Голос ночи - Кунц Дин Рей

Следуя за Роем по улице, Колин думал, была ли работа менеджера команды тем делом, ради которого Рой испытывал его? Был ли это тот самый секрет, на который намекал Рой еще па прошлой неделе? Колин поразмышлял еще немного, но когда мальчики подъехали к дому Борденов, он решил, что был еще какой-то секрет, который Рой держал в тайне, что-то очень важное, чего Колин пока еще не был достоин.

Глава 4

Они вошли в дом Борденов через кухню.

— Мам? — крикнул Рой. — Пап?

— Ты же сказал, что их нет дома.

— Я проверяю. Лучше знать наверняка. Если они застукают нас...

— Застукают нас? Почему?

— Мне не разрешают трогать поезда.

— Рой, я не хочу проблем с твоими предками.

— Не дрейфь. Подожди. — Рой прошел в гостиную. — Есть кто-нибудь?

Колин бывал в этом доме дважды и каждый раз поражался его идеальной чистоте. Кухня сверкала. Пол был свежевычищен и натерт. Все поверхности блестели, как зеркальные. Ни одной грязной тарелки, ни одной случайной крошки на столе, ни малейшего пятнышка в раковине. Ни одного предмета кухонной утвари не было на виду — все стаканы, кастрюли, ложки спрятаны в шкафу или в ящиках буфета. Похоже, миссис Борден не увлекалась и милыми пустячками, поскольку стены не украшали ни декоративные блюда, ни вышивки, ни календарики, отсутствовала даже полочка для специй. Ни в чем не было намека на беспорядок, но также и ощущения, что это реальное место, где реальные люди готовили себе пищу. Дом выглядел так, как будто миссис Борден все свое свободное время занималась только тем, что его «вылизывала»: выскребала и вычищала, выскабливала, вымывала, прополаскивала, полировала, наводила глянец — и уделяла этому гораздо больше внимания, чем столяр-краснодеревщик, обрабатывающий кусок дерева, начав с грубой наждачной бумаги и завершая работу самой тонкой.

Мать Колина никогда не оставляла кухню грязной. Более того, она пользовалась услугами домработницы, которая приходила два раза в неделю и помогала ей в наведении чистоты. Но их дом никогда не выглядел так, как этот.

Как говорил Рой, его мать и слышать не хотела о домработнице. Ни у кого в мире стандарт чистоты не был таким же высоким, как у нее. Ее не устраивал чистый дом — дом должен был быть стерильным.

Рой вернулся на кухню:

— Никого. Пойдем немного поиграем с поездами.

— А где они?

— В гараже.

— Чьи это поезда?

— Моего старика.

— И тебе не разрешают прикасаться к ним?

— Пошел он. Он не узнает.

— Рой, я не хочу проблем с твоими предками.

— Бога ради, Колин, как они узнают?

— Это и есть твой секрет?

Рой уже двинулся в сторону гаража, но обернулся:

— Какой секрет?

— У тебя есть секрет. Тебя от него распирает.

— Как это ты догадался?

— Я вижу... то, как ты ведешь себя. Ты испытывал меня, чтобы убедиться, можно ли мне доверить свой секрет.

Рой покачал головой:

— Какой ты проницательный.

Колин, смутившись, пожал плечами.

— Да, да. Ты прямо читаешь мои мысли.

— Так ты действительно испытывал меня?

— Ага.

— И вся эта бессмысленная чепуха про кошку...

— ...Была правдой.

— О да!

— Лучше поверь.

— Ты опять испытываешь меня.

— Может быть.

— Так секрет существует?

— И какой!

— Поезда?

— Не-е. Это только крохотная его часть.

— А остальная?

Рой ухмыльнулся.

Что-то неуловимо странное в его усмешке, в блеске голубых глаз вызвало у Колина желание попятиться. Но он не сделал ни шагу.

— Я расскажу тебе о нем, — сказал Рой, — но только когда буду готов.

— А когда это будет?

— Скоро.

— Ты можешь доверять мне.

— Только когда я буду готов. А сейчас пошли. Тебе понравятся поезда.

Колин пошел за ним через кухню и белую дверь. Вниз спускались две небольшие ступеньки, затем гараж — а в нем модель железной дороги.

— Ух ты!

— Ну как? Кайф!

— А где твой отец ставит машину?

— Обычно на проезжей части, здесь для нее нет места.

— Да-а. А когда он собрал всю эту чепуховину?

— Он начал собирать, когда был еще ребенком. И каждый год добавлял новые модели. Сейчас его коллекция стоит более пятнадцати тысяч долларов.

— Пятнадцать тысяч! Интересно, кто заплатит такие деньги за кучку крошечных паровозиков?

— Люди, которые будут жить в лучшие времена.

Колин моргнул:

— Что?

— Так говорит мой старик. Он говорит, что люди, которым нравятся модели железных дорог, должны жить в лучшем, более правильном мире, чем наш.

— И что он хочет этим сказать?

— Черт возьми, если бы я знал. Но он так говорит. Он часами может рассуждать о том, насколько мир был совершеннее, когда в нем были поезда, а не самолеты. Он может надоесть до смерти.

Модель железной дороги была установлена на высокой платформе, которая занимала площадь практически всего гаража, рассчитанного на три машины. С трех сторон было достаточно пространства для прохода, а с четвертой, где находилась панель управления, стояли два табурета, небольшая скамеечка и шкафчик для инструментов.

Блестяще задуманный и тончайше выполненный миниатюрный мир располагался на платформе. Здесь были горы и долины, ручейки и реки, озера и луга, усеянные крошечными полевыми цветами, леса, где дикий олень выглядывал из тени деревьев, деревни, фермы, сторожевые посты, словно сошедшие с почтовых открыток. Здесь были и настоящие люди, занятые своей обычной работой, миниатюрные модели машин, грузовиков, автобусов, мотоциклов, велосипедов, чистенькие домики с частоколом, четыре изысканно выполненные железнодорожные станции — одна в викторианском стиле, одна — в швейцарском, одна — в итальянском и последняя — в испанском, — а также магазины, церкви, школы. Узкоколейные железнодорожные пути разбегались по всему этому пейзажу: вдоль рек, через города, сквозь долины, вокруг гор, по эстакадам и постам, к станциям и от станций, вниз и вверх, вперед и назад, образуя петли и прямые, резкие повороты, дуги и спуски.

Колин медленно обошел все панораму, изучая ее с благоговением. Иллюзия не исчезла и при детальном рассмотрении. Даже с расстояния в один дюйм сосновые леса казались настоящими, каждое дерево было выделано с необыкновенной тщательностью. Дома были завершены до последней детали: настоящие окна, телеантенны, укрепленные тонкими тросами, не забыты даже сточные трубы. Пешеходные дорожки уложены крохотными камешками. И машины были не просто игрушками. Это были безукоризненно сделанные точные копии реально существующих автомобилей. В тех, которые не были припаркованы на улицах и вдоль проезжей части, находились водители, а в некоторых и пассажиры, и даже кошки или собаки на заднем сиденье.

— Что из всего этого отец сделал своими руками? — спросил Колин.

— Все, кроме поездов и нескольких моделей машин.

— Фантастика!

— Чтобы сделать один такой домик, нужно не меньше недели, а то и больше, если в нем есть что-то особенное. Он тратил месяцы, чтобы соорудить станции.

— А когда он закончил это?

— Он еще не закончил. Он не закончит это до своей смерти.

— Но нельзя уже сделать больше. Больше нет места.

— Больше — нет, а лучше — да, — сказал Рой, и в его голосе прозвучал металл, а зубы были плотно сжаты, хотя он и продолжал улыбаться. — Старик продолжает совершенствовать свой проект. Все, чем он занимается, когда возвращается домой, — это починкой этой чертовой штуковины. Я не уверен, что у него остается время, чтобы трахнуть хоть изредка старушку.

Подобные слова смутили Колина, и он ничего не ответил. Он чувствовал себя менее искушенным, чем Рой, и старался изменить себя, но никак не мог научиться чувствовать себя комфортно при употреблении крепких выражений и разговорах на сексуальные темы. Кровь бросалась в лицо, внезапно немел язык и пересыхало горло — и он ничего не мог с собой поделать. Колин чувствовал себя ребенком и глупцом.