Сергей Самаров - Славянский сокол
– Кстати, мой эделинг говорил о десятке сопровождающих. Я вижу здесь всего восемь воинов.
– Девятым буду я, но я не смогу быть всегда при тебе, потому что мне следует выполнять работу командира твоих разведчиков. Я и рядом с настоящим Годославом бываю редко. Так что уж не обессудь…
– Я согласен. А десятый?
– Десятым будет стрелец, который выиграл сегодня главный приз. Я отправил за ним гонца и жду его прибытия. Он тебя устроит?
Стенинг кивнул, и непонятно было, устроит ли его такая известная и популярная личность.
– Правда, я часто забираю Барабаша с собой… Но это не всегда. Большую часть времени он будет проводить у твоего шатра.
Пока воевода снимал свои тяжелые панцирные доспехи, в которых казался славянам неповоротливым и мало способным к бою, и облачался в пластичную славянскую кольчугу, молча появился в дверях Барабаш. Он ждал, когда на него обратит внимание Ставр. Но Ставр был занят воеводой и повернулся к двери только тогда, когда услышал знакомый великий вздох. Барабаш тут же сделал знак рукой, приглашая волхва выйти.
За дверью стрелец вздохнул еще раз и посмотрел на Ставра с тоской в глазах.
– Что-то случилось?
– Когда я ехал сюда, видел прибытие в Хаммабург норвежского посольства. Возглавляет посольство брат короля ярл Райнульд.
– Ты знаешь Райнульда?
– Когда был поход на сорбов, я снял его стрелой с седла. Говорят, он тогда еле выжил.
– Лучше не напоминай ему про это, если встретитесь в каком-нибудь кабачке. Но посольство… Это уже интересно… Норвеги решили заискивать перед Карлом? Им тоже не по нутру тяжелая рука Готфрида, который желает менять королей Норвегии по своему усмотрению. Остается только ждать, когда вприпрыжку примчится посольство от свеев…
Барабаш кашлем прервал размышления волхва.
– Пусть заигрывают, пусть королей меняют или не меняют… Мне это неинтересно, – справедливо, со своей точки зрения, не согласился он с направлением мыслей командира. – Мне интересно другое. Может быть, любящий дядя вернет мне деньги, которые я заплатил за его любимого племянника?
– Ах, вот оно что?.. – Ставр хотел было отмахнуться от таких мелких сейчас проблем, но расстраивать Барабаша не стал и объяснил вопреки обыкновению. – Конечно, вернет… Только я думал, что тебе вернет их или король норвегов, или наш князь Годослав, потому что я хотел устроить так, чтобы Годослав передал наследника престола представителю семейства Трюгвассенов. Это уже государственный вопрос, который можно решить только благодаря тебе с пользой для княжества. Я хотел сегодня доложить об этом князю, но ты так торопишься подержать в руках деньги и сорвать все мероприятие, что я не знаю, как и поступить…
– Да ничуть я не тороплюсь… – горестно вздохнул Барабаш. – Если это нужно княжеству, я могу вообще от этих денег отказаться.
И тут же вздохнул еще горестнее.
Ставра так и подмывало сказать, что он с удовольствием передаст Годославу благородные слова Барабаша об отказе от денег и уверен в ответной княжеской благодарности, но он опять пожалел бедного вздыхателя, смеяться над которым было забавно, не думая, как отдается этот смех в самом сердце доброго стрельца.
– Успокойся. Для Годослава это не такая большая сумма, а тебе она может жизнь изменить. Князь вернет тебе деньги сразу по возвращении домой. Купишь ты себе и дом в лесу и детей будешь учить своему мастерству… А то и сам тебе свой лесной дом подарит… Ты бывал там?
– Бывал… Это не дом, это маленький дворец… Простым стрельцам такие не дарят…
– Посмотрим… Иди в сарай. Стенинг желает с тобой познакомиться.
Барабаш ушел, а волхв подозвал гонца, который выпивал уже вторую кринку холодного кваса, запарившись в пути под жарким солнцем и смывая дорожную пыль, которая забила ему все горло.
– Голос не застуди. Вещай сначала!
– Ой, Ставр, тяжелы у нас дела. И совсем бы мы пропали, если бы не княгиня Рогнельда…
– Быстро выкладывай, у меня времени мало. Я сам разберусь, кому тяжелее…
– Бояре выставили свои дружины вместе с данами. Человек пятьсот на площадь вышло. Дражко вызвал полк из своего загородного поместья, но пока полк не пришел, мы готовились дворец оборонять. Князь-воевода обход делал, тут-то его и подкараулил убийца.
– Дражко?
– Да. Отрок его спас. Наш Власко… Видящий… В воду смотрел… Велел кольчугу сменить на панцирь. А так бы убили князя.
– Что с ним? Жив?
– Не знаю. Я уезжал, он без сознания был. Клинок через плечо в грудь вошел. Сначала в спину били – броня спасла. Потом через плечо и в грудь.
– Вещай дальше. Что с княгиней?
– Мы растерялись. Командовать некому. И не смеем против герцога да против бояр. Сташко пошел к княгине. Она сама вышла, расставила людей и отправилась на площадь за отцом. Привела его во дворец, там Гуннара стражники на копья и подняли, как княгиня велела. А тут и полк из поместья подошел…
– Как княгиня?
Гонец вздохнул.
– Плачет, просит у отца прощения. Какое тут прощение… Четыре копья в грудь!
– Послал тебя кто?
– Она и послала… Княгиня Рогнельда… Велела все Годославу рассказать…
– Я Годославу все сам расскажу. Тебе два часа на отдых. И – назад. Вместо Люта поскачешь. Он мне тут нужен. Как тебя разбудят, буди и Люта. Он все передаст, что князь велел домой сказать. И в дорогу. От меня вели Горислава из леса позвать, чтобы Дражко посмотрел. Да охранит тебя Свентовит! Пока отдыхай.
Они зашли в сарай вовремя. Стенинг уже примерял шлем с полумаской и бармицей, почти точно такой же, какой был на настоящем Годославе. Ставр обошел воеводу со всех сторон и пришел к выводу, что только Дражко, Рогнельда да сам Ставр смогли бы отличить сакса от настоящего князя.
– Как чувствуешь себя в новом шлеме? – поинтересовался волхв. – Его придется долго не снимать.
– Не очень удобно, кажется, будто глухая бармица мешает, но я быстро привыкну, – Стенинг показал, что он не капризная девица, а настоящий воин, легко принимающий все неудобства за необходимость.
– Тогда – едем. Эделинг Аббио уже должен приготовить палатку рядом со своей.
– Жить под княжеским именем, может, и приятно, – усмехнулся Стенинг. – Если бы вот еще и княжество в придачу иметь, совсем бы стало хорошо…
Глава 12
Эделинг Аббио приехал в королевскую ставку, уже чуть не ставшую сегодня днем для него ловушкой, чтобы посетить палатку Кнесслера. Время уже приближалось к вечернему, в ближайшем негустом лесу отчаянно кричали вороны, устраиваясь на ночлег, и потому эделинг в дополнение к первому десятку охранников взял с собой еще десять. Поверья говорят, что вороны не к добру шум поднимают.
Он уже дважды во второй половине дня посылал к Кнесслеру гонца, но оба раза гонцу говорили, что Кнесслер сразу же после окончания турнира куда-то уехал в королевской свите. Более того, куда-то выехали по приказанию своего эделинга и пятьдесят воинов Кнесслера, которым на следующий день предстояло участвовать в меле. И только с третьего раза вестовой передал Аббио приглашение на свидание.
Перед отъездом Аббио воспользовался предложением волхва Ставра, про которого слышал много, но с которым познакомился только в палатке воеводы Стенинга, изображающего собой князя Годослава. Ставр выглядел умным и весьма опытным несмотря на равные с Аббио годы и ему хотелось довериться. Однако доверие доверием, а у Аббио возникли свои соображения, которые, правда, еще требовали и осмысления, и уточнения, но уже заставляли его во многом сомневаться.
– Даны не оставляют тела своих воинов, погибших с мечом в руке, не сожженными. Это считается преступлением против Одина и оскорблением меча. Они не принесли тело убитого Лютом. Значит, придут за ним ночью и сожгут где-то в стороне, чтобы не привлекать внимания.
– Слуги Сигурда плюют на оскорбления и на честь, – возразил Аббио. – Они не имеют чести, не держат слова, нападают исподтишка и едва ли захотят рисковать.
– Твое дело, эделинг… Но я с данами встречался не меньше, чем ты, и знаю – единственное, что они ценят, свою посмертную жизнь. Им не страшно умереть, главное, чтобы умереть в бою, а не в постели. Уважают погибших и сами мечтают именно о такой смерти. Они обязательно вернутся за телом, иначе при случае никто не вернется за их телом. Таков закон…
– Посмотрим… – ответил Аббио уклончиво.
Он не хотел посвящать посторонних в свои планы.
Волхв переглянулся со стоящим здесь же Далимилом. Славяне не понимали недавно возбужденного и горячего эделинга, готового к мести и одновременно стремящегося к сотрудничеству. Того человека, который сам предложил помощь Годославу, чтобы таким образом отомстить Сигурду и свести его планы к провалу. Помощь, о которой его никто не просил. Но сейчас это был вообще кто-то другой, сдержанный, скрытный, больше слушающий, чем говорящий. И еще более непонятный, чем прежде. Впрочем, они знали уже по рассказам, что у Аббио быстро меняется настроение.
