Eldar Morgot - Звезда Даугрема
Снова шаги, в этот раз крадущиеся. Из тумана вынырнул Кержак, воровато огляделся и безошибочно направился в сторону снисходительно ухмыльнувшегося Мгера.
— Что там? Воркуют голубки?
— Ага, — Кержак облизал тонкие губы, переступил с ноги на ногу. Мгер прищурился, разглядывая горбящуюся фигуру. А глазки и впрямь бегают, с удовольствием отметил он. Серые такие глаза. И лицо сероватое. Одежда тож. Идеальный шпион. Жаль только, правая нога короче левой, а так просто совершенство.
— Что «ага», теневик? Докладывай подробно. И смотри в глаза.
Кержак насупился.
— Дохтур зашел, командир. Девка впустила его, ага.
— К окнам подходил?
— А как же.
— Ну и?
Серый агент вдруг усмехнулся, обнажив щербатые зубы.
— Мамаша там ейная на кроватке возлеживает. Дохтур на табуреточке рядышком, ага.
— А девка?
— Девка? — задумался Каржак. — Она поднос со жратвой и пойлом притащала. А потом книжник её выпроводил.
— Да ну? — поразился Мгер. — С чего бы это?
— И дверь закрыл на засов!
— Хм…
Каржак не выдержал и отвел взгляд от задумавшегося командира. Его серые глаза снова забегали.
— Вот что, — решил Мгер, — проявим инициативу, хоть и прямого приказа нет…
Теневик живо представил, как его хвалит Эниох, а казначей, скупо кряхтя и пыжась, отсчитывает меру окронов награды…
— Дуй снова к окнам спальни. Подберись так близко, насколько можно. Глянь, что там и как, понял? Недолго только. Жду тебя здесь.
Каржак молча кивнул и стремительно нырнул в туман. Мгер задумчиво попинал носком сапога комок грязного снега, затем высморкался двумя пальцами. В таких занятиях прошло довольно долгое время. Каржака не было видно. Мгер уже начинал подумывать, не отправиться ли на поиски кривоногого агента, когда тот вернулся.
Каржак стремительно появился из тумана, шумно шлепая по мостовой. Несколько мгновений стоял в круге света от фонаря. Снова пошел снег, в этот раз крупный, и изумленный Мгер отчетливо видел выражение животного ужаса на лице младшего теневика. Глаза Каржака смотрели в одну точку. Рот широко раскрыт, нижняя челюсть дрожит. Мгер выхватил нож и, пригнувшись, побежал к застывшему напарнику.
Когда до Каржака оставались считанные шаги, тот взмахнул руками, захрипел и рухнул на покрытую белоснежным саваном мостовую.
Мгер присел на колено, огляделся, затем перевернул тело. Серые глазки Каржака смотрели на него застывшим взглядом. Из прикушенной губы текла тонкая струйка крови. Теневик был мёртв.
* * *Аинэ отложила рясу, в которой только что заштопала дырку, и с лукавой усмешкой взглянула на пожилую монахиню, что сидела возле прялки.
— Глупости, тётя Наира, глупости! Вечно ты придумаешь…
— Разве? — улыбнулась Наира. При этом вся кожа вокруг глаз монахини покрылась сеточкой морщин. Еще не утратившие блеска голубые глаза насмешливо взирали на племянницу. Изящной формы руки ловко перебирали мотки с нитками. — Ага, эти. Нашла, хвала Дейле! Все ж, не кому-нибудь, а отцу-настоятелю портки зашиваем…
Они сидели в большой светлой комнате с овальным выбеленным потолком и многочисленными образами Дейлы и Аргунэ на стенах. Комната находилась в правом крыле женской половины храма. За соседними столами, весело болтая, трудилось еще несколько монахинь. Половина из них разговаривала по-душевному.
Наира покосилась на соседок и пригнулась к уху Аинэ.
— Упустишь такого молодца, — зашептала она, — будут курицей тебя кликать, девка. Безмозглой!
— Какой еще курицей? — громко возмутилась Аинэ. — Никого я упускать не собираюсь!
Наира спрятала улыбку, замечая недоуменные взгляды монахинь. А племянница, пунцовая от гнева, взмахнула руками. Глаза цвета морской волны засверкали, и Наира залюбовалась девушкой. Ах, светлоокая Дейла Заступница, храни дитятко…
— Вот как приехала, с тех пор проходу не даешь! — яростно зашептала Аинэ, провожая взглядом пухлую как булка монахиню, что прошла мимо, неся кипу белья. Толстуха смерила девушку взглядом и прикусила губу, чтобы не рассмеяться.
— Меня не проведёшь, дочка. Я же вижу, души ты в этом Зезве не чаешь.
Аинэ отвернулась.
— Как уехал он в Даугрем, — продолжала женщина, — так ты извелась вся, места не находила, всё на стены бегала, высматривала. Да и ругаешься с ним вечно, а это верный признак… ну, повернись, девка, чего дуешься? Рыцарь знатный, выбор твой одобряю.
Аинэ вскочила и побежала к дверям. Из-под платка высвободились косы, затрепетали за спиной.
— Во дурёха, — подняла голову молодая послушница. — Да кабы мне такое счастье…
— Молчи у меня, Лиана! — прикрикнула на неё Наира, подбочениваясь. — Ишь, негодница. Правильно родители твои сделали, что в храм отдали, а то всем парням на селе головы замутила.
Лиана уткнулась в рукоделие, отвернулась, взмахнув рыжими косами. Плечи девушки затряслись. Наира лишь покачала головой и повысила голос:
— А ну, девки, за работу! Во славу Ормаза и Дейлы, иль думаете, они за вас все пошьют да заштопают?
Аинэ выскочила во двор, задохнулась от резкого морозного ветра и, спохватившись, спряталась за одной из колонн, что подпирали крышу. Поплотнее повязала платок, и некоторое время смотрела, как растет покров снега на каменной брусчатке внутреннего дворика. Мимо проплелись несколько молодых монахов с метлами, и Аинэ сочувственно посмотрела им вслед. За послушниками важно проследовал звонарь, подмигнул девушке и тут же насупился, сверля глазами спины подопечных. Не иначе, придумывал новую работу.
— Добрый день.
Аинэ обернулась. Перед ней стояли улыбающийся Каспер и хмурый Зезва. Ныряльщик опирался спиной о колонну и недовольно скреб щетину.
— Добрый, — смутилась Аинэ, затем подняла глаза, придирчиво осмотрела одежду Каспера. Тот заулыбался еще сильнее.
— Нет у него дырок, — лениво бросил Зезва, зевая. — Сам проверял.
— Кажется, я не с тобой разговариваю, рыцарь! — вспыхнула Аинэ. — Дозволь уж самой взглянуть, сделай милость!
Ныряльщик воззрился на девушку, чуть приоткрыв рот. Аинэ кивнула Касперу и скрылась за колонной. Хлопнули двери.
— Да что с ней такое? — покрутил головой Зезва.
— А ты как думаешь? — улыбнулся Каспер.
— Ничего я не думаю! С цепи она, что ли, сорвалась?
— С цепи или не с цепи, а девушка очень красивая.
Ныряльщик покосился на товарища.
— Ты это к чему, Победитель, а?
— К тому, что дурень ты, Зезва.
С этими словами Каспер направился к противоположной стороне внутреннего двора, где усиленно размахивал рукой отец Кондрат. Зезва пожал плечами, задумался. Заметил страшные глаза Кондрата и поспешил к монаху, старательно перепрыгивая через полузамерзшие лужицы.
— Живее, улитка ты этакая! — заворчал брат Кондрат, когда Ныряльщик, наконец, присоединился к ним. — Долго я тут должен руками вертеть, словно пугало? Чего молчишь, сын мой? Каспер, чего он молчит? Небось, снова с Аинэ поцапались, а? О, Дейла, и этот молчит, словно чача в рот набрал. Миряне, уф!
— Не цапались, — пробурчал Зезва, поглядывая на Каспера. Тот вздохнул и подтверждающе кивнул. Брат Кондрат сплюнул в снег. Мимо них прошествовал молодой послушник, держа метлу на плече, словно копье. Монах проводил взглядом печального уборщика и зашептал:
— Ничего мне узнать не удалось. Монахи молчат, лишь таращатся на меня, как на юродивого, едва про страховидлов начинаю расспрашивать. Некоторые вообще убегают, словно я мхец какой.
— Распугал народ, — покачал головой Зезва, — ты бы…
— Молчи, грешник! — брат Кондрат взмахнул руками. — Меч что твой?
— Ничего. Два дня уже, как не светился.
— Может, и вправду, какой страховидл к стенам подходил? — спросил Каспер. — Горы кругом.
— Хорошо, если так, сынки. А вот распил я вчера с монашками баклажку пива, так они мне рассказали кое-что, — брат Кондрат многозначительно засопел. — Говорят, водился в Кеманах гелкац или гызмаал, по- местному. Эры деревенские частенько его вой слышат. И вы слыхали, ага. Кажут, что еще при короле Роине, лютовал в этих горах оборотень. Кучу овец загрыз…
— Волк, курвова могила!
— Зезва, помолчи! — не выдержал Каспер. — Дай же договорить человеку.
— Как же, помолчит он, — покачал головой отец Кондрат. — Какой еще волк, сын мой?
— Серый такой.
— Дурень… А ростовщика да мытаря тоже волк загрыз? Да так, что головы рядом валялись!
— Хороша легенда, — сказал Каспер задумчиво.
— Чудо, как хороша, — мрачно кивнул монах. — Кстати, вернулся верховой только что — джуджи на подходе, скоро прибудут. А еще благочестивый отец Виссарий вот-вот пожалует. Сколько событий, спаси Дейла… Что ж, дети мои! Я тут подумал и решил: ночью с вами вахту простою. Во славу Ормаза.
