Диана Джонс - Волшебный витраж
И пока было тихо, Эндрю ощутил, как вековечное волшебство струится к нему, копится между двумя лиловыми стеклами – в двери и в крыше сарайчика. Слова подействовали как надо. Эндрю почудилось, будто огромный дуб позади Мелстон-Хауса пошевелился, а потом поднял ветви. Перепутанные побеги переплелись с зигзагами молний. И гром зарокотал вокруг. Громадное дерево, нагруженное грозой, двинулось на поле, на фестиваль. Шло оно долго-долго. Эндрю показалось, будто он целый час стоял и ощущал приближение грозового древа – в ветвях его бушевала буря, в корнях трещали электрические разряды. Правда, еще Эндрю показалось, будто дуб очутился на поле в считаные секунды.
Дуб двинулся через поле, прошел мимо Гройля с Эйданом и Рольфом, оставив позади обугленную траву и кольцо перепуганных коленопреклоненных тварей. Прошагал сквозь толпу и направился прямо к Таркину. Рот у Таркина открылся в беззвучном крике боли.
– Нет-нет, – поспешно вмешался Эндрю. – Ему будет слишком много. Он и так намучился за свою жизнь.
Голос его, усиленный микрофоном, смешался с громом, который уже вовсю грохотал вокруг поля.
Однако возле Таркина дуб всего лишь приостановился. А потом устремился дальше, на помост, и слился с самим Эндрю. А ТЕПЕРЬ ГОВОРИ, – велел он.
Эндрю почувствовал себя огромным, выше Гройля. Он стал могучим стволом, толстыми изогнутыми сучьями, ветвями-молниями и тысячами листьев, трещавших от собственной силы. Мысли его бурлили и грохотали. Ему непросто было подобрать голос, понятный людям. Непросто было отыскать собственный разум. Слабый, человеческий, неверный – но он нашел его и решил его держаться. Нацелил то ли палец, то ли ветвь на мистера Брауна, подошедшего уже совсем близко.
– Ты, странствующий царь, – прогремел он. – Ты слишком долго кормился на этих угодьях. Забирай своих приспешников, и жен, и приспешников своих жен, возвращайся в свое царство – и живите там в мире и согласии. И больше не пытайся захватить мои владения. – Он отыскал взглядом Мейбл Браун в веревочной выгородке и Титанию возле батута и, прошелестев листвой, указал и на них. – Уходите!
И они ушли. Выбора у них не было. Все твари с потусторонним гулом взвились в воздух, словно три струйки дыма. С ними улетела и Титания, и Мейбл Браун, а последним, испустив презрительный вопль чистейшей досады, и сам мистер Браун. Словно сухие листья, вились они на ветру и улетали все дальше и дальше, горестно, протестующе крича. Эндрю почудилось, будто все три дымные струйки вонзились в склон холма Мелл и там исчезли.
«Не может быть! – удивился он. – Мелл отсюда не видно!»
И тут он понял, что громадный дуб покинул его. Но не бросил просто так – а оставил ему новые силы. Эндрю понимал, что словно бы стал больше – и уже не будет прежним.
А всем остальным показалось, будто рядом с Эйданом и Рольфом ударила огромная лилово-голубая молния, а сразу после этого раздался мощный раскат грома. И хлынул дождь – мощные белые струи-палки – и, кажется, град. Почти все бросились прятаться в шатры. Миссис Сток раскрыла большущий зонтик. Поле опустело, остались только те, кто был в выгородках и на помосте.
А потом дождь перестал. Желтое солнце засияло на мокрой траве, на мокрых пони, от которых валил пар, на погубленных карнавальных костюмах. Со шляпок на помосте текло и капало. Эйдан на поле помотал головой, отряхнул воду с подпаленных волос и попытался протереть очки. Он стоял на коленях в кольце выжженной травы, пахло сажей. Гройль исчез без следа. Эйдану было из-за этого очень горько. Да, если Эндрю пришлось выслать отсюда всех тех тварей, логично, что и Гройль ушел с ними, а Эйдан потерял друга. Однако Рольф никуда не делся, только шерсть у него на одном боку побурела от огня и он хромал на все четыре лапы. И осторожно-осторожно подковылял к комочку оплавленного серебра, лежавшему в траве неподалеку.
– Не трогай, Рольф, – печально проговорил Эйдан. – Подумаешь, оберег. В него ударила молния, но он мне все равно уже, наверное, не нужен.
Эндрю на помосте вежливо вернул микрофон викарию, нагнулся и помог Ронни Стоку подняться.
Ронни промок до нитки, но в остальном, похоже, был цел и невредим.
– Ну и разгул стихии! – сказал он Эндрю. – Спасибо. Вы ведь тот самый Хоуп из Мелстон-Хауса, да? Рад познакомиться.
Когда Ронни поднялся, у них с Эндрю захрустело под ногами. Оказалось, что помост усыпан желудями. Эндрю нагнулся и подобрал горсть, но больше никто, похоже, не заметил ничего странного. Викарий сердито стучал по микрофону – тот упорно молчал. Должно быть, сломался.
«Совсем как мой компьютер от колдовского разряда», – подумал Эндрю и ссыпал желуди в карман.
– Ничего, – весело отмахнулся Ронни Сток. – Я привык орать на наездников на тренировках. – Он горделиво выпрямился, прошагал на середину помоста и закричал: – Леди и джентльмены! – А когда из шатров показалось достаточно народу, закричал дальше: – Леди и джентльмены, я собирался выступить с речью, но с учетом погоды, пожалуй, лучше просто объявить, что наш фестиваль наконец-то открыт! Спасибо.
Из пивного шатра несколько нетвердой походкой вышел оркестр и заиграл. Ронни посмотрел поверх их голов на дальний конец поля, где Снежок катался по траве, окончательно запутавшись в мокрой голубой тряпке, и проревел:
– Эй, кто-нибудь, поднимите там мою лошадь!
Стейси уже хлопотала вокруг Снежка. Однако Снежок, к сожалению, совершенно не ценил ее стараний. Стейси не поставила бы коня на ноги, если бы ей не подоспели на выручку.
– Спасибо, папа, – пропыхтела Стейси, решив, будто это Таркин. Однако, присмотревшись, обнаружила, что это кое-кто очень похожий на Таркина, только без бороды. – Ой, – сказала Стейси. – Простите. Все равно спасибо.
– Всегда пожалуйста, – отозвался Пак и исчез за каруселью.
Эндрю тайком от всех спрыгнул с края платформы и направился к Таркину, который был белый, как простыня.
– Пойдемте ко мне, – пригласил он. – Я сейчас ухожу домой. Вид у вас такой, что вам не помешает выпить.
– Только если чая, – поразмыслив, ответил Таркин. – Голова прямо раскалывается, такие вот дела. Что это было-то?
– Лучше и не спрашивайте, – ответил Эндрю, и они вместе двинулись к Эйдану. – Хочешь остаться? – спросил Эндрю у Эйдана.
– Нет. Гройлю пришлось уйти, – сказал Эйдан. – Только мне все равно придется побыть тут. Рольф не может идти.
К счастью, в этот момент к ним подошел мистер Сток с тачкой, где возлежал кабачковый дирижабль.
– Подвезу вашу собачку, – пообещал он. – А вы подержите. – Он вытащил из тачки исполинский кабачок и хотел было сунуть его Эндрю.
Но тут до него, похоже, дошло, что Эндрю очень важная персона и ему не пристало таскать овощи. Тогда мистер Сток повернулся и плюхнул кабачок в руки Эйдану. Кабачок был тяжеленный – и по-прежнему целехонький.
Рольф с величайшей радостью вскарабкался в тачку, улегся там и стал зализывать лапы, и все они отправились домой. По пути они миновали миссис Сток – она отряхивала зонтик.
– Трикси с Шоном на пару порвали обе подушки, – сообщила она. – Вот и отлично! Ну, профессор, до понедельника.
Они дошли до Стейси – та яростно сдирала со Снежка голубую тряпку.
– Уходите? Сейчас отведу Снежка в стойло и нагоню вас. По-моему, он растянул мышцу. А Ронни пусть топает домой пешком, поделом ему! Выставил себя полным идиотом, честное слово! – Тут Стейси осеклась и замерла с голубой шипастой маской в руках. – Слушайте, а как вы думаете, хоть кто-нибудь еще сообразил, что произошло на самом деле?
– Ой, сомневаюсь, – ответил Таркин. – Никто, небось, не поверил своим глазам, когда увидел великана, а тем более иных прочих. Сдается мне, все решили, будто открытие фестиваля не задалось из-за небывалой грозы, какой даже старики не видывали. То есть надеюсь. Вот уж не хочу ближайшие десять лет тратить на объяснения всякой публике вроде миссис Бланшар-Сток. А ты?
Что бы там кто ни думал, а когда они уходили, фестиваль был в самом разгаре. Карусель крутилась, батут был полон. Из тира доносился треск выстрелов, из пивного шатра – пение. Вдали маячила алая фигура Ронни Стока: он с самым серьезным видом присудил тюбику зубной пасты приз за Лучший Карнавальный Костюм и направился судить собак и пони.
А солнце все сияло.
Глава семнадцатая
Эйдан очень горевал по Гройлю, как ни убеждал его Эндрю, что не отсылал Гройля со всеми остальными.
– Мое волшебство его не затронуло, честное слово! – твердил он.
– Тогда почему он исчез? – возражал Эйдан. – Наверное, ему пришлось уйти, раз он двойник Шона!
Чтобы успокоить Эйдана, Эндрю в тот же вечер водрузил исполинский кабачок на крышу дровяного сарая. Однако в воскресенье утром кабачок оказался на месте – нетронутый.
– Ладно, – сказал Эндрю, – он же непрошибаемый. Наверное, даже Гройлю оказался не по зубам.
