Роберт Говард - Приключения Конана-варвара (сборник)
– Казак! – изумленно пробормотал Шах Амурат и попятился. – А я и не знал, что кто-то из вас, собак, уцелел! Я думал, что вы все сдохли и полегли в степи, у берегов реки Илбарс.
– Все, кроме меня, будь ты проклят! – рявкнул пришелец. – О, как я мечтал о том, что мы с тобой встретимся, когда полз на брюхе по колючим кустам или прятался у подножия скал, когда муравьи грызли мою плоть, когда сидел в болоте по ноздри в воде… Я мечтал об этом, но и надеяться не мог, что мои мечты сбудутся. О, боги бездны, я долго ждал этого момента!
Наблюдать за кровожадной радостью незнакомца было невыносимо. Он клацал зубами, на губах у него выступила пена.
– Назад! – выкрикнул Шах Амурат, глядя на него сузившимися глазами.
– Ха! – Возглас получился похожим на лай лесного волка. – Шах Амурат, повелитель Акифа! Будь ты проклят, как я рад, что вижу тебя – тебя, кто скормил моих товарищей стервятникам, кто разрывал их на части, привязывая к диким лошадям, выкалывал им глаза, отрубал руки и ноги, – собака, грязная и вонючая собака! – Голос незнакомца поднялся до пронзительного крика, потом сорвался, и он бросился в атаку.
Несмотря на его страшный вид, Оливия ожидала, что он падет, стоит только мужчинам скрестить клинки. Дикарь или безумец, что он, почти голый, мог противопоставить закованному в броню властелину Акифа?
Несколько мгновений клинки вспыхивали пламенем, едва касаясь друг друга и тут же отпрыгивая в стороны, а потом широкий меч свистнул в воздухе, уклоняясь от сабли, и, описав сверкающую дугу, опустился на плечо Шаха Амурата. Оливия закричала, ужасаясь силе, с которой был нанесен удар. Щелканье лопающихся колец кольчуги не заглушило звонкого треска, с которым сломалась лопатка. Гирканец отступил на шаг, лицо его вдруг сделалось пепельно-серым, а из сочленений хауберка показалась кровь; сабля выскользнула из помертвевших пальцев.
– Пощады! – выдохнул он.
– Пощады? – Голос незнакомца звенел на грани безумия. – Пощадить тебя, как ты щадил нас?
Оливия закрыла глаза. Схватка превращалась в бойню, кровавую и безумную, разжигаемую истерией ярости и ненависти, становясь кульминацией и высшей точкой перенесенных страданий, жестокого массового убийства, пыток и подгоняемого страхом и питаемого жаждой крови бегства. Хотя Оливия понимала, что Шах Амурат не заслуживает ни жалости, ни прощения, она все равно крепко зажмурилась и прижала ладошки к ушам, чтобы не видеть меча, который взлетел и опустился, как топор мясника, и не слышать хриплых булькающих звуков, которые, впрочем, быстро прекратились.
Она открыла глаза как раз вовремя, чтобы увидеть, как чужак повернулся, чтобы уйти от изуродованного тела, которое теперь весьма отдаленно напоминало человека. Грудь мужчины вздымалась от усталости и бешенства, лоб его покрывали крупные капли пота, правая рука была забрызгана кровью.
Он ни разу не заговорил с ней, даже не взглянул в ее сторону. Девушка увидела, как незнакомец направился к камышам, растущим у края воды, наклонился и потянул за что-то. Из укромного места, раздвигая стебли, высунулся нос спрятанной лодки. Оливия сообразила, что он собирается сделать, и стряхнула с себя оцепенение.
– Подождите! – взмолилась она, с трудом поднимаясь на ноги и неуверенной походкой направляясь к нему. – Не оставляйте меня! Возьмите меня с собой!
Мужчина выпрямился и повернулся к ней. В его внешности произошли разительные перемены. В покрасневших глазах светился живой ум. Казалось, что пролитая кровь потушила пожар его безумия.
– Кто ты такая? – требовательно осведомился он.
– Меня зовут Оливия. Я была его пленницей. Я убежала. Он преследовал меня. Вот почему он оказался здесь. Умоляю вас, не оставляйте меня одну! Его воины отстали совсем ненамного. Они найдут его тело – а потом и меня рядом с ним, и – ох! – Девушка застонала, в ужасе заламывая свои белые руки.
Он в недоумении смотрел на нее.
– Ты полагаешь, что со мной тебе будет лучше? – пожелал узнать чужак. – Я – варвар, и по твоему лицу я вижу, что ты боишься меня.
– Да, я боюсь вас, – призналась она, слишком растерянная и испуганная для того, чтобы отрицать очевидное. – Я смотрю на вас, и у меня мурашки бегут по коже. Но гирканцев я боюсь больше. Позвольте мне отправиться с вами! Они подвергнут меня пыткам, если найдут рядом с телом своего мертвого владыки.
– Что ж, залезай.
Мужчина отступил в сторону, и Оливия быстро шагнула в лодку, постаравшись не задеть его. Усевшись на носу, она смотрела, как он влез на борт, оттолкнулся веслом от берега и, действуя им, как шестом, стал выводить ее из зарослей камыша на чистую воду. Затем он вставил в уключины уже оба весла и погнал лодку ровными и сильными гребками. Под кожей на его спине и руках перекатывались тугие канаты мускулов.
Некоторое время они молчали. Девушка съежилась на носу, а мужчина склонился над веслами. Она смотрела на него с боязливым восхищением. Судя по его внешности, он не был гирканцем и не принадлежал к представителям хайборийской расы. В нем присутствовала какая-то волчья, дикая свирепость и жесткость. Да и в чертах его лица, даже если сделать скидку на недавнюю схватку и то, что он долго прятался в камышах, читалась та же необузданная сила, но она не была ни злой, ни вырождающейся.
– Кто вы? – спросила она. – Шах Амурат называл вас казаком. Вы принадлежите к их шайке?
– Меня зовут Конан, родом я из Киммерии, – проворчал он. – Да, я был у казаков, как зовут нас гирканские собаки.
Она смутно помнила, что земля, о которой он говорит, лежит где-то далеко к северо-западу, за самыми дальними границами королевств ее расы.
– Я – дочь короля Офира, – сказала Оливия. – Мой отец продал меня вождю шемитов, потому что я отказалась выходить замуж за принца Котха.
Киммериец не смог сдержать удивления.
Губы девушки искривились в горькой усмешке.
– Да-да, цивилизованные люди тоже иногда продают своих детей дикарям. Они называют ваш народ варварами, Конан из Киммерии.
– Мы не продаем своих детей, – язвительно парировал он.
– Что ж, а меня продали. Но тот вождь из пустыни не стал дурно обращаться со мной. Он желал заручиться доброй волей Шаха Амурата, и я стала одним из даров, которые он привез с собой в пурпурные сады Акифа. А потом… – Она содрогнулась и закрыла лицо руками.
– Мне полагалось бы уже давно ничего не стыдиться, – спустя некоторое время заговорила она вновь. – Но каждое воспоминание по-прежнему жжет меня как огнем. Я жила во дворце Шаха Амурата, пока несколько недель назад он не отправился на войну с шайкой захватчиков, грабившей и разорявшей пограничные земли Турана. Вчера он вернулся с победой, и в его честь был устроен большой праздник. Во время всеобщего веселья, когда гости напились допьяна, мне представилась возможность улизнуть из города на украденной лошади. Я надеялась сбежать от него, но он погнался за мной и около полудня настиг. Его вассалов я перехитрила, а его самого не смогла. А потом появились вы.
– Я укрылся в камышах, – проворчал варвар. – Я был одним из бездомных бродяг, членов Свободного Братства, которые жгли и грабили пограничные поселения. Нас было тысяч пять, и там собрались представители самых разных рас и племен. Мы служили наемниками у мятежного принца Котха, по крайней мере, большинство из нас, но когда он заключил мир со своим проклятым сюзереном, мы остались без работы; вот почему нам не оставалось ничего другого, кроме как грабить окраинные доминионы Котха, Заморы и Турана. Неделю назад Шах Амурат окружил нас и прижал к берегу Илбарса, имея в своем распоряжении пятнадцать тысяч воинов. Митра! Небеса почернели от стервятников. Когда после целого дня битвы они смяли наши ряды, кое-кто из наших попробовал прорваться на север, а другие – на запад. Сомневаюсь, чтобы кому-нибудь повезло. Степь наводнили всадники, преследующие беглецов. Я же пошел на восток и добрался до топей на здешней границе с Вилайетом. С тех пор я так и сидел в болоте. Только позавчера всадники прекратили прочесывать камыши в поисках таких же беглецов, как я. Я зарывался в тину, как змея, ловил мускусных крыс и ел их сырыми, потому что не мог развести огонь, чтобы поджарить мясо. Сегодня утром я нашел вот эту лодку, спрятанную в камышах. В море я собирался выйти не раньше вечера, но теперь, после того как я убил Шаха Амурата, его собаки в доспехах возьмут мой след и не оставят меня в покое.
– И что дальше?
– За нами будет погоня, в этом можно не сомневаться. Даже если они не заметят следов, оставленных лодкой, которые я постарался скрыть как можно лучше, то все равно догадаются, что мы вышли в море, после того как не найдут нас на болотах. Но пока что мы оторвались от них, и я буду грести до тех пор, пока мы не окажемся в безопасном месте.
– И где же мы его найдем? – без всякой надежды спросила она. – Вилайет – это же пруд Гиркании.
– Не все придерживаются такого мнения, – мрачно улыбнулся Конан, – особенно рабы, сбежавшие с галер и ставшие пиратами.
