Голос ночи - Кунц Дин Рей

— Какое это имеет отношение?

— Эти истории набиты убийствами. Смерти. Мучения. Да они все только об этом. Людей бьют, пожирают, разрывают на части, разрубают топором. И тебе нравится это!

Колин вздрогнул при упоминании топора. Рой придвинулся к нему ближе. Его дыхание имело вкус фруктовой жевательной резинки.

— За это я и люблю тебя, Колин. Мы оба похожи. Мы — одинаковые. Потому я и хотел, чтобы ты получил работу менеджера команды. Мы сможем быть вместе весь футбольный сезон. Мы сильнее, чем другие. Мы оба сдали экзамены на самый высший балл в школе, даже не прикладывая к этому больших усилий. Мы оба сдали тесты, и каждому из нас не раз говорили, что он гений, или что-то вроде этого. Мы понимаем вещи глубже, чем наши ровесники, а иногда и глубже, чем взрослые. Мы — особенные, Колин. Мы очень особенные.

Рой положил руку Колину на плечо и посмотрел ему в глаза. Казалось, что он смотрит не на него, а сквозь него, проникая в самую глубину. Колин не смог отвести взгляд.

— Нас обоих интересуют эти вещи — боль и смерть. Они интригуют и тебя, и меня. Большинство людей считает, что смерть — это конец жизни, но мы знаем, что это не так. Ведь это не так, Колин? Смерть — не конец, это — центр, центр всей жизни. Все крутится вокруг нее. Смерть — это самый важный момент в жизни, самый захватывающий, таинственный, самый возбуждающий.

Колин нервно откашлялся:

— Что-то я не очень понимаю, о чем ты.

— Если ты не боишься смерти, — продолжал Рой, — то не боишься ничего. Когда научишься побеждать большой страх, ты победишь и все свои маленькие страхи. Разве я не прав?

— Да... да, наверное.

Рой говорил громким шепотом, говорил напористо, горячо:

— Если я не боюсь смерти, то никто не может заставить меня страдать. Никто. Ни мой старик, ни моя старушка. Никто. И никогда в моей жизни.

Колин не знал, что ответить.

— А ты боишься смерти? — спросил Рой.

— Да.

— Ты должен научиться не бояться ее.

Колин кивнул. Во рту у него пересохло, а сердце начало учащенно биться. Он чувствовал, как к горлу подкатывает легкая тошнота.

— А знаешь ли ты, что надо сделать первое, чтобы преодолеть чувство страха перед смертью?

— Нет.

— Узнать ее поближе.

— Поближе? Как?

— Убив кого-нибудь.

— Я не смогу этого сделать.

— Сможешь. Конечно, сможешь.

— Я, знаешь, мирный человек.

— В глубине души — все убийцы.

— Но только не я.

— Дерьмо.

— Сам такой.

— Я знаю себя. И я знаю тебя.

— Ты знаешь меня лучше, чем я знаю себя?

— Конечно, — Рой ухмыльнулся.

Они уставились друг на друга.

В гараже было тихо, как в гробнице фараона. Наконец Колин сказал:

— Ты имеешь в виду... например, мы убили бы кошку?

— Для начала.

— Для начала? А потом?

Рой сжал плечо Колина:

— А потом кого-нибудь побольше.

Внезапно Колин очнулся и расслабился:

— Ты опять меня накалываешь.

— Опять?

— Я знаю, чего ты добиваешься.

— Чего?

— Ты испытываешь меня.

— Я?!

— Да. Ты хочешь посмотреть, поведу ли я себя как дурак.

— Ты не прав.

— Если бы я согласился убить кошку, чтобы доказать что-нибудь, ты бы первый посмеялся надо мной.

— Ну давай. Попробуй.

— Не буду. Я догадался о твоей игре.

Рой снял руку с его плеча:

— Это не игра.

— Ты не должен больше испытывать меня. Ты можешь доверять мне.

— В некоторой степени, — произнес Рой.

— Ты можешь доверять мне полностью, — с серьезным видом сказал Колин. — Черт, ты же мой лучший друг. Я не разочарую тебя. Я буду работать менеджером команды. И ты не пожалеешь, что порекомендовал меня тренеру. Ты можешь положиться на меня в этом. Ты можешь положиться на меня во всем. Рой, а в чем заключается твой большой секрет?

— Еще не время, — ответил Рой.

— А когда?

— Когда ты созреешь.

— А когда это будет?

— Я скажу тебе, когда это будет.

— Черт!

Глава 5

Мать Колина пришла с работы в половине шестого.

Он ждал ее в прохладной гостиной. Мебель в ней была всех оттенков коричневого, а обои на стенах джутового цвета. Деревянные створки закрывали окна. Свет был рассеянный, мягкий и приятный для глаз. Это была комната для отдыха. Он лежал на диване с последним выпуском его любимой книжки комиксов «Удивительное чудовище».

Она улыбнулась, потрепала Колина по голове и спросила:

— Ну как прошел день?

— Все о'кей, — ответил Колин, уверенный, что она вряд ли заинтересуется подробностями и просто мягко прервет его в самом интересном моменте его рассказа. — А как ты?

— Я выдохлась. Будь хорошим мальчиком и сделай мне коктейль из водки с мартини. Ты знаешь, как я люблю.

— Хорошо.

— И два лимона.

— Я не забуду.

— Не забудь.

Колин поднялся и прошел в столовую, чтобы достать все необходимое из заставленного бутылками бара. Он не выносил крепких напитков, но быстро и профессионально приготовил коктейль, как делал это сотни раз ранее.

Когда он вернулся в гостиную, она сидела в большом темно-коричневом кресле, поджав под себя ноги и запрокинув назад голову. Глаза ее были закрыты. Она не слышала, как Колин вошел, и он остановился в дверях и изучающе посмотрел на нее.

Ее звали Луиза, но все по-прежнему обращались к ней, как в детстве — Уизи. Это имя очень подходило к ней, так как выглядела она как школьница. На ней были джинсы и голубая рубашка с короткими рукавами. Длинные темные блестящие волосы обрамляли лицо, которое вдруг показалось Колину очень привлекательным, даже красивым, хотя некоторые могли и сказать, что рот немного великоват. Он смотрел на нее и думал, что тридцать три — это не так уж и много, как ему казалось ранее.

Впервые в жизни Колин оценивающе рассмотрел ее тело: полная грудь, тонкая талия, круглые бедра, длинные ноги. Рой был прав — у нее потрясающая фигура.

«Почему я не замечал этого раньше?»

И он ответил себе: "Потому что она моя мать, черт возьми!"

Краска бросилась ему в лицо. Ему казалось, что он делает что-то постыдное, но он не мог оторвать взгляда от ее плотно облегающей рубашки.

Он прокашлялся и подошел к ней.

Она открыла глаза, подняла голову, взяла стакан и отхлебнула мартини.

— М-м-м-м. Отлично. Ты — добрая душа.

Он сел на диван.

Помолчав немного, она произнесла:

— Когда я начала это дело вместе с Паулой, я и предположить не могла, что владелец должен работать намного больше, чем служащие.

— Много народу было в галерее сегодня? — спросил Колин.

— Народу и внутри, и снаружи было больше, чем на автобусной остановке. В это время года обычно приходит много молодых людей, туристов, которые на самом деле не собираются ничего покупать. Они считают, что раз они отдыхают в Санта-Леоне, то обязаны украсть несколько свободных часов у каждого владельца магазина.

— А картин много продала сегодня?

— На удивление, несколько штук мы продали. И сегодня больше, чем в другие дни.

— Здорово!

— Конечно, это только один день. А если учесть, сколько мы с Паулой выложили за эту галерею, нужно много еще таких дней, чтобы мы смогли держаться на плаву.

Колин не знал, что еще сказать.

Она снова отхлебнула мартини. Когда она глотала, в горле у нее что-то булькало. Она выглядела так изящно и грациозно.

— Шкипер, ты сможешь приготовить себе ужин сегодня вечером? — сказала она.

— А ты не будешь ужинать дома?

— В магазине еще много работы. Я не могу оставить Паулу одну. Я пришла домой, только чтобы освежиться. Хоть мне этого и не хотелось бы, через двадцать минут я должна вернуться на работу.

— Ты ужинала дома только один раз на прошлой неделе, — заметил Колин.

— Это так, шкипер. Мне жаль. Но я очень стараюсь заработать нам на будущее, и для меня, и для тебя. Понимаешь, что я хочу сказать?