Роберт Говард - Приключения Конана-варвара (сборник)
Схватка на борту «Аргуса» получилась короткой и кровавой. Низкорослые коренастые моряки не могли противостоять высоченным варварам и погибли все до единого. Но в одном месте события развивались весьма и весьма неожиданно. Конан, стоявший на высоком полуюте, оказался на одном уровне с палубой пиратского корабля. Когда его окованный железом нос врезался в борт «Аргуса», Конан сумел устоять на ногах, отбросив в сторону бесполезный уже лук. И высокого корсара, перемахнувшего через планшир, в полете встретил широкий меч киммерийца, разрубивший его поперек груди, так что торс свалился по одну сторону, а ноги – по другую. А потом, дав волю бешеной ярости и оставляя за собой гору трупов, Конан перепрыгнул через фальшборт и приземлился на палубе «Тигрицы».
В мгновение ока он оказался в самом центре урагана, где в воздух взлетали пики и дубинки. Но он окружил себя сверкающей завесой стали. Наконечники копий и дротиков гнулись, натыкаясь на его доспехи, или пронзали воздух, а его меч пел песню смерти. Его охватила боевая ярость берсерка, свойственная его народу: он крошил черепа, разваливал надвое тела, отрубал руки и ноги и вспарывал животы, завалив палубу страшным урожаем из дымящихся внутренностей, крови и мозгов.
Неуязвимый в своих доспехах, он прислонился спиной к мачте и, защищаясь, навалил груду изуродованных трупов у своих ног, так что вскоре враги отпрянули, задыхаясь от ярости и страха. И вдруг, когда они подняли свои дротики, готовясь метнуть их в него, а он подобрался, намереваясь прыгнуть к ним и унести с собой как можно больше пиратов, прозвучал пронзительный крик, и поднятые руки застыли в воздухе. Все они замерли подобно статуям – черные гиганты, изготовившиеся метнуть дротики, и мечник в кольчужной броне, с широкого клинка которого капала кровь.
Белит прыгнула, оказавшись впереди своих чернокожих воинов, и заставила их опустить дротики. Она повернулась к Конану; грудь ее вздымалась, глаза сверкали. Яростное изумление обожгло ему сердце. Она была стройна и сложена, как богиня: гибкая, возбуждающая чувственные желания. Из одежды на ней был лишь атласный пояс. При виде ее рук и полушарий роскошной груди цвета слоновой кости в чреслах киммерийца вспыхнул пожар даже в самый разгар битвы, и пульс его учащенно забился. Шелковистые черные волосы девушки вьющимися прядями ниспадали ей на плечи, закрывая изящную спину. Жгучий взгляд ее темных глаз впился в киммерийца.
Она была дикой и необузданной, как ветер жаркой пустыни, гибкой и опасной, как пантера. Она подошла к нему вплотную, презрев его широкий меч, с которого капала кровь ее воинов. Она коснулась его своим округлым бедром, и ее алые губы раздвинулись, когда она взглянула в его мрачные глаза, в которых таилась угроза.
– Кто ты такой? – требовательно спросила она. – Клянусь Иштар, я никогда не встречала таких, как ты, хотя исходила море вдоль и поперек от побережья Зингары до сущего пекла крайнего юга. Откуда ты взялся?
– Из Аргоса, – коротко ответил он, ожидая подвоха или предательства.
Пусть только ее тоненькая рука потянется к украшенному драгоценными камнями кинжалу на поясе, и он ударит ее открытой ладонью снизу вверх так, что она рухнет на палубу, лишившись чувств. Но в глубине души он не испытывал страха: слишком многих женщин, дочерей цивилизации или дикой природы, он сжимал в железных объятиях, чтобы не распознать искорки, вспыхивавшие в ее глазах.
– Ты не из этих мягкотелых хайборийцев! – воскликнула она. – Ты тверд и жесток, как лесной волк. Твои глаза никогда не туманил свет городских огней; эти мускулы никогда не размягчались и не ослабевали от жизни за мраморными стенами.
– Я Конан из Киммерии, – ответил он.
Для людей, выросших в экзотическом климате, север представлялся чем-то вроде таинственной и загадочной страны, где жили злобные голубоглазые гиганты, время от времени спускавшиеся с ледяных вершин с мечами и факелами в руках. В своих набегах на юг они никогда не доходили до Шема, так что эта дочь шемитов не видела особой разницы между асирами, ванами или киммерийцами. Врожденный женский инстинкт безошибочно подсказывал ей, что она нашла свою любовь, и его происхождение не имело для нее решительно никакого значения, разве что окутывало его волшебным флером дальних земель.
– А меня зовут Белит! – воскликнула она с таким видом, словно говорила: «Я – королева!»
– Смотри на меня, Конан! – Она широко раскинула руки в стороны. – Я – Белит, королева Черного побережья. О, тигр Севера, ты холоден, как снежные вершины, что вскормили тебя. Возьми меня и обожги своей жаркой страстью! Пойдем со мной на край земли и моря! Я – королева огня, стали и смерти! Будь же моим королем!
Он обвел взглядом окровавленные лица ее воинов, пытаясь разглядеть на них признаки гнева или ревности, но ничего не увидел. Ярость боя ушла из их глаз. Он понял, что для них Белит была больше чем женщиной – она была богиней, чья воля не подвергалась сомнению. Конан перевел взгляд на «Аргус», беспомощно покачивавшийся на кровавой пене прибоя. Суденышко накренилось на борт, его палубу захлестывали волны, и на плаву оно оставалось только потому, что его удерживали абордажные крючья, впившиеся в доски его обшивки. Он взглянул на пенную кромку прибоя, накатывающегося на берег, на зеленые просторы океана и на полную жизни фигурку женщины, стоявшей перед ним, и его душа варвара дрогнула. Он на мгновение представил себе, каково это будет – бороздить голубые просторы вместе с молодой белокожей тигрицей, любить ее, смеяться вместе с ней, грабить и странствовать, – и понял, что не сможет отказаться.
– Я пойду с тобой, – коротко ответил он, стряхивая алые капли со своего меча.
– Эй, Н’Йага! – Голос женщины зазвенел, как натянутая тетива. – Принеси травы и займись ранами своего господина! Остальные перегрузят добычу с торговца. Отчаливаем!
Конан сел на палубу и прислонился спиной к планширу, а старый шаман принялся обрабатывать порезы на его руках и ногах. Тем временем пираты быстро перенесли груз «Аргуса» на борт «Тигрицы» и разместили в небольших каютах под палубой. Тела членов экипажа и погибших пиратов выкинули за борт, в кишащие акулами воды, а раненые чернокожие воины расположились на шкафуте в ожидании перевязки и лечения. Затем пираты обрубили канаты абордажных крючьев, и «Аргус» медленно погрузился в окрашенные кровью глубины, а «Тигрица» двинулась на юг под ритмичный плеск весел.
Когда они заскользили по ровной, как стекло, синей поверхности моря, на полуют поднялась Белит. Глаза у нее горели, как у пантеры, вышедшей в темноте на охоту. Быстрыми движениями она принялась срывать с себя украшения, сандалии и атласный кушак, которые упали к ее ногам. Приподнявшись на цыпочках и раскинув руки в стороны, она обратилась к своим воинам, и ее обнаженное белое тело затрепетало, как струна:
– Волки синего моря, смотрите! Для вас будет танцевать Белит, предки которой были королями Аскалона!
И она стала танцевать, похожая на яростный вихрь пустыни, на взметающиеся языки неугасимого пламени, на олицетворение жизни и смерти. Ее белые ступни презрительно попирали забрызганную кровью палубу, и раненые мужчины, забыв о смерти, во все глаза смотрели на нее. А потом, когда в бархатных вечерних сумерках зажглись первые звезды, отчего ее тело превратилось в сгусток кружащегося белого пламени, она с отчаянным криком бросилась к ногам Конана, и киммерийца захлестнуло дикое желание обладать ею. Забыв обо всем на свете, он подхватил девушку на руки и прижал к вороненым пластинам своих доспехов.
2. Черный лотос
…В мертвой цитадели осыпающегося камня
Дьявольское сияние приковало к себе ее взгляд,
И безумие взяло ее за горло,
Как если бы между ними встала тень соперника.
«Тигрица» бродила по морским просторам, и черные деревни содрогались от ужаса. В ночи зловеще рокотали тамтамы, передавая весть о том, что дьяволица морей нашла спутника, железного мужчину, чей гнев не уступал ярости раненого льва. Те, кто выжил после нападения на стигийские корабли, проклинали Белит и белого воина с яростными синими глазами; стигийские принцы надолго запомнили этого человека, и их память взрастила дерево, которое еще долгие годы приносило горькие плоды.
Но беззаботная, как бродячий ветер, «Тигрица» курсировала вдоль южного побережья, пока не бросила якорь в устье угрюмой и величаво несущей свои воды реки, чьи заросшие джунглями берега укрывали ее стеной тайны.
– Эта река называется Зархеба, что означает «смерть», – сказала Белит. – Ее воды ядовиты. Видишь, какие они темные и мутные? В этой реке живут лишь ядовитые рептилии. Чернокожие старательно избегают ее. Однажды стигийская галера, спасающаяся от меня бегством, поднялась по ней вверх по течению и исчезла. Я встала на якорь вот на этом самом месте, и через несколько дней галера приплыла обратно. Палубы ее были забрызганы кровью и пусты. На борту обнаружился всего один живой человек, но и он сошел с ума и умер в бреду. Груз сохранился в целости, а весь экипаж исчез без следа. Любимый мой, я думаю, что выше по реке расположен город. Я слыхала истории о его гигантских башнях и стенах, которые видели издалека моряки, рискнувшие пройти немного дальше. Мы ничего не боимся. Конан, давай поднимемся по реке и разграбим этот город!
