, что она переложена солью, в траве она лучше сохранится. В Карстэрсе свяжемся с торговым людом. На рынке попробуем продать её всю сразу, заодно присмотрим лошадей. Сейчас отдыхать. И завтрак, кстати, никто не отменял!

После обеда снова двинулись в путь, установив паруса и поймав попутный ветерок. Речка приветливо покачивала судно, встречая нас красивыми видами.

Вот оно! По всем признакам мы на месте. Река действительно резко уходила на запад. А на берегу, на небольшом отдалении высилось строение, похожее на крепость или старый замок. Вокруг ютились домики. Можно было по яркой крыше отличить постоялый двор. Нужна была разведка.

Вейлр и Ивонн отправились определиться с нашим местом расположения, уверяя всех по пути, что заблудились и, уговаривая прикупить в запасы хорошую сельдь. Совершенно не задорого. Ведь её просто необходимо убрать в ледник и хранить до самой зимы. А сколько дорогой соли потрачено на неё!

Их отсутствие нам показалось непомерно долгим. Мы с Илоной не выходили из своего убежища. Никто и догадаться не мог, что помимо Луи на борту есть люди.

Ожидание, мучительное, долгое. Волнующее.

Замкнутое пространство, и взволнованное дыхание Илоны. Темнело.

Голоса. Наконец-то. Я слышала громкий голос Вейлра.

Он, что пьян?

— Послушай, бродяга, ну зачем нам лошади? То ты селёдку купил. Потом продал почти задарма. Сколько на неё соли ушло? А? Вот и я говорю. А? А это всё серебряшечки стоят. Знаешь ли? Во-о-от! Теперь эти лошади. Что с ними делать? А? Их же кормить надо. А ты всё на соль истратил.

Какой бред несёт этот мужчина. Вейлр пьян! Нашёл время.

— Поехали в большой город и продадим их. В полях травы много, сами себя кормить будут.

Какой глупый смех. Фу! О Господи и второй пьян. Ивонн!

Мы в недоумении переглянулись с Илоной. Когда успели?

Они затянули, какую-то песню. Мадонна. Как горланят! Вся деревня их слышит.

Мы стали тихонько двигаться в направлении наших торгашей.

В осоке раздался тихий совершенно нормальный голос.

— Луи, давай сюда. Перекинь ту доску.

Послышался шорох и плеск воды.

— Ваша светлость! Выходите.

Подхватив рюкзаки, мы двинулись на выход.

— Луи, заплывите за резкий поворот, что делает река. Там нет поселений. Найдите укрытие. Как договаривались. Помните? Если всё хорошо будет, эти пьяницы скоро споют вам снова. Ждите нас!

Три лошади. Нас четверо. Могло быть и хуже.

— Илона, держись за меня крепче. Вперёд, господа. В деревне не должны видеть нас. Есть объезд?

И ночь заботливо укрыла нас от чужих взглядов. Узкая дорога, огромное облако пыли, что скрывало истинное количество наездников. Мы ехали в столицу продавать лошадей, которые сами себя накормят по дороге. Гениально!

Вся ночь в пути. Необходимые часы отдыха в густом лесу на берегу озера. Уход за лошадьми, хорошее питание для всех нас и снова в путь.

Я думаю, мы побили все рекорды, но вечером третьего дня путешествия мы были в столице.

Оставив на постой в придорожном трактире лошадей, мы пробирались дворами и улочками к своему городскому дому. Темнота. Огни в окнах жилых домов. Понимая, что свободные гостиничные номера найти невозможно, решили обосноваться в своём доме. Как много людей прибыло в столицу. Что задумал король? К чему все эти праздники? Лучше бы производство наладил. А то такие траты.

Не зажигая свечи, мы скользили по особняку. Попав в него через тайный вход, что вёл из хозяйственной пристройки.

Нам необходим был отдых.

— Свечи не зажигать! Все вопросы будем решать завтра. Давайте перекусим и отправимся спать. Занимайте любые комнаты.

На следующий день благородная леди, ожидающая семейного пополнения, в глубоком трауре, несла себя в здание городской ратуши. Её деревенское сопровождение старалось оградить её от малейших неприятностей.

— В таком положении католичка ни за что бы не вышла из дома. Эти протестанты. Они такие…

— Тихо дорогая. Она вдова.

— И что? На таких сроках леди не должна покидать свои покои.

Прохожие оглядывались ей вслед. Как неприлично.

— Позвольте, — тихий голос и скорбно опущенная, покрытая чёрной вуалью голова с волосами цвета тёмной меди, — мы так долго добирались, я могу эти документы, это прошение оставить на рассмотрение Его Величества? Мой муж, он погиб недавно. В пограничье, в сражении.

Леди явно переоценила свои возможности. Дрожащий голосок сорвался на самой высокой ноте, что могло себе позволить это сломленное существо. Положив маленькую ручку в чёрной перчатке на огромный живот, в котором находилось, вероятно, два или три младенца она стала заваливаться набок, закатывая глаза. Слуги поддержали её и усадили в кресло. Служанка достала, что-то с отвратительным запахом и поднесла к лицу леди. За чёрной плотной вуалью невозможно было разглядеть черты лица страдалицы.

Служащий смотрел в недоумении. Какой деревенский акцент. Понаехали в столицу. Эти хоть хорошо, что единоверцы. А то католики совершенно обнаглели.