Мелисса Грей - Полуночная девушка
– С ней все будет хорошо, – успокоила она. – А вот с тобой вряд ли, если не будешь лежать спокойно.
Лежать спокойно Джаспер умел. Более того, в этом он был профессионалом.
– Эй, ты, с повязкой, – бросила Птера через плечо. – Айви не мешало бы помочь. – С этими словами Птера дважды хлопнула в ладоши. – Быстренько!
Дориан и сам был рад помочь.
Проворно взявшись за работу, он наложил повязку на рану Джаспера, и тот едва не вскрикнул от боли. Но куда больнее было, что Дориан, пробормотав извинение, тут же перевел взгляд на лежавшего возле Эхо Гая, который пытался сесть.
«Ну уж нет, – подумал Джаспер. – Больше я такого не потерплю».
– Представляешь, – прохрипел он, привлекая внимания Дориана, – меня впервые в жизни ранили мечом.
Дориан тихо рассмеялся, и Джасперу показалось, будто воскресным утром зазвонили колокола.
– Надо же. – Дориан поднял глаза на Джаспера. Во взгляде его читалась такая нежность, что у Джаспера сжалось сердце. – Ты закрыл меня собой от удара.
– Да ну? – хриплым, точно наждак, голосом проговорил Джаспер. – Вообще-то это на меня не похоже. – Он закашлялся, и кровь подступила к горлу. – Но я в последнее время не узнаю сам себя.
– Ты спас мне жизнь. – Дориан еще раз поменял повязку Джасперу. Та, которую он отложил в сторону, была пропитана кровью. Джаспер решил, что лучше на нее не смотреть.
– А ты спас нашу голубку, – заметил Джаспер и выгнул шею, чтобы взглянуть на Айви, которая по-прежнему хлопотала над Эхо. – Я видел, как ты сражался.
Губы Дориана сложились в улыбку:
– Да, я обязан ей жизнью.
Дориан снова украдкой оглянулся через плечо. Джаспер проследил за его взглядом. Гай держал Эхо за руку – не за ту, которую бинтовала Айви, а за другую.
Он накрыл руку Дориана своей. Рана от этого заболела сильнее, но ему нравилось прикасаться к теплой мозолистой ладони Дориана.
– Ты видишь его, – произнес Джаспер, – но видит ли он тебя?
Дориан отвернулся от Гая, потупил голову, и серебристая челка упала ему на глаза.
– Нет, – прошептал он. Джасперу показалось, что Дориан впервые признал это вслух. – И никогда не видел.
У Джаспера в запасе был целый арсенал комментариев, готовых выстрелить при малейшем намеке на признание в том, что чувство Дориана безответно, но вместо этого он лишь молча переплел пальцы с пальцами Дориана. Тот не убрал руку, и сердце Джаспера затрепетало.
Некоторое время Дориан молча смотрел на их сплетенные руки, потом медленно поднял взгляд на Джаспера.
– А ты?
Джаспер понял, куда он клонит, но хотел, чтобы между ними не было недомолвок.
– Что я?
– Видишь меня? – Дориан сглотнул.
В ответ Джаспер поднес их руки к потрескавшимся губам и коснулся покрытых шрамами костяшек Дориана. Белую шею Дориана залил румянец. Джаспер залюбовался им, как в первый раз. Но в отличие от того раза, когда он впервые лицезрел пунцовые щеки Дориана, сейчас ему хотелось, чтобы тот краснел только из-за него одного. Тут Джаспер понял, что проиграл войну, хотя даже не знал, что воевал. Сопротивляться было бесполезно. Капитуляция неизбежна. Он снова поцеловал руку Дориана, просто для того, чтобы тот покраснел еще гуще.
– Прости. – Дориан покачал головой, тряхнул челкой цвета рождественской мишуры, и у Джаспера сжалось сердце. – Я последнее время сам себя не узнаю.
Дориан отпустил его руку. Джаспер всегда знал, что сердце существует исключительно для того, чтобы перекачивать кровь, но когда Дориан отстранился, понял, что оно может разбиться.
Глава пятьдесят восьмая
Эхо пошевелилась и почувствовала, что лежит на шершавом ковре. Звонили колокола. Никогда еще она так не радовалась колокольному звону. Значит, она выжила, хотя и с величайшим трудом, и сейчас кто-то бинтует ее обожженные руки. Из мрака выплыл голос Айви, потом Птеры. Значит, они тоже живы. Эхо лежала с закрытыми глазами, наслаждаясь такими знакомыми звуками.
Выбравшись из Шварцвальда, Эхо снова почувствовала себя в своей тарелке. Она освободилась от чар и опять стала собой. Раны ее почти затянулись, остались лишь ожоги на руках. Вызванное ею пламя опалило и ее саму. Похоже, новые способности вышли ей боком, и в этом было мало приятного, но куда больше Эхо тревожило ощущение того, что в ее сознании поселился кто-то чужой, точно актер, притаившийся за кулисами в ожидании своего выхода.
Роза.
Когда Эхо, образно выражаясь, открыла внутри себя дверцу и выпустила жар-птицу из клетки, Роза была тут как тут, привлеченная энергией, которая могла бы быть и у нее, если бы она отважилась пожертвовать своей жизнью. Она, как и Эхо, была сосудом. Теперь же поселилась в дальнем уголке сознания Эхо, причем не одна, а со всеми своими тайнами. Эхо узнала все, что знала Роза, даже секреты, которые та хранила до самой смерти. Эхо чувствовала все, что чувствовала Роза. Девушка вспоминала, как счастлива была когда-то. Как Гай в первый раз поцеловал ее у домика на берегу океана, и волны плескались у их ног. Как они лежали у камина и ночи напролет разговаривали о своих надеждах и мечтах. Все это казалось Эхо таким же реальным, как ее собственные воспоминания и чувства. И это ужасно! Эхо поднесла было ладони к вискам, но, почувствовав, что руки забинтованы, опустила их.
С трудом разлепив глаза, она увидела, что над ней склонились трое, три самых главных существа в ее жизни: Птера, Айви, а теперь, как ни странно, и Гай. Они пожирали ее глазами. Наверное, так себя чувствуют звери в зоопарке. Эти трое взирали на Эхо с такой тревогой и любопытством, что ей показалось, будто она задыхается. Девушка попыталась сесть, но три пары рук – черные, белые и загорелые, без перьев, – заставили ее снова лечь. Ну все, с нее довольно.
– Хватит! – сердито проговорила Эхо. – Перестаньте на меня глазеть, трогать меня, дышать моим воздухом!
Айви задержала дыхание: она поняла Эхо буквально. Благослови Господь ее добрую душу.
Птера с деланым безразличием посмотрела на Эхо, но та заметила в ее глазах любопытство.
– Она всегда была в тебе, – сказала Птера. – Как же я раньше не догадалась?
Эхо с трудом села, привалившись спиной к замшевому дивану Джаспера. Гай придержал ее, чтобы она не упала, и Эхо не стала ему мешать. Его рука лежала у нее на талии, чуть повыше пояса джинсов, и Эхо чувствовала ее тепло. Айви покосилась на руку Гая, но ничего не сказала.
– Да откуда же ты могла знать? – удивилась Эхо. – Я и сама до сих пор не понимаю, как вообще такое возможно и почему именно я. Я помню все о Розе, последнем сосуде, и вижу еще какие-то образы, которых не понимаю. Откуда у меня эти воспоминания?
Птера запустила руку в перья и вздохнула. Эхо никогда не видела ее такой уставшей.
– Пока ты лежала без сознания, я размышляла обо всем, стараясь разобраться, и вот до чего додумалась. Жар-птица, видимо, может переходить от одного к другому, – проговорила Птера. – Каждый, кто с ней соприкасается, оставляет свой отпечаток. А поскольку Роза была сосудом для жар-птицы до тебя, ее голос оказался громче всех. Да и ты сама дала ей повод кричать. – Птера выразительно посмотрела на руку Гая на талии Эхо. – В общем, жар-птица была в вас обеих. А освободила ее ты, пожертвовав собой. Роза по какой-то причине не захотела этого сделать. Ты же выпустила жар-птицу из клетки. Если я все правильно поняла и жар-птица – сгусток чистой энергии, настоящего волшебства, ей необходим сосуд, чтобы существовать в нашем мире.
От разговоров о сосудах голова у Эхо разболелась еще сильнее.
– Но почему я? Я же самая обычная девушка. Во мне нет ничего особенного.
Птера нежно потрепала Эхо по щеке.
– Ошибаешься, моя маленькая сорока, ты всегда была особенной. И то, что я встретила тебя тогда в библиотеке, едва ли совпадение. Нам с тобой суждено было найти друг друга.
Эхо приподняла бровь.
– Так это судьба?
Птера покачала головой, взъерошив черные перья.
– Твоя судьба – в твоих руках, Эхо, но я думаю, у каждого из нас своя роль в этом мире. – Она так многозначительно посмотрела на Эхо, что девушка внутренне сжалась под тяжестью ее взгляда. – Твоя роль – быть жар-птицей. А уж как ты ее сыграешь, дело твое. И то, что тебе удалось вызвать огонь, лишнее тому доказательство.
Огонь. Черт, черт, черт, черт. Она вовсе не хотела сжечь всех без разбору, она лишь пыталась остановить сражение.
– Роуан, – прошептала Эхо. – И остальные… они живы? – Ей лишь хотелось остановить Танит и Альтаира, прекратить эту кровавую бойню.
Птера кивнула.
– Огонь их обошел стороной, не обжег. Наверное, ты не хотела причинить им вред.
– Да, – ответила Эхо. Но на самом деле она это сделала неосознанно. Не раздумывая. По ее жилам текла энергия, а она и сейчас толком не понимала, что с ней делать. Эхо зажмурилась. Ей стало больно при мысли о том, что она едва не убила тех, кого любила. Гай сжал ее руку, и Эхо удалось отогнать дурные мысли.
