Кассандра Клэр - Город небесного огня. Часть I
Зато здесь, в Аликанте, в резиденции представительства Дивного народца, столы были накрыты белыми скатертями. Люк, Джослин, Рафаэль, Мелиорн и Магнус сидели перед тарелками из тонкого красного дерева; графины были хрустальными, ну а столовые приборы – из уважения к обычаям фейров и к чувствам Люка – были из ветвей благородных пород вместо серебра и стали. В почетном карауле возле выходов выстроились рыцари, безмолвные и неподвижные как статуи; длинные белые копья тускло отсвечивали в мягком сумраке пиршественного зала.
Угощение тоже не подкачало. Магнус насадил на ветку кусок вполне приличного кокована и принялся задумчиво жевать. Впрочем, без особого аппетита, тут не поспоришь. А все оттого, что колдун нервничал и сам на себя за это злился. Где-то там, за стенами праздничного зала – чтоб ему провалиться! – был Алек; их уже не разделяет география. Понятное дело, в Нью-Йорке они тоже находились не так уж далеко друг от друга, но там между ними пролегали не мили, а прошлая жизнь Магнуса.
Странно… Он всегда считал себя храбрецом. Требуется мужество быть бессмертным и при этом не закрывать свое сердце чему-то новому, в том числе знакомствам и людям. Потому как почти всегда это длится лишь сколько-то лет, да хотя бы и десятилетий, но как раз недолговечность разбивает тебе сердце.
– Магнус? – сказал Люк, помахивая у него под носом деревянной вилкой. – Ты не заснул? следишь за разговором?
– А? Да нет… В смысле, конечно… – Магнус пригубил вина. – Я согласен на сто процентов.
– Вот как? – сухо бросила Джослин. – Другими словами, ты совсем не против, чтобы нежить махнула рукой на Себастьяна с его Темной армией? Дескать, пусть с ними Сумеречные охотники разбираются, а мы как бы сбоку?
– Я же говорил, что он где-то в облаках витает, – заметил Рафаэль, с восторгом хлебавший что-то кровавое из горячей кастрюльки.
– Да, но ведь это и вправду касается в первую очередь Сумеречных… – начал было Магнус, но потом вздохнул и отставил бокал. Вино, кстати, оказалось весьма крепким; начинала кружиться голова. – Ну хорошо, хорошо. Ладно, признаюсь: я действительно не слушал. Однако я не счи…
– Развели не пойми что, – резко бросил Мелиорн. Его зеленые глаза прищурились. Отношения между Дивным народцем и колдунами всегда были нелегкими: с одной стороны, и те и другие косились на Охотников, что давало повод объединиться против общего противника, однако фейры к тому же сверху вниз посматривали на колдунов из-за их готовности оказывать магические услуги за деньги. Колдуны же, в свою очередь, высмеивали фейров за их неспособность лгать, закоснелость в обычаях и склонность к дурацким проделкам вроде воровства коров или сквашивания молока назло примитивам. – Что за причины заставляют вас водить дружбу с Сумеречными, оставляя в стороне тот факт, что один из них приходится вам любовником?
Люк поперхнулся вином и раскашлялся, отчего Джослин пришлось даже хлопать его по спине. Рафаэль же, судя по всему, наслаждался моментом.
– Мелиорн, оглянитесь по сторонам наконец: это слово давно не в ходу.
– И кроме того, – вмешался Люк, – они успели расстаться. – Мужчина потер глаза тыльной стороной ладони и вздохнул. – Да и стоит ли вообще сейчас сплетничать? Я лично не вижу, каким боком чья-то личная жизнь касается текущих событий.
– Все на свете связано с личной жизнью, – заметил Рафаэль, извлекая из своей супницы нечто особенно омерзительное. – Отчего вообще у вас, Сумеречных, возникла эта проблема? Да оттого, что Себастьян Моргенштерн поклялся вам отомстить. Отчего же он так разозлился? Оттого, что ненавидел отца с матерью. Вот вы, – поклонился он в сторону Джослин, – вы же сами знаете, что это чистая правда, уж простите за откровенность.
– Ничего-ничего, – ответила Джослин ледяным тоном. – Другими словами, кабы не мы с Валентином, Себастьяна вообще бы не было на свете, с какой стороны ни взгляни. Уж простите, виновата.
Люк сидел мрачнее тучи.
– Это все Валентин, это он превратил мальчишку в монстра! Да, Валентин был Сумеречным охотником, но это вовсе не значит, что за ним или его сыном автоматически стоят Совет и Конклав. Ровно наоборот: они ведут активные боевые действия против Себастьяна, и вот почему им нужна наша помощь. У наших рас – и у ликантропов, и у вампиров, магов, Дивного народца – есть потенциал делать как добро, так и зло. Скажем, Соглашения частично потому и заключались, чтобы объединить всех сторонников добра против тех, кто несет зло, какая бы кровь ни текла в их жилах. Во всяком случае, я это вижу под таким углом.
Магнус показал на Люка вилкой.
– Вот, – кивнул он, – вот пример достов… достохвального красноречия.
Колдун умолк. Чудеса – язык заплетается. Неужели он уже успел так много выпить? Раньше за ним не водилась подобная беспечность.
Магнус нахмурился.
– Откуда это вино? – спросил он.
Сложив руки на груди, Мелиорн откинулся на спинку кресла. В его глазах плясали искры.
– Уважаемого мага не устраивает марочность сего благородного напитка?
Джослин медленно отставила свой бокал:
– Когда фейр начинает отвечать вопросом на вопрос, это верный признак, что дело принимает дурной оборот.
– Джослин… – потянулся к ее руке Люк, желая умиротворяюще похлопать по запястью.
И промахнулся.
Мужчина недоуменно уставился на собственную руку, затем опустил ее на столешницу.
– Мелиорн, – промолвил он, старательно подчеркивая каждое слово, – что же вы наделали…
Рыцарь расхохотался; в ушах Магнуса этот смех прозвучал музыкальным водопадом. Колдун тоже решил было отставить свой бокал, но тут сообразил, что успел его перевернуть и даже сам не заметил, как так вышло. Вино растекалось кровавой лужицей. Он вскинул взгляд на Рафаэля, однако тот лежал лицом на столе, неподвижный, как мертвец. Колдун попытался окликнуть его по имени, но с немеющих губ не сорвалось ни звука.
Непонятно как, но он все же сумел встать на ноги. Зал штормило. На глаза попались обмякший Люк, падающая на пол Джослин и стилус, выкатившийся из ее ладони. Магнус кинулся на выход, плечом выбил дверную створку…
Напротив него стояли Помраченные, все до единого в красных униформах, с ничего не выражающими лицами; обнаженные руки и горла испещрены рунами, ни одна из которых не была знакома Магнусу. Не имея никакого отношения к Ангелу, эти узоры говорили – скорее даже вопили – о предельной какофонии и разладе, о демонических царствах и темных, свирепых силах.
Магнус сразу отвернулся, однако ноги успели отказать. Колдун упал на колени. К нему шагнуло нечто белое, высокое. Мелиорн. В доспехах, чей цвет соперничал со свежевыпавшим снегом. Рыцарь присел на колено и взглянул Магнусу в глаза.
– Демонское отродье, – процедил он. – Неужели ты всерьез верил, что мы пойдем на союз с такими, как ты?
Магнус задыхался, мир начинал чернеть и скручиваться по краям, как брошенный в огонь фотоснимок.
– Но ведь Дивный народец не умеет лгать… – из последних сил выдавил он.
– Наивное дитя, – чуть ли не сочувственно промолвил Мелиорн. – Как же ты за все эти годы так и не понял, что обман порой прячется прямо на виду? О-о, да ты и вправду как младенец…
Магнус хотел что-то возразить, доказать, что наивности в нем и в помине нет, но слова не захотели к нему прийти. В отличие от мрака, который накрыл его с головой и унес прочь.
Сердцу Клэри становилось тесно в груди. Девушка вновь попробовала пошевелить ступнями, выбросить в ударе ногу, но все было напрасно – словно приморозилась к полу.
– Ты думаешь, я не знаю, что такое твоя «пощада»? – прошептала она. – Она означает Чашу ада, ты затеял сделать из меня что-то вроде Аматис, очередную «помраченную» куклу…
– Нет-нет-нет, – прервал он, и в его голосе прорезались неожиданные нотки тревоги. – Не буду я тебя превращать, если только сама не захочешь. Наоборот, я тебя прощу, и Джейса тоже. Вы сможете быть вместе.
– Вместе с тобой, – сказала она, не удержавшись от сарказма, и тут же спохватилась.
Но он вроде бы и не заметил.
– Да, все верно, вы будете вместе – и со мной. Если поклянешься в верности, если запечатаешь свою клятву именем Ангела, я поверю. Когда вокруг изменится весь мир, я оставлю тебя такой, какая ты сейчас. Сохраню в целости.
Клэри опустила ладонь еще на пару сантиметров, что позволило уже обхватить рукоять Геспера. Оставалось лишь стиснуть понадежнее…
– А если откажусь?
Черты его лица стали жестче.
– Если не примешь мои условия, я сделаю Помраченных из всех, кто тебе дорог, а уж потом наступит и твоя очередь. Чтобы ты до последней секунды видела и чувствовала их боль.
Клэри сглотнула сухой комок, застрявший в горле.
– И ты называешь это пощадой?
– Не надо путать. Пощада – одно из условий нашего с тобой договора. Если он состоится.
– Этому не бывать. Никогда.
