Артем Рыбаков - Переиграть войну! В «котле» времени
- Нет, на базу отвезем, а завтра определим, в какой бомбе какая, и тогда уж приступим. - В принципе, в начале войны еще не началась вся эта чехарда со взрывчаткой, характерная для более позднего периода, но рисковать понапрасну мне не хотелось.
- Понятно…
За час, вымотавшись до полного изумления, мы вытащили на берег все шесть бомб.
Кроме вооружения и бензина нашей добычей стали несколько приборов, вроде датчиков температуры масла двигателей и самолетных часов. Рацию снимать не стали, поскольку при взгляде на ее покореженную переднюю панель было сразу ясно, что лампы посадку не пережили.
Некоторые проблемы возникли при перетаскивании бомб к грузовику. Подъехать ближе чем на сто пятьдесят метров к самолету не получилось из-за довольно густо росших по опушке деревьев и рельефа, поэтому первую бомбу бойцы несли на слегах, продев одну палку в бугель, а вторую просунув сквозь перья стабилизатора. Ну и уломались же они! Пришлось нам немного напрячь серое вещество, после чего из пары выломанных стрингеров и листа дюраля были сделаны «санки», на которых и таскали остальные бомбы. Была идея даже буксировать эту волокушу за мотоциклом, но, после недолгих раздумий, решили не рисковать. Пока бойцы волокли последнюю бомбу, мы с Казачиной и Тотеном сидели на берегу, прикрывая отход. Внезапно Ваня стукнул себя по лбу:
- Тоха, я дурак. Там же лампочки должны быть!
- Ты чего? Какие такие лампочки? Перетрудился чтоль?
- Приборы чем-то подсвечиваться должны. А из лампочек маленьких, знаешь, какие электровоспламенители получатся?! Пару минут подождите, я пулей сбегаю!
Отказывать зараженному энтузиазмом Ивану я не стал, только выразительно посмотрел на часы:
- Даю пятнадцать минут. Я тут посторожу, - и, повернувшись к Тотену, сказал, - Алик, ты к машинам иди - подождете нас на опушке. Если что - рация у меня включена. Давай!
Проводив взглядом спину Алика, я прилег под куст, и, накинув на себя развернутый шарф-сетку, достал из кармана командирское удостоверение погибшего пилота и открыл его.
«Семенов Сергей Апполинарьевич, капитан, 121-сбап» - прочитал я еще раз.
«Спасибо тебе, капитан, что дотянул до этого болота, что самолет твой не взорвался и не разломился, раскидав бомбы по болотине. Мы за тебя отомстим, ты не сомневайся!» - думал я, разглядывая фотографию молодого, лет двадцати пяти, военлета, чей боевой путь закончился всего на второй неделе войны. Тут мое внимание привлекли странные звуки, доносившиеся откуда-то из-за моей спины. Я прислушался. Из кустов, что росли в низинке метрах в пятидесяти по левую руку от меня, доносилось какое-то бормотание… «…бу-бу-бу… бу-бу-бу… ар… бу-бу-бу … ой»
«Из рапорта ст. лейтенанта Савостьянова Н.И. штурмана 121 скоростного бомбардировочного полка.
27-го июня мы вылетели всем полком на задание с аэродрома Старый Быхов. Боевой задачей была бомбардировка мотомеханизированных соединений противника в районе Дзержинска.
Вылетом руководил командир 121-го сбап полковник Дояр Сергей Александрович. К цели следовали в эшелоне 2000 метров в колонне звеньев. На подходе к Минску наш полк был перехвачен большой группой немецких истребителей. Командир полка приказал прорываться к цели, не обращая внимания на атаки противника. В районе г. Заславля, наш самолет (бортNХХХ) был обстрелян немецким истребителем, причем в первом же заходе был убит бортстрелок старший сержант Воропаев Семен. При повторной атаке был ранен командир экипажа капитан Семенов, и противнику удалось поджечь правый двигатель нашего СБ. Капитан Семенов приказал мне прыгать с парашютом. Я приземлился в районе железнодорожной ветки Радошковичи-Заславль и был подобран красноармейцами 64-й стрелковой дивизии. Вместе с ними я и выходил из окружения. Я полагаю, что самолет упал несколькими километрами западнее г. Заславль. О дальнейшей судьбе капитана Семенова Сергея Апполинарьевича и старшего сержанта Воропаева Семена сведений я не имею.
24.07.1941»
……….
«Интересно, кто это к нам в гости пожаловал?» - подумал я, нажимая на тангенту.
- Ваня, Арт в канале. К нам гости, заныкайся там, - и тут же продолжил, - Тотен, Арт в канале. Отходите, как и договаривались.
В ответ - сдвоенные щелчки тангенты - ребята меня отлично поняли.
Я аккуратно взвел затвор ППД, вглядываясь в кусты. «О, вон ветка против ветра колыхнулась! А вон там мелькнуло что-то вроде винтовки. Ветки же не растут строго горизонтально, так?» - мой мозг беспристрастно фиксировал и анализировал информацию.
На немцев это не было похоже. «Что лучше, подождать и посмотреть или обойти незваных гостей с тыла? Благо я могу отползти за кусты и пройти под берегом немного в сторону…»
Решил подождать развития событий. Через пару минут из кустов показалась голова мужчины. Незнакомец внимательно осмотрел раскуроченный самолет, берег и заросли тростника. Повернулся и сказал, обращаясь к кому-то:
- Уехали, товарищ батальонный комиссар. Похоже, мародерствовали тут, гады.
«Окруженцы - это точно!» - подумал я, - «батальонный комиссар…это же что-то вроде майора по политчасти?»
В это время из кустов вышло шесть человек. «Да, с оружием у них негусто», - подумал я, - «на шестерых - три винтовки и наган. Вот только что нам-то делать? Лишние рты нам ни к чему, как и объяснения. Своих бы приблудных переварить!» Даже с расстояния в три десятка метров я видел, как окруженцы устало покачиваются и насколько замызгана и истрепана их форма.
Окруженцы тем временем нерешительно топтались на берегу, разглядывая раскуроченный нами самолет. Я же аккуратно нажал на тангенту и зашептал в рацию:
- Тотен, Арт в канале. Давай в нашу сторону на мотике - попробуем окруженцев спугнуть. И Зельца с собой захвати!
Два щелчка, и в отдалении затарахтел, приближаясь, мотоциклетный движок.
- Ваня, это Арт. Сиди и не высовывайся.
Когда звук мотора приблизился метров на сто, окруженцы занервничали - четверо бросились назад к кустам. Однако комиссар и тот боец, что выглядывал из зарослей, остались на месте и, даже, приготовили свое оружие.
«Ого, надоело, видать, прятаться. Или еще что?» - только и подумал я, глядя на эти приготовления. - «Испугать не получилось, попробуем договориться…»
- Тотен, стой. Дальше пешком подходите. Мотор пока не глуши. Ваня! Готовься поддержать меня со своего места.
- Что стрелять по ним будем? - в голосе Казачины сквозило нешуточное удивление.
- Конечно нет. Будем убеждать силой оружия.
- Здесь Тотен, - раздалось у меня в наушнике, - мы в тридцати метрах за тобой. Вижу твои ботинки.
Видимо, боец с винтовкой услышал переговоры, поскольку вскинул ствол к плечу и встал наизготовку, повернувшись в нашу сторону.
Ху-ху… Ну а мы - конем!
- Ваня, шумни там!
Со стороны самолета до меня донесся звук двойного удара металла о металл. Оба окруженца стремительно развернулись в сторону новой угрозы. Теперь мой черед!
Приложив ладони рупором ко рту, и направив звук немного в сторону, я крикнул:
- Эй, военные! Без шуточек! Оружие на землю.
Теперь они развернулись в сторону леса.
- Я же сказал - оружие на землю! - и я высунулся из кустов и направил на них ствол автомата.
Надо сказать, что последние пару дней в качестве головного убора я ношу советскую пилотку. Вы спросите меня, почему? Отвечу. По здравому размышлению, пилотка - более подходящий для контактов с местным населением головной убор, нежели бундесверовская кепка, и, тем более, тропическая панама. Поэтому почти всегда на выходы мы берем с собой пилотки. Красная звездочка сразу показывает нашу принадлежность и упрощает общение.
- Вы кто? - задал комиссар странный, на мой взгляд, вопрос, но наган, правда, опустил.
- Дед Пихто! - ответил я в рифму, - в настоящий момент, это - не важно. К самолету вам лучше не подходить, он - заминирован. Вы предупредите своих людей, что стрелять не надо. На вас сейчас, как минимум шесть стволов смотрят, - блефанул я, вставая в полный рост. Нас разделяло едва три десятка метров, причем я стоял несколько выше окруженцев.
- Вы кто? - спокойно повторил свой вопрос батальонный комиссар.
- Старший лейтенант госбезопасности Шацкий, - в очередной раз соврал я, - А вы кто?
- Я - батальонный комиссар Санин, прорываемся к фронту.
- Ну, если прорываетесь, то поможем чем сможем, - и, опустив автомат, я двинулся к ним.
- Предъявите документы, товарищ старший лейтенант! - завел, было, уже знакомую мне песню комиссар.
- Вы, товарищ комиссар, слишком много от меня требуете… Не забыли, мы в тылу врага?
Комиссар оказался мужиком умным и в дискуссию вступать не стал.
- Много вас прорывается? - спросил я, остановившись в паре метров от них с таким расчетом, чтобы не оказаться на директрисе у Тотена или Казачины.
- Двенадцать человек.
- А мы только шестерых видели…
- Остальные отдыхают, а мы, вот, за продуктами в деревню собрались… - устало ответил батальонный.
