Джордж Мартин - Рыцарь Семи Королевств (сборник)
– Не суйтесь туда, если хотите найти своего оруженосца, – сказал Алин Кокшо, оттаскивая его.
– Что вы хотите этим сказать?
– Возможно, я знаю, где он.
– И где же? – Дунку было не до игр.
Двое латников в кольчугах и полушлемах грубо вздернули Глендона на ноги. Он был весь в грязи, по лицу струилась кровь и дождевая вода. Кровь героя…
– Где яйцо? – вопросил Черный Том, спешившись перед пленником.
– Зачем мне было его воровать? Оно бы и так досталось мне.
Вот это их как раз и не устраивало, подумал Дунк.
Черный Том ударил Глендона по лицу рукой в кольчужной перчатке, а лорд Пек приказал:
– Обыщите его поклажу – ручаюсь, что яйцо спрятано там.
– Он не зря ручается, – тихо сказал лорд Алин. – Пойдемте, пока они заняты.
– Если вы что-то сделали с Эгом… – пригрозил, догнав его, Дунк.
– Я не любитель мальчиков. За мной, живо.
Они прошли под арку, спустились по грязным ступеням и очутились в закрытом дворике с колодцем посередине. Выходящие в него окна были закрыты ставнями, ноги скользили по гладким булыжникам.
Это уединенное место Дунку очень не нравилось. По привычке он схватился за меч, но вспомнил, что отдал его Улитке – и тут же почувствовал, что ему к пояснице приставили нож.
– Не вздумайте оборачиваться: я вырежу вам почку и велю поварам Батервелла зажарить. – Острие прошло сквозь колет и уперлось в кожу. – К колодцу, сир, и без резких движений.
Если Кокшо бросил Эга в колодец, этот игрушечный ножик ему не поможет. Дунк с нарастающим гневом пошел вперед, и лорд Алин убрал нож.
– Можете теперь обернуться, межевой рыцарь.
– Это все из-за драконьего яйца, милорд? – спросил Дунк.
– Нет. Из-за дракона. Думали, я вам так и позволю его украсть? На Улитку я, правда, зря положился: придется ему вернуть мне все золото до последней монетки.
Кокшо?! Неужели этот рыхлый надушенный лордик и есть тайный враг? Дунк не знал, смеяться ему или плакать.
– Сир Утор это золото заслужил – просто у меня голова очень крепкая.
– Похоже на то. Шаг назад.
Дунк послушался.
– Еще. Еще.
Через пару шагов Дунк уперся спиной в колодец.
– Сядьте на обод. Надеюсь, купанье вас не пугает? Вы и так уже мокрый насквозь.
– Я не умею плавать. – Один из камней подался под рукой Дунка.
– Экая жалость. Сами прыгнете или помочь?
Дунк глянул вниз. Вода, в добрых двадцати футах под ним, рябила от дождевых капель, на стенках зеленели склизкие водоросли.
– За что? Я вам никакого вреда не делал.
– И впредь не сделаете. Дейемон мой, и это я буду командовать его Королевской Гвардией. Вы недостойны носить белый плащ.
– Я и не говорил, что достоин. – Дейемон! Не Джон – Дейемон, как его отец. Дунк-чурбан, темный как погреб. – От Дейемона Черное Пламя родились семеро сыновей. Двое, близнецы, полегли на Багряном Поле…
– Эйегон и Эйемон, безмозглые быки вроде вас. Мучили нас с Дейемоном, когда мы были маленькими. Я плакал, когда Жгучий Клинок увез его вместе с собой в изгнание, и прослезился снова, узнав от лорда Пека о его возвращении. Но он позабыл обо мне, увидев вас на дороге! – Кокшо взмахнул кинжалом. – Как предпочитаете искупаться – целым или с прорехой?
Камень шатался, но лорд Алин уже метнулся вперед. Дунк отскочил, отделавшись порезом на левой руке, вырвал камень из гнезда и попотчевал его милость так, что зубы посыпались.
– Прыгать, значит? – Дунк ударил Кокшо в лицо еще раз и вывернул ему руку, сломав запястье и заставив бросить кинжал. – Нет, милорд, после вас. – От его пинка лорд Алин нырнул в колодец вниз головой. Послышался громкий плеск.
– Молодцом, сир!
Сквозь ливень Дунк видел только фигуру в плаще с капюшоном, с единственным белым глазом. Знакомые черты сира Мейнарда Пламма он разглядел не сразу, а белый глаз оказался лунным камнем в пряжке у него на плаще.
Лорд Алин плескался в колодце с криками:
– Убивают! На помощь!
– Он сам пытался меня убить, – пояснил Дунк.
– То-то я смотрю, крови много.
– Крови? – Левая рука Дунка покраснела от плеча до локтя. – Ну да. – Он вдруг зачем-то лег наземь, и дождь хлестал его по лицу. Вопли Кокшо из колодца доносились все слабее.
– Вас перевязать надо. – Сир Мейнард обхватил Дунка рукой. – Вставайте, одному мне вас не поднять.
Дунк кое-как встал.
– Утонет ведь он, лорд Алин.
– Никто о нем плакать не станет, а Скрипач и подавно.
– Никакой он не скрипач, – выдохнул Дунк, морщась от боли.
– Верно. Он Дейемон Второй из дома Черного Пламени. То есть будет так называться, коли на Железный Трон сядет. Вы удивитесь, но очень многие лорды хотят, чтобы король у них был храбрый да безмозглый. Этот им в самый раз: молод, красив и в седле сидит как влитой.
Лорд в колодце почти затих.
– Может, бросим веревку его милости?
– Хотите спасти его для казни? Нет уж, пусть пожинает то, что вам уготовил. Обопритесь на меня. – Пламм повел Дунка через двор; сбоку лицо сира Мейнарда казалось каким-то странным. – Я ведь уговаривал вас бежать, но где там! Честь нам дороже жизни. Погибнуть с честью – дело хорошее, но что, если речь идет не о вашей жизни, а о чьей-то еще? Что вы на это скажете?
Из колодца донесся последний всплеск.
– Вы про Эга? – Дунк схватил Пламма за руку. – Где он?!
– Вместе с богами – и вы наверняка знаете почему.
Боль, скрутившая нутро Дунка, заставила его позабыть о руке.
– Мальчонка залез в свой сапог, – простонал он.
– Видимо, так. Он показал перстень мейстеру Лотару, а тот – лорду Батервеллу. Его милость, конечно же, штаны намочил и стал сомневаться, ту ли сторону принял. А также задался вопросом, что известно Красному Ворону об их заговоре. Я бы ответил на это: многое, – хмыкнул Пламм.
– Кто же вы?
– Друг, который следил за вами и гадал, что привело вас в это гадючье гнездо. Теперь помолчите: надо вашей раной заняться.
Держась под стенами, они пробрались в маленькую палатку Дунка. Сир Мейнард развел огонь и поставил на него котелок с вином.
– Рана чистая и кость вроде бы не задета, – сказал он, распоров окровавленный рукав Дунка. – Однако лучше ее промыть: рука хоть и левая, а потерять ее жалко.
– Мне все равно. – От горя и боли Дунку казалось, что его сейчас вырвет. – Если Эг умер…
– …то винить нужно вас. Ни к чему было тащить его в этот замок. Но я не говорил, что он умер: я сказал, что он вместе с богами. Есть у вас чистое полотно или шелк?
– Разве что камзол, который я купил в Дорне. Что значит «вместе с богами»?
– Об этом позже. Сначала рука.
Над вином уже поднимался пар. Сир Мейнард отыскал нарядный камзол, понюхал его и начал кромсать кинжалом. Дунк смолчал.
– Амброз Батервелл никогда не был человеком решительным. – Пламм свернул три шелковых лоскута и обмакнул их в вино. – Этот заговор с самого начала вызывал у него сомнения, особенно когда он узнал, что меча у юноши нет. А вместе с пропавшим драконьим яйцом он лишился последних крох своего мужества.
– Сир Глендон не крал яйца, – возразил Дунк. – Он весь день провел во дворе – сражался сам и смотрел, как другие сражаются.
– Пек все равно отыщет яйцо в одной из его седельных сумок. – Вино закипело. – Постарайтесь удержаться от крика. – Пламм натянул кожаную перчатку, извлек из котелка лоскут и стал промывать рану.
Дунк скрипел зубами, кусал язык и бил себя кулаком по бедру, но не издал ни звука. Остатки камзола сир Мейнард использовал для перевязки.
– Как вы? – спросил он, когда закончил.
– Ужасно, – поморщился Дунк. – Так где же Эг?
– Я же сказал: с богами.
Дунк захватил здоровой рукой шею Пламма.
– Выражайтесь яснее. Намеки мне опостылели. Говорите, где искать мальчика, не то я вам шею сверну, друг вы мне или недруг.
– Он в септе – это достаточно ясно, Дунк? – улыбнулся сир Мейнард. – Без оружия, однако, туда идти не стоит.
Первым делом Дунк зашел в шатер сира Утора. Оруженосец Уилл стирал в лохани хозяйское белье.
– Опять вы? Сир Утор на пиру. Чего вам?
– Мой меч. И щит.
– Никак выкуп принесли?
– Нет.
– Так с какой стати их вам отдавать?
– Я в них нуждаюсь.
– А мне-то что!
– Попробуешь помешать мне – убью.
– Они вон там лежат, – показал Уилл.
* * *Хоть бы не опоздать, о боги, молился про себя Дунк. Меч привычно тяжелил пояс, раненая рука, которую оттягивал щит с висельником, отзывалась болью на каждом шагу. Дунк боялся, что закричит, если кто-то ее заденет.
В замковой септе было тихо и сумрачно, только свечи мерцали у алтарей Семерых. Больше всего свечей, как и следовало ожидать во время турнира, поставили Воину; перед темным алтарем Неведомого горела одна-единственная. Отцу и Матери досталось по дюжине, Кузнецу и Деве чуть меньше. Под яркой лампадой Старицы молился о ниспослании мудрости лорд Амброз Батервелл.
Он был здесь не один: навстречу Дунку выступили два латника в кольчугах под камзолами дома Батервеллов.
