Джоанн Харрис - Евангелие от Локи
– В этом соколе что-то есть, – сказал Гейррёд. – Вы только посмотрите, какие у него глаза.
Я тут же закрыл глаза и притворился, что сплю.
– Ты кто? – насторожился Гейррёд. – Назови свое имя!
Само собой, я ничего подобного делать не стал.
Тогда он попытался применить заклинание – вещь, названная по имени, есть вещь прирученная, – которое, если бы я был обычной птицей, подтвердило бы мою невинность. Но, хоть я и не назвал ему своего имени, одного того, что я способен это имя скрыть, было Гейррёду вполне достаточно.
Он сунул руку в клетку и крепко схватил меня за горло. Я вырывался, пытался его клюнуть, но Гейррёд привык обращаться с ловчими птицами.
– Знаю, что ты не обычный сокол, – сказал он. – Говори свое имя, иначе плохо тебе придется!
Я понимал: мне придется куда хуже, если он заподозрит, что я собираюсь его подставить, а потому продолжал изображать бессловесную тварь и никак на его призывы не откликался.
– Ну, хорошо, – произнес Гейррёд. – Я могу и подождать. Посмотрим, что ты скажешь через неделю. – И он, подняв крышку массивного, обитого железом сундука, сунул меня, упорно сопротивлявшегося, в его глубины. Затем он захлопнул крышку, и меня окутала душная тьма.
Не самый счастливый час в жизни Вашего Покорного Слуги. Я сидел в запертом сундуке. Я был голоден и напуган. Я даже обличье сменить не мог: я почти полностью истощил свой запас магических сил, не желая открыться Гейррёду. Поначалу мне казалось, что вскоре меня все же выпустят на свободу, но время шло, и я понял, что угроза великана была не напрасной: он действительно собирался продержать меня в этом сундуке целую неделю, чтобы я, умирая от голода и теряя сознание от нехватки воздуха, сдался и назвал свое истинное имя.
Все снова было в точности как с Тьяцци, за исключением того, что на этот раз я сам выбрал свою судьбу. Я находился именно там, где и собирался, но после нескольких дней пребывания в темном сундуке я уже начал думать, не был ли мой план излишне рискованным. Мне, конечно, необходимо было заставить Гейррёда поверить, что он сумел-таки меня сломить, однако я отнюдь не был уверен, что смогу выдержать до конца.
День проходил за днем, но никто и не думал выпускать меня на волю. Страшно мучили голод и жажда. Наконец, по прошествии семи дней Гейррёд открыл крышку сундука и, снова схватив меня за горло, спросил:
– Ну что? Готов ты показать свое истинное лицо?
Я судорожно пытался вдохнуть хоть немного свежего воздуха. Меня несколько встревожило, сколь сильно я ослабел за эти семь дней. Еще неделя такой пытки, и я попросту не смогу продолжать игру. Однако я упорно сохранял обличье сокола, понимая: если Гейррёд что-то заподозрит, я, совершенно беспомощный, окажусь полностью в его власти.
– Ладно. Тогда посиди еще недельку, – сказал великан и захлопнул крышку.
Во-первых, я терпеть не могу тюрем. Такая вольная душа, как Ваш Покорный Слуга, не создана для того, чтобы сидеть в клетке. А во-вторых, я изнемогал от духоты, мучительной жажды и голода. Я судорожно ловил каждый приглушенный звук, доносившийся снаружи, но проклятый великан открыл сундук лишь через семь дней.
– Ну? Что теперь скажешь? – спросил он.
Я тупо моргал глазами, ослепленный болезненно ярким солнечным светом, и отчаянно старался отдышаться. Воздуха мне, пожалуй, не хватало больше всего, и я очень ослаб. Впрочем, голод и жажда тоже достаточно сильно истерзали мои внутренности; а мои гладкие перья поломались и были покрыты пылью.
– Считаю до трех, – выдавил Гейррёд. – Если не назовешь себя, будешь гнить еще неделю. Один. Два…
– Прояви милосердие… – с трудом вымолвил я, обретая свой человеческий облик. Притворяться, что я способен и дальше продолжать эту игру, я был не в силах; мне и впрямь было очень плохо. И вот я предстал перед Гейррёдом – голый, коленопреклоненный, невыносимо страдающий от голода и жажды; рот и горло у меня настолько пересохли, что я едва мог говорить. – Прояви милосердие, умоляю! – снова прохрипел я.
Темные глаза Гейррёда удивленно расширились.
– Так я же тебя знаю, – медленно промолвил он. – Ты тот самый проклятый хорек Локи!
Я попытался встать, но не смог. О том, чтобы еще раз сменить обличье, и говорить было нечего.
– Зачем я тебе? – сказал я. – Я же ничего не стою – ты только посмотри на меня. Да за меня никто даже выкуп не предложит! В Асгарде никто и не заметит, что я исчез. Отпусти меня, и я непременно с тобой расплачусь тем или иным способом. Я могу найти или сделать для тебя все, что ты захочешь.
Гейррёд немного подумал.
– Так уж и все?
– Клянусь, – подтвердил я. – Деньги, девочки, могущество… месть – ты только назови, и все будет сделано.
Гейррёд снова задумался.
– Месть, говоришь?
– Это сколько угодно! – Я с трудом скрыл улыбку. – Слово даю.
– Ну, ладно, – сказал Гейррёд. – Пусть будет месть. Я хочу, чтобы ты доставил ко мне Тора, но только без его молота Мьёлльнира.
Я бросил на него умоляющий взгляд, про себя довольно усмехнувшись, и для виду попытался протестовать.
– Но ведь Тор – мой друг…
– Ты же слово дал, – сказал Гейррёд.
– Да, конечно, но неужели это обязательно должен быть Тор?
– Тор убил моего родича Хрюгнира. Я хочу, чтобы он за это расплатился. Полностью. Кровью.
Да-да, это я знал. Уж об этом-то я был хорошо осведомлен. Итак, Гейррёд проглотил наживку, а я обеспечил себе алиби, и если что-то пойдет не так и мой след в этой истории будет обнаружен, то Гейррёд и его дочери наверняка смогут поклясться, что слово я дал под пыткой.
Мы договорились, что я доставлю к нему во дворец ничего не подозревающего Тора, и тот будет без оружия. После того, как сделка была заключена, дочери Гейррёда все же позаботились обо мне, утолив мои страдания: одели, накормили и уложили в постель. А утром, усталый и совершенно измученный, но втайне весьма довольный собой, я полетел назад, в Асгард.
Убедить Тора пойти со мной оказалось совсем не так трудно. Я просто предложил ему съездить повидаться с одним нашим другом, Гейррёдом из народа Льдов, у которого к тому же две хорошенькие дочки. Еще стояло лето, обещавшее обилие дичи, отличную рыбалку и никакого снега в долинах. Конечно же, Сив будет недовольна, сказал я Тору, но если он оставит дома и свой молот, и свою колесницу, то мы сумеем быстренько смотаться туда и обратно, а Сив даже понять не успеет, что мы где-то пропадали. Мне было даже на руку то, что Сив все последнее время дулась на мужа из-за его интрижки с некой Ярнсаксой, воительницей из народа Гор. Вообще-то он терпеть не мог горных великанов, однако его ненависть не распространялась на их женщин – сильных, стройных, темноволосых и пылких, – и в связи с этим он с течением лет приобрел среди тамошних мужчин прямо-таки невероятное количество врагов. А Сив, никогда не отличавшаяся особым терпением, не спускала ему ни одного похода на сторону.
Мы пустили в Асгарде слух, что собрались на рыбную ловлю, и осторожно двинулись по Радужному мосту в Мидгард. Тор явно чувствовал себя грешником, зато Ваш Покорный Слуга вид имел самый что ни на есть невинный, как у новорожденного младенца. Каковым я, собственно, и являлся, если вы вспомните, как недавно я появился в Асгарде. Между прочим, если бы Тор был верен своей жене, мой план вообще вряд ли мог бы осуществиться, а потому я сказал себе: если во время нашего приключения с Громовержцем случится какая-нибудь беда, то во всем будет виноват он сам. В этом есть некая поэтическая справедливость, на которую такие, как Тор, обычно стараются не обращать внимания; именно поэтому я тогда и не стал ему на это указывать (как, впрочем, и позднее).
Хеймдалль, разумеется, внимательно смотрел, как мы идем по мосту. Честно говоря, я бы предпочел, чтобы он нас не заметил, но скрыться от острых глаз стража богов было невозможно. Мы держали путь в глубь Срединных миров, передвигаясь в основном по большим проезжим дорогам, и вскоре пересекли царство народа Гор. Когда впереди завиднелись вершины тех гор, что отмечали близость дальнего Севера, мы остановились отдохнуть в доме одной из старинных подруг Одина.
Ее звали Грид[64], и она жила одна в своем домишке среди этих диких гор поблизости от перевала. Грид никак нельзя было назвать домашней; она принадлежала скорее к спортивному типу женщин: любила охотиться и рыбачить, коротко стригла волосы и носила удобную обувь, похожую на мужскую. Она могла съесть и выпить почти столько же, сколько и Тор, а с помощью своего пояса силы, который она постоянно носила – это был подарок Одина, – запросто могла повалить наземь медведя. У нее также имелись особые латные перчатки, огнеупорные, насквозь пропитанные магией рун, которые выглядели очень похоже на те, которые я с таким трудом убедил Тора оставить дома.
Вообще-то, встречаться с Грид нам было совершенно ни к чему. Мне даже кажется, что эту встречу подстроил Один, заметив, как Тор и Ваш Покорный Слуга тайком выскальзывают из Асгарда, и попросив Грид присмотреть за его сыном, чтобы тот не угодил в какую-нибудь очередную беду. А что, если Старик в чем-то заподозрил меня? Эта мысль не давала мне покоя. Однако менять планы было уже поздно. Так что мы приняли приглашение Грид и решили переночевать в ее доме, стоявшем на опушке соснового леса.
