Командор - Волков Алексей Алексеевич

– Бросьте, – прервал я его, пока эта мысль не угнездилась в головах остальных. – Почему вы думаете, что о случившемся кто-нибудь узнает? Как вы собираетесь сдаваться, когда в нас стреляют быстрее, чем мы успеваем открыть рот? Не знаю, чем было вызвано нападение, но теперь у нападающих один выход: ликвидировать все следы случившегося и всех невольных свидетелей, то есть нас с вами. Нет людей, нет и проблемы. Мало ли кораблей пропадает без вести?

– Вы думаете… – Лицо Грумова так налилось кровью, что я испугался – не хватит ли его сейчас удар?

– Не думаю, а убежден. Будь это заурядные террористы с заурядными требованиями, они бы захватили нас без единого выстрела.

– Вы правы, Сергей, – поддержал меня Рдецкий. – Сейчас мы – свидетели преступления, а от свидетелей принято избавляться. Единственное – они не знают и не могут знать точно, сколько же нас было на острове. Так что небольшой группкой можно спастись.

При этом Гриф выразительно посмотрел на двух других членов совета, и я понял, что он с радостью покинул бы нас на пару с преданным Жорой. Но Жора был ранен, а чтобы скрываться в одиночку на необитаемом острове, надо иметь очень много мужества. Даже для того, чтобы выспаться, необходим хотя бы один проверенный напарник.

И еще мне стало ясно, что с совещанием пора закругляться. Обстановку я им доложил, дельных советов не услышал, а сидеть и переливать из пустого в порожнее можно до бесконечности. Лучше заняться конкретными делами, пока кто-нибудь не занялся нами.

– Есть предложение. Все вопросы отложить на потом, а сейчас произвести небольшую разведку. С вами останутся все четыре телохранителя, а я пошарю неподалеку. Может, сумею узнать что-нибудь о нападающих, может, найду кого-нибудь из уцелевших или придумаю что-то насчет продовольствия. В любом случае разведка необходима, и чем раньше ее провести, тем лучше. Зря я, что ли, когда-то разведротой командовал?

Мне пытались возражать, но очень вяло. Необходимость разведки была очевидной для всех, и возражение вызывала лишь моя кандидатура. Я все-таки был здесь кем-то наподобие министра обороны, а разве министры сами ходят в разведку? Но я был и наиболее подготовленным для таких действий, это тоже понимали все. Поэтому, в конце концов, со мной согласились, только попросили не задерживаться слишком долго.

Перед выходом я еще раз осмотрел наш крохотный лагерь, проверил посты наблюдения, а потом решил навестить Жору.

Я никогда особенно не ладил с ним, но не мог не признать, что в бою он действовал умело и труса не праздновал. Он мог умереть – вполне возможно, уже умирал, – и мое прежнее отношение к нему не имело никакого значения.

Жора лежал бледный, измученный болью. Пуля вошла ему в грудь, но выйти ей не хватило силы, а среди нас не было хирурга, чтобы извлечь этот кусочек свинца. Рядом с раненым сидели Носова и любовницы Рдецкого. Я отослал их, чтобы поговорить без свидетелей.

– Ты был молодцом. – Я не стал спрашивать, как он себя чувствует. – Извини, что опоздал с помощью. Как раз патроны в револьвере кончились.

– Все равно спасибо, – тихо сказал Жора. – Ловко ты его шлепнул! Хоть отомстил. Как вокруг? Тихо?

– Пока – да. Но если полезут, то будет жарко. – Я не видел смысла что-либо скрывать. – Одними пистолетиками не отобьешься. Сейчас схожу в разведку, попробую разузнать, что и как. Может, у этих пиратов какое-нибудь современное оружие есть.

– Там, в сумке… – говорить Жоре было трудно. – Открой и возьми. Не думал, что понадобится…

При наших обстоятельствах было не до церемоний, и я потянул к себе Жорину сумку. Она оказалась довольно тяжелой. И немудрено: открыв ее, я под грудой тряпок обнаружил сокровище, по сравнению с которым все изумруды и бриллианты показались мне в тот момент мусором. Там лежал «калашников» с откидным прикладом и укороченным стволом, так называемая «сучка», а рядышком – два пустых магазина и самодельная коробка с сотней патронов.

– Ну и ну! – Я даже присвистнул при виде бесценного богатства.

Я не стал спрашивать Жору, зачем он прихватил в плавание автомат. Законы сейчас нарушают все кому не лень. Главное, что эта немудреная и безотказная вещица была необходима нам до крайности. Оставалось только жалеть, что Жора для своих неведомых целей не прихватил их с десяток.

Подошедший к нам Рдецкий выразительно посмотрел на Жору, но говорить ничего не стал. Да и что говорить? В лучшем случае, если прибудет запоздалая помощь, он легко может откреститься незнанием того, какой груз взял с собой телохранитель. В худшем – без оружия не обойтись.

– Спасибо, Жора. – Я прижимал к себе автомат, точно младенца, для благодарности у меня не хватало слов.

– Знакомая штучка? – поинтересовался Рдецкий, поглядывая на мои нежности.

– Даже слишком. – Первый прилив восторга прошел, и я, тщательно осмотрев автомат, стал набивать магазины.

Жора лежал с закрытыми глазами. Мы с Рдецким отошли в сторону, а наше место заняли девушки.

– Я давно присматриваюсь к вам, Сергей, и не могу не признать за вами целого ряда достоинств, – негромко произнес Рдецкий. – Что вас удерживает у этого пустобреха? Я ведь знаю, что политика вам до фонаря, а как человек ваш шеф – ничтожество.

– Личные качества Лудицкого не играют для меня никакой роли, – холодно ответил я. – Равно как и род его деятельности. Я делаю ту работу, за которую мне платят и которую умею делать. Все прочее для меня не имеет значения.

– Переходите ко мне, – предложил Рдецкий. – Не знаю, сколько вы получаете, но я стану платить вам вдвое больше.

– Заманчиво, – улыбнулся я. – Но давайте вернемся к этому вопросу, когда уляжется заварушка. Сейчас же вопрос о том, на кого я работаю – вернее, работал, – не имеет никакого смысла.

– Понимаю, – кивнул Гриф. – Но все-таки подумайте над моим предложением. Желаю удачи!

– Спасибо. – Думать о такой ерунде у меня сейчас не было ни времени, ни желания.

Времени вообще было очень мало, а дел много. Я не имел права рисковать самым ценным нашим имуществом и потому передал автомат на хранение Славке. Распихал по карманам патроны к револьверу и отправился в сторону нашей береговой стоянки налегке.

Меня интересовал целый ряд вопросов, но я и не пытался строить догадки. При малочисленности и абсурдности (иначе и не сказать) фактов, все эти размышления не имели особого смысла. Очень уж фантастическим выглядело все случившееся с нами, чтобы запросто это объяснить.

Я шел быстро и осторожно. Часто проводил поиск по сторонам, вслушивался, вглядывался, был готов в случае малейшей необходимости исчезнуть, стать незаметным. Впервые за последние годы я чувствовал себя полностью хорошо. Тут нет никакой бравады. Просто мое унылое прозябание закончилось. Снова наступила настоящая жизнь, когда остро ощущаешь каждое прожитое мгновение, и собственное будущее зависит только от тебя, а не от каких-то внешних обстоятельств и изменений политических курсов.

Вдобавок, на время разведки я стал свободен от ответственности за доверившихся мне людей. Когда-то я был профессиональным военным и вот неожиданно вернулся к своему настоящему делу. Я был полностью уверен в своих силах и готов помериться ими с любым противником, будь он хоть посланцем ада.

Признаюсь сразу. Мне было жалко попавших в переплет детей, отчасти – в гораздо меньшей степени – женщин, но к нашим мужикам никакой жалости у меня не было. Наверное, то была дремавшая до поры до времени мстительность к новым хозяевам жизни, не представлявшим абсолютно ничего в человеческом плане. Уж очень они привыкли пыжиться индюками и не считаться ни с кем и никогда. Вот пусть и испытают на собственных шкурах такое же отношение к себе.

Я не успел отойти и на километр, как мне сказочно повезло. Шорох в кустах сразу привлек мое обострившееся внимание, я извлек из кобуры револьвер и осторожно пополз на звук.

Я увидел здоровенного рогатого козла или какого-то его близкого родственника. Он спокойно и деловито пережевывал листву, порой меланхолично поглядывал по сторонам, но моего присутствия пока не замечал.