Бекка Фитцпатрик - Забвение
– Откуда вы узнали, что она упала с лестницы? – набросилась я на него. – Вы видели, как она падала?
– Мы должны были обедать вместе. Она не открывала дверь, я вошел в дом. И нашел ее около лестницы.
Если он и заметил недоверие в моем голосе, то виду не подал. И он выглядел по-настоящему мрачным, теребя свой галстук и без конца вытирая пот со лба.
– Если с ней что-нибудь случится… – пробормотал он себе под нос, но не стал заканчивать свою мысль. – Может быть, уже поедем?
«Садись в машину», – скомандовал голос у меня в голове. И я моментально забыла обо всех своих подозрениях. Я вообще сейчас могла думать только об одном: я должна сейчас ехать с Хэнком.
Голос его звучал странно, но я не в состоянии была анализировать, что именно странного в нем было. Моего сознания, казалось, уже и не было, собственно, оно исчезло, освободив место для единственного повторяющегося приказа: садись в машину!
Я взглянула на Хэнка, он стоял с невинным видом и моргал. Я все время пытаюсь в чем-то его обвинять… но зачем? Он ведь помогает… он так заботится о моей маме…
И я послушно уселась в его машину.
Не знаю, сколько мы ехали молча. В голове у меня была совершенная каша.
Наконец Хэнк заговорил:
– Я хочу, чтобы ты знала: она в надежных руках. Самых лучших руках. Я попросил, чтобы ее наблюдал доктор Хьюлетт. Мы с ним делили комнату в кампусе университета Мэна, пока он не переехал к Джону Хопкинсу.
Доктор Хьюлетт…
Пару секунд я мысленно крутила в памяти это имя… А потом вспомнила: именно он наблюдал меня, когда я вернулась домой. То есть когда Хэнк решил, что меня можно вернуть домой. А теперь получается, что Хэнк и доктор Хьюлетт – друзья? Оцепенение, в котором я находилось, тут же уступило место страху. Я немедленно почувствовала острое недоверие к доктору Хьюлетту.
Пока я лихорадочно пыталась сообразить, что может означать связь между этими двумя людьми, у нас на хвосте появилась машина. И очень быстро – я даже не успела ничего заподозрить – на скорости врезалась в «ленд крузер».
Машина Хэнка вильнула в сторону, задев дорожное ограждение, раздался отвратительный металлический скрежет и полетели искры. Я только успела испуганно вскрикнуть, как последовал следующий удар. Хэнку удалось выровнять машину, но задняя часть виляла, словно рыбий хвост.
– Они пытаются спихнуть нас с дороги! – закричал Хэнк. – Пристегнись!
– Кто они?! – вопила я, трясущимися руками проверяя и так пристегнутый ремень.
Хэнк крутанул руль, чтобы избежать очередного удара, и я увидела, как дорога перед нами круто уходит влево. Хэнк до отказа вдавил педаль газа в пол, пытаясь оторваться от преследующего нас автомобиля, коричневого «эль камино». Свернув в переулок, он увеличил скорость. В боковое окно автомобиля было видно, что внутри находятся трое, судя во всему все мужчины. «Эль камино «обогнал нас и помчался вперед.
Почему-то в голове у меня всплыли лица Гейба, Доминика и Джеремайи. Конечно, это была только моя догадка, потому что лиц видно не было, но мне хватило и предположения, чтобы заорать:
– Нет! Остановитесь! Это ловушка! Разворачивайтесь!
– Они изуродовали мою машину! – проревел Хэнк, пускаясь в погоню.
«Эль камино «визжал покрышками, скользя по сплошной белой полосе. Хэнк мчался за ним в опасной близости к ограждению. С одной стороны дороги было глубокое ущелье, и Хэнк лихо мчался сейчас по самому краю. У меня скрутило живот, и я вцепилась в свое сиденье.
Задние фары «эль камино «загорелись красным.
– Осторожно! – закричала я.
Одной рукой я уперлась в окно, а второй схватила Хэнка за плечо, пытаясь помешать неизбежному.
Хэнк резко крутанул руль, так что «ленд крузер «встал на два колеса. Меня швырнуло на приборную панель, ремень безопасности сильно сдавил мне грудь, а головой я впечаталась в ветровое стекло. В глазах потемнело, и, казалось, со всех сторон на меня рушатся громкие звуки. Хруст, гром, скрежет металла – все это взрывалось прямо у меня в ушах.
Мне показалось, что я слышу крик Хэнка, что-то вроде «проклятые падшие ангелы!», а потом… потом я летела.
Вернее, не совсем летела. Скорее, кувыркалась. Снова и снова.
Приземления я не запомнила, а когда снова пришла в себя, лежала на спине. Не в машине, а где-то в другом месте. Грязь. Листья. Острые камни врезаются в кожу.
Холод, боль, тяжесть. Холод, боль, тяжесть. У меня в голове крутились только эти три слова. Я словно видела, как они плывут у меня перед глазами.
– Нора! – кричал где-то вдалеке Хэнк.
Уверена, что глаза у меня были открыты, но разглядеть что-то не получалось. Слишком яркий свет, бьющий мне в лицо, слепил меня и не давал видеть. Я пыталась встать. Отдавала очень четкие приказы своим мышцам, но где-то на полпути от мозга к ним происходил какой-то сбой, и я не могла пошевелиться.
Сначала чьи-то руки схватили меня за лодыжки, потом за запястья. Меня волокли по листьям и грязи – получался странный, шуршащий звук. Я облизнула губы и попыталась позвать Хэнка, но когда открыла рот, почему-то услышала, что говорю совсем не то, что собиралась.
Холод, боль, тяжесть. Холод, боль, тяжесть.
Я всеми силами пыталась преодолеть это оцепенение. «Нет! – кричала я мысленно. – Нет, нет, нет! Патч! На помощь! Патч! Патч! Патч!»
Но с губ слетало по-прежнему только бессвязное «Холод, боль, тяжесть».
Я ничего не могла с этим поделать. Слишком поздно. Я замолчала. И закрыла глаза.
* * *Чьи-то сильные руки схватили меня за плечи и начали трясти.
– Нора, ты меня слышишь? Нора! Не пытайся вставать! Лежи на спине. Я отвезу тебя в больницу.
Я резко открыла глаза. Над головой у меня качались деревья. Солнечные лучи, проникающие сквозь листву, отбрасывали странные тени, которые заставляли все вокруг беспрестанно меняться от светлого до темного и обратно.
Ко мне склонился Хэнк Миллар. Лицо у него было все в порезах, кровь струйками текла по щекам, волосы тоже были испачканы кровью. Губы его двигались, но слов было не разобрать.
Я отвернулась. Холод, боль, тяжесть.
Я очнулась на больничной койке за белой хлопковой занавеской. В палате было спокойно, пожалуй, как-то слишком тихо. Руки и пальцы у меня тряслись, а в голове все еще царила полнейшая неразбериха.
«Меня накачали наркотиками», – обреченно подумала я.
Теперь надо мной склонился другой человек: доктор Хьюлетт улыбался, но сдержанно, не показывая зубы.
– Вам сильно досталось, юная леди. Много синяков, но, к счастью, обошлось без переломов. Медсестры вкололи вам ибупрофен, и я выпишу вам рецепт перед выпиской. Несколько дней вы будете чувствовать слабость. Но, учитывая обстоятельства, скажу вот что: считайте, что вам крупно повезло.
– Хэнк? – Губы у меня были сухими, как бумага.
Доктор Хьюлетт качнул головой и коротко хмыкнул:
– Вам, возможно, будет неприятно это слышать, но на нем нет ни царапины. Несправедливо.
Я пыталась разогнать туман в голове, который мешал думать. Что-то тут было не так. И тут я вспомнила:
– Нет. Он порезался. У него была кровь. Сильно.
– Вы ошибаетесь. На Хэнке было больше вашей крови, чем его собственной. В основном досталось вам.
– Но я видела, как он…
– Хэнк Миллар в прекрасной форме, – остановил он меня. – И вы тоже будете в порядке, когда заживут швы. Когда сестры закончат с повязками, вам лучше всего отправиться домой.
Где-то в глубине сознания я понимала, что должна паниковать. У меня было слишком много вопросов и слишком мало ответов.
Холод, боль, тяжесть.
Холод, боль, тяжесть.
Задние огни машины. Авария. Пропасть.
– Это вам поможет, – доктор Хьюлетт неожиданно вколол мне что-то в руку. Я почувствовала, как содержимое шприца тонкой струйкой перетекает в мою кровь.
– Но я же только что пришла в себя… – пробормотала я, чувствуя, как меня обволакивает приятная расслабленность. – Как я могу уже быть в порядке? Я не чувствую себя хорошо.
– Ничего, дома вы восстановитесь гораздо быстрее, – он хохотнул. – А то здесь медсестры будут тыкать в вас иголками всю ночь.
Всю ночь?
– Но разве сейчас уже вечер? Был же полдень! Когда Хэнк забрал… из класса… я даже еще не обедала…
– Тяжелый выдался денек, – доктор Хьюлетт понимающе кивал.
Мне хотелось кричать, но наркотики действовали отупляюще, поэтому я просто вздохнула. Положила руку себе на живот:
– Я чувствую себя… смешно.
– МРТ показало, что у вас нет внутреннего кровотечения. Нужно просто поберечь себя следующие несколько дней, и вы очень быстро поправитесь, – он похлопал меня по плечу. – Вот только не могу пообещать, что вы в ближайшее время наберетесь смелости снова сесть в машину.
Сквозь готовый поглотить меня окончательно туман забвения я вспомнила про маму:
