Питер Бретт - Меченый
– Гласная занята и не может разносить письма и читать неграмотным. Она приставила к этому делу тебя.
– И что я получу за то, что буду тратить свое время на местных?
– Разве не приятно удружить ближнему?
Руско фыркнул:
– Я приехал в Тиббетс-Брук не для того, чтобы заводить друзей. Я деловой человек и много делаю для этого городка.
– Неужели? – спросил Раген.
– Чертовски много. До моего приезда они только и умели, что меняться, – с отвращением произнес Руско и сплюнул на пол. – Приносили товары на площадь каждый седьмак и спорили, сколько бобов стоит початок кукурузы или сколько риса дать бондарю, чтобы он смастерил бочонок для риса. Не получил, что нужно, в седьмак – жди следующий или обивай пороги. А теперь все приходят ко мне в любой день, от рассвета до заката, и обменивают товары на кредиты, чтобы купить все, что надо.
– Да ты прямо спаситель города, – криво усмехнулся Раген. – И ничего не просишь взамен.
– Только то, что мне причитается, – усмехнулся Руско.
– И часто деревенские хотят тебя вздернуть за обман?
Тот сощурился:
– Слишком часто, учитывая, что половина из них считает только до десяти, а другая – до двадцати.
– Селия сказала, что если не внесешь свой вклад, то в следующий раз можешь на нее не рассчитывать. – Голос Рагена внезапно стал жестким. – Жителям поселка выпала доля пострашнее, чем читать чужую почту.
Руско нахмурился, но взял список и отнес тяжелую сумку в кладовую.
– Кстати, как там дела? – спросил он, вернувшись.
– Плохо, – ответил Раген. – Пока двадцать семь, и еще не всех нашли.
– Создатель! – Руско начертил метку в воздухе. – Я думал, что в худшем случае – одна семья.
– Если бы.
Оба мгновение помолчали, соблюдая приличия, и одновременно посмотрели друг на друга.
– Соль? – спросил Руско.
– Рис для герцога? – спросил Раген.
– Всю зиму придерживал, ты изрядно запоздал.
Раген сощурился.
– Рис в целости! – Руско всплеснул руками, словно молил о пощаде. – Все бочонки запечатаны, сухие, и мышей у меня отроду не водилось!
– Я должен проверить, сам понимаешь, – отозвался Раген.
– Конечно, конечно! Арлен, принеси лампу! – Руско указал на угол барной стойки.
Арлен бросился к фонарю, высек огонь, запалил фитиль и бережно опустил стекло. Ему впервые разрешили прикоснуться к стеклу. Оно оказалось холоднее, чем он думал, но быстро нагрелось от языков пламени.
– Посвети нам в подвале, – приказал Руско.
Арлен пытался сдержать возбуждение. Ему давно хотелось заглянуть за барную стойку. Поговаривали, что, если все жители Брука сложат свое добро в одну кучу, ей будет далеко до чудес подвала Хряка.
Арлен в оба глаза смотрел, как Руско тянет за кольцо в полу и открывает широкий проем. Мальчик бросился к лестнице, опасаясь, что старый Хряк передумает. Он спустился по скрипучим ступеням, держа фонарь повыше над головой, чтобы освещать путь. Свет выхватил штабеля ящиков и бочонков от пола до потолка, ровными рядами уходившие во тьму. Деревянный пол мешал подземникам подняться в подвал прямо из Недр, но на стойках вдоль стен были вырезаны метки. Старый Хряк берег свои сокровища.
Лавочник прошел между полками к запечатанным бочонкам в глубине подвала.
– С виду непорченые. – Раген осмотрел дерево, мгновение подумал и выбрал бочонок наугад. – Этот.
Руско с кряхтеньем вытащил нужный бочонок. Кое-кто считал его занятие легким, но его руки были крепкими и могучими, как будто он день-деньской махал топором или косой. Он сломал печать, снял крышку с бочонка, зачерпнул рис и насыпал в плошку.
– Прекрасный болотный рис, – сказал он вестнику, – ни долгоносиков, ни гнили. В Милне оторвут с руками, тем более после такого перерыва.
Раген хмыкнул и кивнул. Бочонок запечатали заново и вернулись наверх.
Мужчины долго спорили, сколько бочонков риса стоят тяжелые кули соли в телеге. Наконец ударили по рукам. Оба выглядели недовольными.
Руско позвал дочерей, и все вышли к телеге разгружать соль. Арлен попытался поднять мешок, но не удержал, споткнулся, упал и уронил свою ношу.
– Осторожнее! – Дэзи отвесила ему подзатыльник.
– Не можешь носить – держи дверь! – рявкнула Кэтрин. Один мешок она несла на плече, другой – под мышкой мясистой руки.
Арлен вскочил и бросился к двери.
– Сбегай за Фердом Мельником и скажи, что мы заплатим пять… нет, четыре кредита за каждый смолотый мешок, – велел Руско Арлену. Почти все в Бруке так или иначе работали на Хряка, особенно жители Торга. – Пять – если упакует соль в бочонки с рисом, чтобы защитить от сырости.
– Ферд в Лесном поселке, – ответил Арлен. – Почти все там.
Руско заворчал, но ничего не сказал. Скоро в телеге осталось лишь несколько коробок и мешков, в которых была не соль. Дочери Руско жадно разглядывали коробки и мешки, но помалкивали.
– Вечером мы поднимем рис из подвала в кладовую – пусть ждет твоего отъезда в Милн, – объявил Руско, когда последний мешок скрылся в доме.
– Спасибо.
– Стало быть, с герцогскими делами покончено? – усмехнулся лавочник и понимающе взглянул на оставшиеся в телеге коробки и мешки.
– С герцогскими – покончено. – Раген усмехнулся в ответ.
Арлен надеялся, что ему перепадет еще эля, пока мужчины будут торговаться. От выпитого у него звенело в голове, как при простуде, только без кашля и боли. Ощущение ему понравилось, и он был не прочь пропустить еще кружку.
Он помог отнести коробки и мешки в пивную, и Кэтрин вынесла тарелку бутербродов с толстыми ломтями мяса. Арлену налили вторую кружку эля, чтобы запить еду, и старый Хряк пообещал записать на его счет два кредита за помощь.
– Я тебя не выдам, – пообещал Хряк, – но если ты потратишь кредиты на эль и родители это просекут, тебе придется отработать взбучку, которую мне задаст твоя мама.
Арлен закивал. У него никогда еще не было своих кредитов.
После обеда Руско и Раген подошли к барной стойке и вскрыли коробки и мешки. Глаза Арлена вспыхивали при виде каждого очередного сокровища. Рулоны невероятно тонкой ткани, металлические инструменты и гвозди, глиняная посуда и экзотические пряности! И даже несколько кубков из ослепительно сверкающего стекла!
Хряк был не слишком доволен.
– Грег в прошлом году привез товар получше, – молвил он. – Предлагаю… сто кредитов за все.
У Арлена отвисла челюсть. Сто кредитов! На эти деньги можно купить половину Брука!
Но Рагена сумма не впечатлила. Он посуровел и грохнул кулаком по столу. Дэзи и Кэтрин, прибиравшиеся в лавке, испуганно взглянули на него.
– В Недра твои кредиты! – прорычал он. – Я тебе не деревенский мужлан. Думай, с кем говоришь, не то ославлю в гильдии как обманщика.
– Без обид! – засмеялся Руско, примирительно маша руками. – А вдруг прокатило бы… сам понимаешь. В Милне по-прежнему любят золото?
Он лукаво улыбнулся.
– Как и везде. – Раген еще хмурился, но злости в его голосе не было.
– Только не здесь, – повысив голос, Руско рылся за занавеской. – Здесь ценят только то, что можно съесть или надеть, чем можно рисовать метки или вспахивать поле.
Через мгновение он вернулся и со звоном бросил на стойку большой тряпичный мешок.
– Местные жители забыли, что золото правит миром. – Он достал из мешка две тяжелые желтые монеты и повертел ими под носом у Рагена. – Мельниковы дети играли ими в шашки! В шашки! Я предложил им обменять золото на резную деревянную игру, которая завалялась у меня в кладовой. Они были счастливы! Ферд даже пришел на следующий день меня благодарить!
Руско утробно засмеялся. Его смех был оскорбителен, но Арлен не понимал почему. Он много раз играл в мельникову игру, и она казалась намного дороже пары металлических кругляшей, как бы они ни блестели.
– Двумя солнцами ты не отделаешься. – Раген кивнул на монеты и посмотрел на мешок.
Руско улыбнулся:
– Не беспокойся. – Он распустил завязки мешка.
По стойке раскатились золотые монеты, цепи, кольца, нитки сверкающих камней. Красиво, конечно, но почему глаза Рагена так жадно заблестели?
Торговля продолжилась. Раген подносил камни к свету и пробовал монеты на зуб. Руско щупал ткань, дегустировал пряности. Голова Арлена кружилась от эля, перед глазами все плыло. Кэтрин наливала мужчинам кружку за кружкой, но они казались совершенно трезвыми.
– Двести двадцать золотых солнц, две серебряные луны, цепь и три серебряных кольца, – наконец сказал Руско. – И ни медяком больше.
– Неудивительно, что ты застрял в этом болоте, – заметил Раген. – Из города выгнали за обман?
– Оскорбляй не оскорбляй, а богаче не станешь.
Хряк не сомневался, что взял верх.
– Не стану, – подтвердил Раген. – За вычетом путевых издержек, все до последнего медяка получит вдова Грега.
– А! Женя, – мечтательно протянул Руско. – Она писала письма за некоторых милнских неграмотных, в том числе моего идиота-племянника. Что ее ждет?
