Фебус. Недоделанный король - Старицкий Дмитрий

И вот под сводами зазвенели первые латинские слова, призывающие добрых католиков к молитве.

Отец Жозеф и служка с серебряным колокольчиком. Колокольчик, судя по чистоте звука, из Мали́на привезен. Малиновый звон.

Впрочем, пора осенять себя крестным знамением, а потом можно немного расслабиться, хоть на время. Пока окружающие сосредоточены на собственном спасении и не сканируют меня.

Рядом что-то бормотал про себя в молитвенно сложенные ладони дон Саншо. Ему тоже от Бога что-то надо. Каждому из сидящих здесь что-то от Бога нужно. И в отличие от меня они действительно в него веруют. Как и в действенную силу молитвы.

Вздохнул я и припомнил застольный допрос святых отцов в доме викария.

Когда мы остались втроем, хитрые францисканцы поначалу стали меня прощупывать на предмет моего отношения к Богу. И вроде как обошел я и этот участок минного поля. А то хитрый он – настоятель, аки змий. Перед трапезой вместо краткой застольной молитвы стал читать «Символ веры» и внимательно смотреть на то, как я за ним повторяю четкие латинские формулировки. Но потом я включил «необразованного виконта», искренне верного матери нашей католической церкви и в делах веры полностью согласного с собственным духовником. Вроде проскочило. А там бог его знает, что они себе в отношении меня напридумывали.

– Ваше величество, – проскрипел отец Васко, усевшись, – каково ваше мнение о том, кто должен заведовать инквизицией под вашей короной: доминиканцы или францисканцы?

Вот так вот прямо с ходу в лоб, а я тут совсем не при делах. Где инквизиция – и где губернский музей? Я даже разницы между названными монахами не знаю, кроме того, что они носят рясы разного цвета. То ли дело в православии: там монахи все одинаковые.

– А разве Святая инквизиция – не прерогатива ордена доминиканцев? – удивился я.

Я этим вопросом в прошлой жизни как-то не заморачивался. Прочел пару книжек для общего развития, и все. Да и давно это было.

– Монахи нашего ордена, ваше величество, руководят инквизиционными трибуналами в Провансе, Венсене, Форкалькье, Арле, Эмбрене, Далмации, Богемии и в Папской области Италии, – проскрипел отец Васко, просвещая меня темного.

– И… – протянул я, словно не зная, что сказать, а на самом деле поощряя старика высказаться полностью.

– И… – усмехнулся настоятель, – честно говоря, ваше величество, мы опасаемся, что под короной Кастилии Томас Торквемада установит свои порядки и здесь. А он там очень круто взял, – добавил отец Жозеф. – И, похоже, не собирается на этом останавливаться и распространяет власть своего трибунала на Арагон, благо обе эти короны в унии.

– Я еще не рей, святой отец, чтобы ставить перед собой такие задачи. К тому же на это есть в Наварре мой дядя – кардинал. Это его прерогатива, как примаса нашей церкви.

– Не скажите, ваше величество, – проскрипел отец Васко, – это далеко не праздный вопрос – о том, кто именно станет главным инквизитором короны. Чьим ставленником он будет. А главное – интерес какой короны он будет охранять.

– Я смотрю, святой отец, у вас с доминиканцами разный подход к духовной инквизиции. Никогда об этом не задумывался, – снова включил я любознательного дурачка. – А в чем разница? Вы же делаете с ними одно и то же дело во благо матери нашей Римско-католической церкви.

– Это так, ваше величество, но у нас несколько разный подход к работе трибуналов инквизиции. Мы стремимся к выявлению истины, а не к поголовному устрашению населения. И действуем более мягкими методами, хотя с откровенными еретиками мы не менее жестки. Это вы должны были видеть у себя в Фуа, который двести лет назад был просто рассадником катаров, а теперь там повсеместно добрые католики, – просветил меня отец Васко. – К тому же у нас тут практически нет маранов и морисков, против которых направлено острие инквизиции Кастилии. Так, по крайней мере, говорится в папской булле об особом производстве их трибунала. Вот мы и хотим знать ваше мнение по этому поводу.

При этом отец Васко очень хитро на меня посмотрел.

Если я правильно его понял, то у меня появляется пространство для торга. Политика, везде политика… Поесть нормально не дадут. Да отдам я им место главного инквизитора, лишь бы только Торквемада в Наварру не сунулся – тут наши взгляды совпадают, но при этом что-то вкусное с них обязательно стрясу. Или я не я буду.

– Ваш орден найдет достаточно профессоров для создания полноценного университета в Беарне? – выдал я ответную лобовую атаку.

– Вы хотите иметь все четыре факультета, ваше величество?

– Естественно. Чем мы хуже других?

– С богословием и свободными искусствами у нас проблем не будет, ваше величество. Сложнее с хорошими легистами и медиками. Но, думаю, со временем и этот вопрос будет решен.

– Есть одно «но», святой отец. Я желаю, чтобы юристы изучали в моем университете кроме римского права еще и наши фуэрос. Мне нужны больше практики, чем теоретики. Люди, умеющие вплетать современные веяния в ткань юстиции, не нарушая при этом наших традиций. Особенно в хозяйственном праве, которое сейчас революционно изменяется по миру. Чтобы был некий резервуар, откуда я мог бы черпать кадры своей администрации на местах, судей и прокуроров.

– Если мы пойдем друг другу навстречу, то, думаю, препятствий в римской курии к созданию университета не будет. Тем более, как я слышал, вы уже открываете морскую школу в Сибуре. Кто ее духовно окормляет?

– Капеллан шато Дьюртубие отец Урбан. Он не уехал с бывшим бароном в Шампань. Одновременно он окормляет орден Горностая, в котором я – командор.

– Я знаю его, – вмешался в наш разговор отец Жозеф, – достойный пастырь. К тому же учен. Закончил Сорбонну.

– Это то, что нужно для суеверных моряков, – согласился с ним отец Васко. – Он из какого ордена?

– Он премонстрант, – улыбнулся я. – Но вы мне так и не объяснили толком разницу между вами и «псами господними».

– Франциск и Доминик были сверстниками, ваше величество. Их учения выросли одновременно из противостояния катарской ереси, – вступил в концерт сильный голос отца Жозефа. – Но если святой Доминик жаждал власти, то святой Франциск имел стремление к отказу от всякой власти, сражаясь с грехом и находя искупление внутри себя.

– Мне трудно поступать, как мой святой тезка, – посетовал я несколько напоказ. – Власть мне предписана с рождения, и это мой крест, возложенный на мои рамена Божьей милостью. К сожалению, эта ноша сопряжена с обязательными грехами, желаю я того или нет. Что вы хотите от меня услышать, святые отцы? Как думает юноша по прозвищу Фебус или что думает принц Франциск, готовясь надеть на свое чело корону Наварры?

Священники переглянулись между собой. Отец Васко даже головой дернул, словно у него шея затекла. А я продолжил:

– Что бы я ни думал, главного инквизитора нашей церкви назначит папа в Риме, как верховный глава Священного трибунала, – попытался я съехать с опасной темы. – Меня больше волнует образование народа и внятная христианская проповедь с амвона приходской церкви. Половина приходов в Басконии занята иностранцами, не понимающими свою паству из-за плохого знания народного языка. А сам народ не только не знает латыни – он вообще неграмотен.

Отец Васко с деланой укоризной посмотрел на отца Жозефа, покачал лысой головой, на которой забегали зайчики от свечей, и как добрый дедушка попенял ему:

– Отец Жозеф, что-то мы забыли о гостеприимстве и о том, что наш гость голоден. Откушаем же в сей праздничный день, что Бог нам послал.

Перекрестил яства и подал нам пример, разделывая вареную рыбу на крестьянском обливном глиняном блюде, попутно оделяя нас ее кусками.

– Очень вкусно, – заявил я, когда расправился со своей порцией, – но я бы при варке этой рыбы добавил в кастрюлю лаврового листа.

– У нас не Беарн, – ответил мне отец Жозеф, – лавр употреблять как-то не принято.

– Так можно же сам лист не есть, – пожал я плечами, чем вызвал тихое хихиканье обоих святых отцов.