Питер Бретт - Меченый
Лиша изобразила притворное негодование, но старуха выкидывала фокусы и похлеще. Бруна делала и говорила что хотела, ей был никто не указ.
– Стало быть, ты вскочила с утра пораньше из-за вестника, – протянула Бруна. – Надеюсь, он красив? Как его зовут? Это тот, который смотрит на тебя собачьими глазами?
Лиша криво улыбнулась:
– Скорее, волчьими.
– Тоже неплохо! – хмыкнула старуха и хлопнула Лишу по колену.
Лиша покачала головой и встала, чтобы убрать со стола.
– Как его зовут? – не унималась Бруна.
– Дело не в этом.
– Я слишком стара для твоих отговорок. Как его зовут?
– Марик, – закатила глаза Лиша.
– Заварить тебе яблуневый чай для визита юного Марика?
– Всех интересует только одно! Мне нравится с ним разговаривать. Ничего больше.
– Я же не слепая и вижу, что у парня на уме далеко не разговоры.
– Неужели? – Лиша скрестила руки на груди. – Сколько пальцев я показываю?
Бруна фыркнула:
– Ни одного. – Она даже не обернулась. – Я прожила достаточно, чтобы знать этот трюк. И про то, что вестник Маверик не смотрит тебе в глаза, когда вы разговариваете.
– Его зовут Марик, – повторила Лиша, – и он смотрит мне в глаза.
– Разве что если сиськи плохо видно.
– Ты невыносима, – выдохнула Лиша.
– Не стесняйся. Будь у меня такие сиськи, я бы тоже ими трясла.
– Я ими не трясу! – крикнула Лиша, но Бруна только загоготала.
Невдалеке прогудел рог.
– Это наверняка твой мастер Марик. Бегом наряжаться!
– Дело не в этом! – повторила Лиша.
Бруна отмахнулась:
– Я на всякий случай поставлю чай.
Лиша бросила в старуху тряпкой, показала язык и метнулась к двери.
Поджидая вестника на крыльце, она невольно улыбалась. Бруна не меньше Элоны хотела, чтобы Лиша нашла себе мужчину, но старую перечницу заботило одно – счастье Лиши, и девушка любила наставницу всем сердцем. И все же, несмотря на старухины подначки, Лишу больше интересовали письма в сумке Марика, чем его волчьи глаза.
С юных лет она с нетерпением ждала приезда вестников. Лесорубова Лощина была невелика, зато стояла на пути между тремя крупными городами и дюжиной деревушек. Дерево Лощины и бумага Эрни высоко ценились в округе.
Вестники посещали Лощину не реже двух раз в месяц. Большинство писем они оставляли у Смитта, но Эрни и Бруну навещали лично и часто дожидались ответа. Бруна переписывалась с травницами в Форте Райзон и Энджирсе, Лактоне и нескольких деревушках. Зрение старухи становилось все хуже, и в последнее время Лиша читала письма вслух и писала за Бруну ответы.
Бруна внушала почтение даже издали. К тому же у нее переучилось большинство окрестных травниц. Ее совета часто испрашивали, чтобы вылечить тяжелых больных, и каждый вестник привозил очередную просьбу взять ученицу. Никто не хотел, чтобы знания Бруны канули вместе с ней в небытие.
«Я слишком стара, чтобы учить с чистого листа!» – ворчливо отмахивалась Бруна, и Лиша писала вежливые отказы, в сочинении которых весьма преуспела.
В результате Лише часто доводилось беседовать с вестниками. Большинство из них и вправду пожирали ее глазами или пытались впечатлить рассказами о Свободных городах. Марик не был исключением.
Но рассказы вестников вызывали отклик в душе Лиши. Вестники лишь порывались залезть ей под юбку, а ей снились описанные ими картины. Она мечтала прогуляться по пристаням Лактона, полюбоваться бескрайними мечеными полями Форта Райзон, хоть краешком глаза увидеть Энджирс, лесную крепость; прочесть их книги и познакомиться с их травницами. В мире найдутся и другие хранители древних знаний, если она отважится выступить на поиски.
Лиша улыбнулась, завидев Марика. Она узнала его по походке и кривоватым от жизни в седле ногам. Вестник был энджирцем, одного роста с Лишей – пять футов семь дюймов, но жилистым и крепким, и Лиша не преувеличивала насчет его волчьих глаз. Они шарили по сторонам с обманчивым спокойствием в поисках угрозы… и добычи.
– Привет, Лиша! – крикнул он, отсалютовав копьем.
Лиша помахала ему.
– Тебе и правда средь бела дня нужна эта штука? – указала она на копье.
– А если волк нападет? – ухмыльнулся Марик. – Как я тебя защищу?
– В Лесорубовой Лощине не больно-то много волков, – сказала Лиша, когда вестник подошел ближе. У него были каштановые волосы до плеч и глаза цвета древесной коры. Красив, что ни говори.
– Тогда медведь, – предположил Марик уже у хижины. – Или лев. На свете много хищников.
Он не сводил глаз с ее груди.
– Мне это прекрасно известно. – Лиша прикрыла грудь шалью.
Марик засмеялся и поставил сумку на крыльцо.
– Шали вышли из моды. Женщины в Энджирсе и Райзоне их больше не носят.
– Держу пари, что либо у их платьев высокий ворот, либо их мужчины лучше воспитаны.
– Высокий ворот, – со смехом признал Марик.
Он низко поклонился, придвинулся ближе и прошептал:
– Хочешь, подарю тебе энджирское платье с высоким воротом?
– И куда мне его надевать? – Лиша уворачивалась, пока вестник не зажал ее в угол.
– Поехали в Энджирс.
Лиша вздохнула:
– Хорошо бы.
– Кто знает, кто знает… – лукаво произнес вестник, поклонился и жестом предложил Лише первой войти в хижину.
Лиша улыбнулась и вошла в дом, чувствуя волчий взгляд на своем заду. Бруна снова сидела в кресле. Марик подошел к ней и низко поклонился.
– Мастер Марик! – радостно произнесла Бруна. – Какая приятная неожиданность!
– Госпожа Джизелл из Энджирса передает вам наилучшие пожелания и просит вашей помощи в сложном деле.
Вестник достал из сумки свиток бумаги, перевязанный крепким шнурком.
Бруна жестом велела Лише взять письмо, откинулась на спинку кресла и закрыла глаза. Ученица начала читать:
– «Уважаемая Бруна, посылаю вам свои наилучшие пожелания из Форта Энджирса в год триста двадцать шестой после Возвращения…»
– Ученицей Джизелл была ужасно болтлива, и пишет она точно так же, – перебила Бруна. – Я не вечна. Перейди к делу.
Лиша просмотрела страницу, перевернула, изучила оборотную сторону. Нужный отрывок нашелся только на втором листке.
– «Мальчик, – прочитала Лиша, – десяти лет. Приведен в лечебницу матерью, жалобы на тошноту и слабость. Других симптомов нет, истории болезни нет. Прописан чернокорень, вода и постельный режим. Болезнь прогрессировала в течение трех дней, добавилась сыпь на руках, ногах и груди. Доза чернокорня постепенно увеличена до трех унций. Больному становилось все хуже, начался жар, сыпь пошла твердыми белыми чирьями. Мази не помогали. Началась рвота. Назначен сердцелист и мак от боли, мягкое молочко для желудка. Аппетита нет. По-видимому, не заразен».
Бруна долго молчала, переваривая услышанное. Затем взглянула на Марика:
– Ты видел мальчика?
Вестник кивнул.
– Он потел?
– Потел и дрожал, как будто ему одновременно жарко и холодно.
Бруна хмыкнула:
– Какого цвета были его ногти?
– Ногтевого, – ухмыльнулся Марик.
– Шутки со мной шутить вздумал?
Марик побледнел и замотал головой. Старуха допрашивала его еще несколько минут и время от времени хмыкала. Вестники славились наблюдательностью и цепкой памятью, и Бруна, похоже, не сомневалась в его словах. Наконец она жестом велела ему замолчать:
– В письме есть еще что-нибудь важное?
– Она хочет прислать ученицу, – ответила Лиша.
Бруна нахмурилась.
– «У меня есть ученица, Вайка, обучение которой подходит к концу, – прочла Лиша. – Как и у вас, судя по вашим письмам. Быть может, обменяемся обученными травницами, если вы не хотите учить с чистого листа?»
Лиша задохнулась, и Марик расплылся в понимающей улыбке.
– Читай, чего замолчала, – проскрежетала Бруна.
Лиша прочистила горло.
– «Вайка весьма талантлива и в состоянии позаботиться о жителях Лесорубовой Лощины. Она будет преданно служить мудрой Бруне и учиться у нее. Лише тоже пойдет на пользу ухаживать за больными в моей лечебнице. Нижайше молю мудрую Бруну оказать этому миру еще хотя бы одну милость, прежде чем покинуть его».
Бруна долго молчала.
– Мне нужно подумать, – наконец сказала она. – Иди в город, девочка. Поговорим, когда вернешься.
Она повернулась к Марику.
– Я дам ответ завтра. Лиша тебе заплатит.
Вестник поклонился и попятился за порог. Бруна откинулась на спинку кресла и закрыла глаза. Сердце Лиши бешено колотилось, но девушка знала, что лучше не мешать старой карге просеивать десятилетия воспоминаний в поисках лекарства для мальчика. Лиша взяла корзинку и отправилась в город.
* * *Марик ждал ее на крыльце.
– Ты знал, что в письме, – упрекнула его Лиша.
– Конечно знал. Она писала при мне.
– И ничего не сказал!
Марик ухмыльнулся:
– Я пообещал тебе платье с высоким воротом. Обещание в силе.
– Посмотрим. – Лиша улыбнулась и протянула вестнику мешочек монет. – Твоя плата.
